Сидя на краю обрыва, Николай и Ольга видели, как заходило солнце, как небо, золотое и багровое, отражалось в реке, в
окнах храма и во всем воздухе, нежном, покойном, невыразимо чистом, какого никогда не бывает в Москве. А когда солнце село, с блеяньем и ревом прошло стадо, прилетели с той стороны гуси, — и все смолкло, тихий свет погас в воздухе, и стала быстро надвигаться вечерняя темнота.
Неточные совпадения
С ним хорошо было молчать — сидеть у
окна, тесно прижавшись к нему, и молчать целый час, глядя, как в красном вечернем небе вокруг золотых луковиц Успенского
храма вьются-мечутся черные галки, взмывают высоко вверх, падают вниз и, вдруг покрыв угасающее небо черною сетью, исчезают куда-то, оставив за собою пустоту.
— Послушайте, Неведомов, — начал Павел, показывая приятелю на затейливые и пестрые
храмы и на кельи с небольшими
окнами, — не страшно вам от этого?
Все было тихо внутри; дневной свет, проникая с трудом сквозь узкие, едва заметные
окна, боролся с вечным сумраком, который царствовал под низкими и тяжелыми сводами этого древнего
храма, пережившего многие столетия.
Знайте же: вы вступили в
храм, в
храм, посвященный высшему приличию, любвеобильной добродетели, словом: неземному. Какая-то тайная, действительная тайная тишина вас объемлет. Бархатные портьерки у дверей, бархатные занавески у
окон, пухлый, рыхлый ковер на полу, все как бы предназначено и приспособлено к укрощению, к смягчению всяких грубых звуков и сильных ощущений.
Три тысячи шестьсот приставников надзирали за работами, а над приставниками начальствовал Азария, сын Нафанов, человек жестокий и деятельный, про которого сложился слух, что он никогда не спит, пожираемый огнем внутренней неизлечимой болезни. Все же планы дворца и
храма, рисунки колонн, давира и медного моря, чертежи
окон, украшения стен и тронов созданы были зодчим Хирамом-Авием из Сидона, сыном медника из рода Нафалимова.
Вечер был. Торопливо катит воды свои мутный Днепр, а за ним вся гора расцвела
храмами: трепещет на солнце кичливое золото церковных глав, сияют кресты, даже стёкла
окон как драгоценные камни горят, — кажется, что земля разверзла недра и с гордой щедростью показывает солнцу сокровища свои.
Лучи заходящего солнца широкою струею лились сверху сквозь узкое
окно купола и освещали морем блеска один из приделов; но они слабели все более и более, и чем чернее становилась мгла, густевшая под сводами
храма, тем ярче блистали местами раззолоченные иконы, озаренные трепетным заревом лампад и свечей.
Спальня выходила
окнами к колокольне; при первом благовесте Марфа Петровна поспешно одевалась и являлась ранее всех в
храм божий.
Вот и школа, похожая больше на беляну, опрокинутую вверх дном, чем на
храм науки. У одного из трёх
окон сидит учитель, строгая ножом какую-то палочку, и равнодушно смотрит на подъехавшего мельника.
Собор внутри был полон таинственной, тяжелой тьмы, благодаря которой стрельчатые узкие
окна казались синими, а купол уходил бесконечно в вышину. Пять-шесть свечей горело перед иконами алтаря, не освещая черных старинных ликов и лишь чуть поблескивая на ризах и на острых концах золотых сияний. Пахло ладаном, свечной гарью и еще той особенной холодной, подвальной сыростью древнего
храма, которая всегда напоминает о смерти.
Вот и
храм: небольшая сельская церковь переполнилась людьми и воздух в ней, несмотря на довольно высокий купол, стал нестерпимо густ; солнце било во все
окна и играло на хрусталях горящего паникадила, становилось не только тепло, но даже жарко и душно, головы начинали болеть от смешанного запаха трупа, ладана, лаптя, суконной онучи и квашеной овчины.
Глаза Палтусова обернулись в сторону яркого красного пятна — церкви «Никола большой крест», раскинувшейся на целый квартал. Алая краска горела на солнце, белые украшения карнизов, арок,
окон, куполов придавали игривость, легкость
храму, стоящему у входа в главную улицу, точно затем, чтобы сейчас же всякий иноземец понял, где он, чего ему ждать, чем любоваться!
Вскочивший Николай Павлович быстро поддержал ее и бережно довел до стула, стоявшего в глубине церкви. В последней царил таинственный полумрак, усугубляемый там и сям мерцающими неугасимыми лампадами, полуосвещающими строгие лица святых угодников, в готические решетчатые
окна лил слабый сероватый свет пасмурного дня, на дворе, видимо, бушевал сильный ветер, и его порывы относили крупные дождевые капли, которые по временам мелкою дробью рассыпались по стеклам, нарушая царившую в
храме благоговейную тишину.
Высунув голову из
окна вагона, он следил за однообразными картинами засеянных полей, отдаленных лесов, деревень, сел с куполами
храмов, которые, казалось, двигались и бежали вслед за поездом.
В
храмах горели одинокие лампады; сквозь слюду и пузыри
окон светились в домах огни, зажженные верою или нуждою.
Лиза подошла к
окну и увидела толпы мужчин и женщин, вторгающихся в католический
храм, как широкий поток, который образуется из мелких струй, стекающих в него изо всех концов города.
Даже больные и женщины не увольнялись от этого долга;
окна из упокоев их устроены были так, что они могли из них слушать церковную службу и молиться на местные иконы
храмов.