Неточные совпадения
Самгин был уверен, что этот скандал не ускользнет от внимания газет. Было бы крайне неприятно, если б его имя
оказалось припутанным. А этот Миша —
существо удивительно неудобное. Сообразив, что Миша, наверное, уже дома, он послал за ним дворника. Юноша пришел немедля и остановился у двери, держа забинтованную голову как-то особенно неподвижно, деревянно. Неуклонно прямой взгляд его одинокого глаза сегодня был особенно неприятен.
Ребенок, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами, было
существо совершенно чуждое отцу, в особенности потому, что оно было ведено совсем не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание и даже нежелание понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь дома очень тяжелою. Так что семейная жизнь
оказалась еще более «не то», чем служба и придворное назначение.
Верочка осталась совершенно довольна своими наблюдениями: Привалов в ее глазах
оказался вполне достойным занять роль того мифического
существа, каким в ее воображении являлся жених Нади.
Двух минут не прошло, как уже вся толпа отхлынула в разные стороны — и на земле, перед дверью кабака,
оказалось небольшое, худощавое, черномазое
существо в нанковом кафтане, растрепанное и истерзанное… Бледное лицо, закатившиеся глаза, раскрытый рот… Что это? замирание ужаса или уже самая смерть?
— Ты вообразить себе не можешь: старуха
оказалась злейшее
существо, гордое, напыщенное, так что в полгода какие-нибудь я начала чувствовать, что у меня решительно делается чахотка от этого постоянного унижения, вечного ожидания, что вот заставят тебя подать скамеечку или поднять платок.
Помпадур пробует продолжать спор, но
оказывается, что почва, на которой стоит стряпчий, — та самая, на которой держится и правитель канцелярии; что, следовательно, тут можно найти только обход и отнюдь не решение вопроса по
существу. «Либо закон, либо я» — вот какую дилемму поставил себе помпадур и требовал, чтоб она разрешена была прямо, не норовя ни в ту, ни в другую сторону.
Она справедливо рассуждала, что не должно давать время и свободу укореняться вредному влиянию сестриц, что необходимо открыть глаза ее жениху и сделать решительное испытание его характеру и привязанности, и что, если и то и другое
окажется слишком слабым, то лучше разойтись перед венцом, нежели соединить судьбу свою с таким ничтожным
существом, которое, по ее собственному выражению, «от солнышка не защита и от дождя не епанча».
М-те Бюжар
оказалась драгоценным
существом.
Да и, наконец, если обвинение
окажется несправедливым, что за беда; ей скажут: «Поди, голубушка, домой; видишь, какое счастие, что ты невинна!» А до какой степени все это вместе должно разбить, уничтожить оскорблением нежное
существо — этого рассказать не могу; для этого надобно было видеть игру Анеты, видеть, как она, испуганная, трепещущая и оскорбленная, стояла при допросе; ее голос и вид были громкий протест — протест, раздирающий душу, обличающий много нелепого на свете и в то же время умягченный какой-то теплой, кроткой женственностию, разливающей свой характер нежной грации на все ее движения, на все слова.
От памятника Пушкина у меня и моя безумная любовь к черным, пронесенная через всю жизнь, по сей день польщенность всего
существа, когда случайно, в вагоне трамвая или ином,
окажусь с черным — рядом. Мое белое убожество бок о бок с черным божеством. В каждом негре я люблю Пушкина и узнаю Пушкина, — черный памятник Пушкина моего до-грамотного младенчества и всея России.
Архангел с мечом антиномии становится незримым, все
оказывается понятным, объяснимым при этом монизме, который сохраняет свою природу под разными личинами, в
существе являясь, однако, прикровенным или же неприкровенным рационализмом.
Здесь нет места ни антиномии, с ее логическим перерывом, ни Тайне: беспримесный рационализм — вот обратная сторона того всеведения или «гнозиса», которым мнил себя обладающим, по одним основаниям, Гегель, а по другим — Беме, почему он и
оказывается столь родственным по тенденциям современному «теософизму», оккультному или мистическому рационализму [Шеллинг дает такую характеристику «теософизма» Беме: «В третьем виде эмпиризма сверхчувственное сделано предметом действительного опыта благодаря тому, что допускается возможное восхищение человеческого
существа в Бога, а вследствие этого необходимое, безошибочное созерцание, проникающее не только в божественное
существо, но и в сущность творения и во все события в нем…
Но в том-то и
существо дионисических бунтовщиков-богоборцев, что они с фатальною необходимостью
оказываются всегда «бунтовщиками слабосильными, собственного бунта своего не выдерживающими», как говорит о них Великий Инквизитор у Достоевского.
Человек
оказывался не духовным
существом.
— Ну, а по существу-то, — ведь он
оказался прав в конце концов, деньги они внесли. А потом: отдельные эксцессы, конечно, всегда возможны…
Это завещание по
существу своему было очень замечательно: взглянешь с одной стороны, Клим Иванович, по смыслу завещания,
оказывался душеприказчиком и распорядителем части, могущей достаться Марфе Гавриловой; с другой стороны, тот же Клим Иванович
оказывался не только распорядителем, но и полным хозяином этой части, могущим, по своему усмотрению, наградить наследством лиц, поименованных в особом расписании, приложенном к духовному завещанию.
Человек
оказывается лишенным измерения глубины, он превращается в двумерное, плоскостное
существо.
Осип Федорович испытывал страшные страдания и силой воли старался побороть себя. Тамара Викентьевна
оказывалась, по словам Василия Яковлевича, самым низким, подлым
существом в мире.
Все остановились ошеломленные, уничтоженные открывшейся перед ними картиной. Основная часть легенды, таким образом,
оказалась истиной. Беседка служила действительно тюрьмой-могилой для двух человеческих
существ.
— Вот как! Где же ты откопал такое
существо, которое
оказалось способным пленить твое ветреное сердце?.. Она должна быть совершенство, так как мы с тобой, несмотря на то, что у нас разные вкусы, разборчивы.
У них не
оказалось достаточной силы сопротивления перед разбушевавшейся стихией, они растерялись и сами начали произносить слова, не истекающие из глубины их
существа.
Свидетелем я
оказался случайным, ненужным и совершенно слепым, но самый воздух вокруг меня, в котором двигались, борясь, эти
существа, колыхался так сильно, размахи были так широки и властны, что и меня захватило в круговорот…
Из тогдашних чувств моих особенно ясно сохранилось в памяти одно: будто я
оказываюсь невольным и слепым свидетелем каких-то огромных и чрезвычайно важных событий, совершающихся возле меня, какой-то огромной мучительной и страшной борьбы недоступных моему зрению
существ.