Неточные совпадения
Окошки не прорублены,
Стеколышки не вставлены,
Ни печи, ни скамьи!
Послала бы
Я в город братца-сокола:
«Мил братец! шелку, гарусу
Купи — семи цветов,
Да гарнитуру синего!»
Я по углам бы вышила
Москву, царя с царицею,
Да Киев, да Царьград,
А посередке — солнышко,
И эту занавесочку
В
окошке бы повесила,
Авось ты загляделся бы,
Меня бы промигал!..
Не ригой, не амбарами,
Не кабаком, не мельницей,
Как часто на Руси,
Село кончалось низеньким
Бревенчатым строением
С железными решетками
В
окошках небольших.
За тем этапным зданием
Широкая дороженька,
Березками обставлена,
Открылась тут как тут.
По будням малолюдная,
Печальная и тихая,
Не та она теперь!
Чу! конь стучит копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит в
окошки палочкой.
Бежит в поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда! Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод разобрал!..
Там горд мужик, попробуй-ка
В
окошко стукнуть староста
За податью — осердится!
Мутный свет проходил в нору сквозь единственное крошечное
окошко, покрытое слоем пыли и паутины; на стенах слоилась сырость и плесень.
Встанет бригадир утром раненько, сядет к
окошку и все прислушивается, не раздастся ли откуда: туру-туру?
Всё это случилось в одно время: мальчик подбежал к голубю и улыбаясь взглянул на Левина; голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега, а из
окошка пахнуло духом печеного хлеба, и выставились сайки.
— Что же,
окошко открыто… Поедем сейчас в Тверь! Одна медведица, на берлогу можно итти. Право, поедем на пятичасовом! А тут как хотят, — сказал улыбаясь Чириков.
— А признайтесь, есть это чувство, как у Гоголевского жениха, что в
окошко хочется выпрыгнуть?
Многочисленная кавалькада отправилась туда посмотреть на закат солнца сквозь каменное
окошко.
Жизнь при начале взглянула на него как-то кисло-неприютно, сквозь какое-то мутное, занесенное снегом
окошко: ни друга, ни товарища в детстве!
Свет мелькнул в одном
окошке и досягнул туманною струею до забора, указавши нашим дорожным ворота.
В комнате своей он подымал с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на бюро или на
окошко.
Именно, когда представитель всех полковников-брандеров, наиприятнейший во всех поверхностных разговорах обо всем, Варвар Николаич Вишнепокромов приехал к нему затем именно, чтобы наговориться вдоволь, коснувшись и политики, и философии, и литературы, и морали, и даже состоянья финансов в Англии, он выслал сказать, что его нет дома, и в то же время имел неосторожность показаться перед
окошком.
Он начал было возражать, страшило грубо заговорило: «Приказано сей же час!» Сквозь дверь в переднюю он увидел, что там мелькало и другое страшило, взглянул в
окошко — и экипаж.
Если бы кто взглянул из
окошка в осеннее время и особенно когда по утрам начинаются маленькие изморози, то бы увидел, что вся дворня делала такие скачки, какие вряд ли удастся выделать на театрах самому бойкому танцовщику.
Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая на голову воротники шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху
окошко где-нибудь, даже и в четвертом этаже; в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце и душу разговор, читается светлая страница вдохновенного русского поэта, какими наградил Бог свою Россию, и так возвышенно-пылко трепещет молодое сердце юноши, как не случается нигде в других землях и под полуденным роскошным небом.
Так проводили жизнь два обитателя мирного уголка, которые нежданно, как из
окошка, выглянули в конце нашей поэмы, выглянули для того, чтобы отвечать скромно на обвиненье со стороны некоторых горячих патриотов, до времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о том, чтобы не делать дурного, а о том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
Ноздрев был занят важным делом; целые четыре дня уже не выходил он из комнаты, не впускал никого и получал обед в
окошко, — словом, даже исхудал и позеленел.
Один-одинешенек, разве где-нибудь в
окошке брезжит огонек: мещанин ли городской тачает свою пару сапогов, пекарь ли возится в печурке — что до них?
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится
окошко,
И в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.
Карл Иваныч, с очками на носу и книгой в руке, сидел на своем обычном месте, между дверью и
окошком.
Последняя стена была занята тремя
окошками.
В таком состоянии пробыл он, наконец, весь день; не ел, не пил, и глаза его не отрывались ни на час от небольшого
окошка на улицу.
Иногда довольно смазливенькое личико еврейки, убранное потемневшими бусами, выглядывало из ветхого
окошка.
Они вступили в коридор, узкий и темный, который опять привел их в такую же залу с маленькими
окошками вверху.
Он прямо подъехал к нечистому, запачканному домишке, у которого небольшие
окошки едва были видны, закопченные неизвестно чем; труба заткнута была тряпкою, и дырявая крыша вся была покрыта воробьями.
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от
окошка.
— Вот что, вот какое у меня до тебя дело… — сказал Раскольников, отводя Разумихина к
окошку…
Топор он опустил лезвием прямо в воду, схватил лежавший на
окошке, на расколотом блюдечке, кусочек мыла и стал, прямо в ведре, отмывать себе руки.
Склонившись над водою, машинально смотрел он на последний розовый отблеск заката, на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках, на одно отдаленное
окошко, где-то в мансарде, по левой набережной, блиставшее, точно в пламени, от последнего солнечного луча, ударившего в него на мгновение, на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
Что я пьян, но…» Он бросился к
окошку.
Раскольников встал и пошел в другую комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были все те же; в углу на обоях резко обозначено было место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое
окошко. Старший работник искоса приглядывался.
Уходя, Раскольников успел просунуть руку в карман, загреб сколько пришлось медных денег, доставшихся ему с разменянного в распивочной рубля, и неприметно положил на
окошко.
Он схватил бутылку и без церемонии вышвырнул ее за
окошко. Филипп принес воды.
Задумал на продажу ткать,
Купца затеял подорвать
И лавочку открыть в
окошке сам решился.
Весь день бродил пешком,
А спал на пристани; питался
В
окошко поданным куском.
Савельич стал в ней распоряжаться; я стал глядеть в узенькое
окошко.
У
окошка за особым столом сидел секретарь с пером за ухом, наклонясь над бумагою, готовый записывать мои показания.
Тоска взяла меня; я отошел от
окошка и лег спать без ужина, несмотря на увещания Савельича, который повторял с сокрушением: «Господи владыко! ничего кушать не изволит!
У
окошка комендантского дома я увидел стоящего Швабрина.
На другой день, когда сидел я за элегией и грыз перо в ожидании рифмы, Швабрин постучал под моим
окошком.
(София в
окошко высовывается.)
Откуда скрытность почерпнуть!
Готова я была в
окошко, к вам прыгну́ть.
Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?
Смешно? — пусть шутят их; досадно? — пусть бранят.
Василий Иванович вскочил и бросился к
окошку.
Одно яйцо он положил мимо кармана и топтал его, под подошвой грязного сапога чмокала яичница. Пред гостиницей «Москва с но» на обломанной вывеске сидели голуби, заглядывая в
окошко, в нем стоял черноусый человек без пиджака и, посвистывая, озабоченно нахмурясь, рассматривал, растягивал голубые подтяжки. Старушка с ласковым лицом, толкая пред собою колясочку, в которой шевелились, ловя воздух, игрушечные, розовые ручки, старушка, задев Клима колесом коляски, сердито крикнула...
— Совсем как безумный. Да и все с ума сошли. Как будто конца света ждут. А город — точно разграблен, из
окошек все вышвырнуто, висит. И все — безжалостные. Ну, что орут? Какой же это праздник? Это — безумство.
Его посадили в грязную камеру с покатыми нарами для троих, со сводчатым потолком и недосягаемо высоким
окошком; стекло в окне было разбито, и сквозь железную решетку втекал воздух марта, был виден очень синий кусок неба.
— Чего ж они пулеметы внутрь тащат? Из
окошек стрелять хотят, что ли? — недоуменно спросил егерь.