Неточные совпадения
Она вспоминала наивную радость, выражавшуюся на круглом добродушном
лице Анны Павловны при их встречах; вспоминала их тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего мальчика, называвшего ее «моя Кити», не хотевшего без нее ложиться
спать.
Таня держала Гришу за волосы, а он, с изуродованным злобой
лицом, бил ее кулаками куда
попало.
Первое падение Кузовлева на реке взволновало всех, но Алексей Александрович видел ясно на бледном, торжествующем
лице Анны, что тот, на кого она смотрела, не
упал.
И тут он вспомнил вдруг, как и почему он
спит не в спальне жены, а в кабинете; улыбка исчезла с его
лица, он сморщил лоб.
― Ты вот и не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь, как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики
попадет. Ты знаешь князя Чеченского? — спросил князь, и Левин видел по
лицу, что он собирается рассказать что-то смешное.
Все громко выражали свое неодобрение, все повторяли сказанную кем-то фразу: «недостает только цирка с львами», и ужас чувствовался всеми, так что, когда Вронский
упал и Анна громко ахнула, в этом не было ничего необыкновенного. Но вслед затем в
лице Анны произошла перемена, которая была уже положительно неприлична. Она совершенно потерялась. Она стала биться, как пойманная птица: то хотела встать и итти куда-то, то обращалась к Бетси.
В это время в другой комнате, вероятно
упавши, закричал ребенок; Дарья Александровна прислушалась, и
лицо ее вдруг смягчилось.
Она знала все подробности его жизни. Он хотел сказать, что не
спал всю ночь и заснул, но, глядя на ее взволнованное и счастливое
лицо, ему совестно стало. И он сказал, что ему надо было ехать дать отчет об отъезде принца.
— Правда, правда! — отвечала она, — я буду весела. — И с хохотом схватила свой бубен, начала петь, плясать и прыгать около меня; только и это не было продолжительно; она опять
упала на постель и закрыла
лицо руками.
Видно, я очень переменилась в
лице, потому что он долго и пристально смотрел мне в глаза; я едва не
упала без памяти при мысли, что ты нынче должен драться и что я этому причиной; мне казалось, что я сойду с ума… но теперь, когда я могу рассуждать, я уверена, что ты останешься жив: невозможно, чтоб ты умер без меня, невозможно!
С нашей стороны, если, точно,
падет обвинение за бледность и невзрачность
лиц и характеров, скажем только то, что никогда вначале не видно всего широкого теченья и объема дела.
Но при всем том трудна была его дорога; он
попал под начальство уже престарелому повытчику, [Повытчик — начальник отдела («выть» — отдел).] который был образ какой-то каменной бесчувственности и непотрясаемости: вечно тот же, неприступный, никогда в жизни не явивший на
лице своем усмешки, не приветствовавший ни разу никого даже запросом о здоровье.
С раннего утра до позднего вечера, не уставая ни душевными, ни телесными силами, писал он, погрязнув весь в канцелярские бумаги, не ходил домой,
спал в канцелярских комнатах на столах, обедал подчас с сторожами и при всем том умел сохранить опрятность, порядочно одеться, сообщить
лицу приятное выражение и даже что-то благородное в движениях.
— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог
попасть в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении
лица его.
Грудь, шея и плечи заключились в те прекрасные границы, которые назначены вполне развившейся красоте; волосы, которые прежде разносились легкими кудрями по
лицу ее, теперь обратились в густую роскошную косу, часть которой была подобрана, а часть разбросалась по всей длине руки и тонкими, длинными, прекрасно согнутыми волосами
упадала на грудь.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие
лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И
упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
Андрий стоял ни жив ни мертв, не имея духа взглянуть в
лицо отцу. И потом, когда поднял глаза и посмотрел на него, увидел, что уже старый Бульба
спал, положив голову на ладонь.
Сильно истомился козак, распух весь,
лицо пожгло и
опалило ему ветром;
упал он тут же и заснул крепким сном.
Раскольников перешел через площадь. Там, на углу, стояла густая толпа народа, все мужиков. Он залез в самую густоту, заглядывая в
лица. Его почему-то тянуло со всеми заговаривать. Но мужики не обращали внимания на него и все что-то галдели про себя, сбиваясь кучками. Он постоял, подумал и пошел направо, тротуаром, по направлению к В—му. Миновав площадь, он
попал в переулок…
— Я люблю, — продолжал Раскольников, но с таким видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, — я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные
лица; или, еще лучше, когда снег мокрый
падает, совсем прямо, без ветру, знаете? а сквозь него фонари с газом блистают…
Он отступил, дал
упасть и тотчас же нагнулся к ее
лицу; она была уже мертвая.
Бессильно
упала она на постель,
лицом в подушки.
И выхватив у Сони бумажку, Катерина Ивановна скомкала ее в руках и бросила наотмашь прямо в
лицо Лужина. Катышек
попал в глаз и отскочил на пол. Амалия Ивановна бросилась поднимать деньги. Петр Петрович рассердился.
Марья Ивановна быстро взглянула на него и догадалась, что перед нею убийца ее родителей. Она закрыла
лицо обеими руками и
упала без чувств. Я кинулся к ней, но в эту минуту очень смело в комнату втерлась моя старинная знакомая Палаша и стала ухаживать за своею барышнею. Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба! знакомые всё
лица!
Дочь, Софья Павловна! страмница!
Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало, я с дражайшей половиной
Чуть врознь — уж где-нибудь с мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла!
Нет! глупость на меня и слепота
напала!
Всё это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради? Нет? В
лицо мне посмотрите.
Удивлены? и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем
Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на́волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше седьмисот пронесся, — ветер, буря;
И растерялся весь, и
падал сколько раз —
И вот за подвиги награда!
Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото,
падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал; во всем ее
лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза — они были невелики и серы, — но взгляд их, быстрый и глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.
И он и Базаров заснули скоро, но другие
лица в доме долго еще не
спали.
— Пожалуй; только ты не смотри на меня: всякого человека
лицо глупо, когда он
спит.
Катя достала це-мольную сонату-фантазию Моцарта. Она играла очень хорошо, хотя немного строго и сухо. Не отводя глаз от нот и крепко стиснув губы, сидела она неподвижно и прямо, и только к концу сонаты
лицо ее разгорелось и маленькая прядь развившихся волос
упала на темную бровь.
«Я говорил, что я возропщу, — хрипло кричал он, с пылающим, перекошенным
лицом, потрясая в воздухе кулаком, как бы грозя кому-то, — и возропщу, возропщу!» Но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и оба вместе
пали ниц.
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво
падали с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее
лица.
Через день он снова
попал в полосу необыкновенных событий. Началось с того, что ночью в вагоне он сильнейшим толчком был сброшен с дивана, а когда ошеломленно вскочил на ноги, кто-то хрипло закричал в
лицо ему...
Окно наверху закрыли. Лидия встала и пошла по саду, нарочно задевая ветви кустарника так, чтоб капли дождя
падали ей на голову и
лицо.
«Бред какой», — подумал Самгин, видя
лицо Захария, как маленькое, бесформенное и мутное пятно в темноте, и представляя, что
лицо это должно быть искажено страхом. Именно — страхом, — Самгин чувствовал, что иначе не может быть. А в темноте шевелились,
падали бредовые слова...
Не более пяти-шести шагов отделяло Клима от края полыньи, он круто повернулся и
упал, сильно ударив локтем о лед. Лежа на животе, он смотрел, как вода, необыкновенного цвета, густая и, должно быть, очень тяжелая, похлопывала Бориса по плечам, по голове. Она отрывала руки его ото льда, играючи переплескивалась через голову его, хлестала по
лицу, по глазам, все
лицо Бориса дико выло, казалось даже, что и глаза его кричат: «Руку… дай руку…»
Солдат
упал вниз
лицом, повернулся на бок и стал судорожно щупать свой живот. Напротив, наискось, стоял у ворот такой же маленький зеленоватый солдатик, размешивал штыком воздух, щелкая затвором, но ружье его не стреляло. Николай, замахнувшись ружьем, как палкой, побежал на него; солдат, выставив вперед левую ногу, вытянул ружье, стал еще меньше и крикнул...
— В сумасшедший дом и
попал, на три месяца, — добавила его супруга, ласково вложив в протянутую ладонь еще конфету, а оратор продолжал с великим жаром, все чаще отирая шапкой потное, но не краснеющее
лицо...
Белый пепел
падал на
лицо и быстро таял, освежая кожу, Клим сердито сдувал капельки воды с верхней губы и носа, ощущая, что несет в себе угнетающую тяжесть, жуткое сновидение, которое не забудется никогда.
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но рука
упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже
упал грудью на снег,
упал не сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл
лицо в снег.
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь
упасть на пол вверх
лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще
падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв
лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Держа в руках чашку чая, Варвара слушала ее почтительно и с тем напряжением, которое является на
лице человека, когда он и хочет, но не может
попасть в тон собеседника.
— Социализм, по его идее, древняя, варварская форма угнетения личности. — Он кричал, подвывая на высоких нотах, взбрасывал голову, прямые пряди черных волос обнажали на секунду угловатый лоб, затем
падали на уши, на щеки,
лицо становилось узеньким, трепетали губы, дрожал подбородок, но все-таки Самгин видел в этой маленькой тощей фигурке нечто игрушечное и комическое.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной
пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом
лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Приглаживая щеткой волосы, он протянул Самгину свободную руку, потом, закручивая эспаньолку, спросил о здоровье и швырнул щетку на подзеркальник, свалив на пол медную пепельницу, щетка
упала к ногам толстого человека с желтым
лицом, тот ожидающим взглядом посмотрел на Туробоева, но, ничего не дождавшись, проворчал...
Он вошел не сразу. Варвара успела лечь в постель, лежала она вверх
лицом, щеки ее
опали, нос заострился; за несколько минут до этой она была согнутая, жалкая и маленькая, а теперь неестественно вытянулась, плоская, и
лицо у нее пугающе строго. Самгин сел на стул у кровати и, гладя ее руку от плеча к локтю, зашептал слова, которые казались ему чужими...
Самгин, передвигаясь с людями, видел, что казаки разбиты на кучки, на единицы и не
нападают, а защищаются; уже несколько всадников сидело в седлах спокойно, держа поводья обеими руками, а один, без фуражки, сморщив
лицо, трясся, точно смеясь. Самгин двигался и кричал...
В соседнем отделении голоса звучали все громче, торопливее, точно желая
попасть в ритм лязгу и грохоту поезда. Самгина заинтересовал остроносый: желтоватое
лицо покрыто мелкими морщинами, точно сеткой тонких ниток, — очень подвижное
лицо, то — желчное и насмешливое, то — угрюмое. Рот — кривой, сухие губы приоткрыты справа, точно в них торчит невидимая папироса. Из костлявых глазниц, из-под темных бровей нелюдимо поблескивают синеватые глаза.
Самгин зажег спичку, — из темноты ему улыбнулось добродушное, широкое, безбородое
лицо. Постояв, подышав сырым прохладным воздухом, Самгин оставил дверь открытой, подошел к постели, — заметив попутно, что Захарий не
спит, — разделся, лег и, погасив ночник, подумал...