Неточные совпадения
16) Прыщ, майор, Иван Пантелеич.
Оказался с фаршированной головой, в чем и уличен
местным предводителем дворянства.
— Все мои сочлены по Союзу — на фронте, а я, по силе обязанностей управляющего
местным отделением Русско-Азиатского банка, отлучаться из города не могу, да к тому же и здоровье не позволяет. Эти беженцы сконцентрированы верст за сорок, в пустых дачах, а
оказалось, что дачи эти сняты «Красным Крестом» для раненых, и «Крест» требует, чтоб мы немедленно освободили дачи.
Поговорив немного с туземцами, мы пошли дальше, а Дерсу остался. На другой день он догнал нас и сообщил много интересного.
Оказалось, что
местные китайцы решили отобрать у горбатого тазы жену с детьми и увезти их на Иман. Таз решил бежать. Если бы он пошел сухопутьем, китайцы догнали бы его и убили. Чан Лин посоветовал ему сделать лодку и уйти морем.
Я не хотел здесь останавливаться, но один из
местных жителей узнал, кто мы такие, и просил зайти к нему напиться чаю. От хлеба-соли отказываться нельзя. Хозяин
оказался человеком весьма любезным. Он угощал нас молоком, белым хлебом, медом и маслом. Фамилии его я не помню, но от души благодарю его за радушие и гостеприимство.
Бедность и недостаток во всем поразительные: кроме ветхого стола и обрубка дерева вместо стула, никаких следов мебели; кроме жестяного чайника из керосиновой банки, никаких признаков посуды и домашней утвари; вместо постели кучка соломы, на которой лежит полушубок и вторая рубаха; по мастерству тоже ничего, кроме нескольких игол, нескольких серых ниток, нескольких пуговиц и медного наперстка, служащего вместе с тем и трубкой, так как портной, просверлив в нем отверстие, по мере надобности вставляет туда тоненький мундштучок из
местного камыша: табаку
оказалось не больше как на полнаперстка» (приказ № 318, 1889 г.).]
Начальник острова говорил мне, что когда ему однажды понадобилось узнать, сколько ежегодно прибывало из России арестантов на пароходах Добровольного флота, начиная с 1879 г., то пришлось обращаться за сведениями в главное тюремное управление, так как в
местных канцеляриях нужных цифр не
оказалось.
Один из них, старик без усов и с седыми бакенами, похожий лицом на драматурга Ибсена,
оказался младшим врачом
местного лазарета, другой, тоже старик, отрекомендовался штаб-офицером оренбургского казачьего войска.
Размеры неприятности
оказались гораздо значительнее, чем я мог предположить из слов гордой Олеси. Вчера вечером в избушку на курьих ножках заезжал
местный урядник.
Оказалось, что это приказчик
местного богача Тихомирова, который шьет полушубки из лучших романовских овец на Москву и Ярославль.
Полетели во все концы света телеграммы: начальнику черноморских портов,
местному архиерею, на маяки, на спасательные станции, морскому министру, министру путей сообщения, в Ялту, в Севастополь, в Константинополь и Одессу, греческому патриарху, губернатору и даже почему-то русскому консулу в Дамаске, который случайно
оказался знакомым одному балаклавскому греку-аристократу, торгующему мукой и цементом.
Пока происходили все эти сцены в кабинете, в зале танцевали уж польку. Бойцами на этом поприще
оказались только два мичмана, из коих каждый танцевал по крайней мере с девятой барышнею.
Местные кавалеры, по новости этого танца, не умели еще его. Впрочем, длинный Симановский принялся было, но
оказалось, что он танцевал одну польку, дама — другую, а музыка играла третью, так что никакого складу не вышло.
Он
оказался оценщиком земельного банка, а его товарищ — воскресным фельетонистом
местного листка. Фельетонист встряхивал маслеными волосами и бормотал::.
Но вообразите себе всю степень панического недоумения их, когда входную дверь они нашли не только запертою, но и запечатанною, и при этом
оказалось, что печать несомненно принадлежит кварталу
местной полиции. Члены толкнулись с черной лестницы в другую дверь, но и там то же самое. Позвали дворника, и тот объяснил, что нынешнею ночью приезжали жандармы с полицией, сделали большой обыск, запечатали магазин и забрали самого Луку Благоприобретова.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря,
местные удэхейцы пошли на разведку. Подойдя почти вплотную к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли юрту и в ней женщину. Узнав, что мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
И вот судьбе угодно было, чтобы такой
местный писатель, с идеями, не совсем удобными для привилегированного сословия,
оказался моим родным дядей.
В
местной врачебной управе получен был от него в одно прекрасное утро с почтою тюк, состоящий из ящика, по вскрытии которого в нем
оказалась отрубленная человеческая голова с пробитым в двух местах черепом.
Конец бумаги заключал в себе объявление, что Последний Новик бежал и с того времени скитался по разным землям, ныне же
оказался в Чуди у раскольников, похваляется быть сыном царевны Софии Алексеевны и возжигает против законной власти новые мятежи народные. В указе назначалась большая награда тому, кто поймает его и представит первому
местному начальству, которое обязано было, сличив пойманного с означенными приметами, немедленно казнить отсечением головы.
Запах нефти сменился ещё более отвратительным запахом —
оказывается, что от Челябинска паровоз топится
местным каменным углём, добытым на Оби.
Между прочим,
местный диакон
оказался любителем хореографического искусства и, празднуя веселье, „веселыми ногами“ в одушевлении отхватал перед гостями трепака, чем всех привел в немалый восторг.