Неточные совпадения
Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю! Слышу в груди моей.
Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам! Убью себя, а сначала все-таки пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть подлец пред тобой, а не
вор! Жди трех тысяч. У пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я
вор, а
вора моего убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не
вор, а убийца! Отца убил и себя погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.
А при аресте, в Мокром, он именно кричал, — я это знаю, мне передавали, — что считает самым позорным делом всей своей жизни, что, имея средства отдать половину (именно половину!) долга Катерине Ивановне и стать пред ней не
вором, он все-таки не решился отдать и лучше захотел
остаться в ее глазах
вором, чем расстаться с деньгами!
А пакет тут же бросили, уже не успев рассудить, что он уликой им после них
останется, потому что они
вор непривычный-с и прежде никогда ничего явно не крали, ибо родовые дворяне-с, а если теперь украсть и решились, то именно как бы не украсть, а свое собственное только взять обратно пришли, так как всему городу об этом предварительно повестили и даже похвалялись зараньше вслух пред всеми, что пойдут и собственность свою от Федора Павловича отберут.
Захотел лучше
остаться в ее глазах
вором, но не отдал, а самый главный позор был в том, что и вперед знал, что не отдам!
Будучи принужден
остаться ночевать в чужом доме, он боялся, чтоб не отвели ему ночлега где-нибудь в уединенной комнате, куда легко могли забраться
воры, он искал глазами надежного товарища и выбрал, наконец, Дефоржа.
Самый благонамеренный элемент Хитровки — это нищие. Многие из них здесь родились и выросли; и если по убожеству своему и никчемности они не сделались
ворами и разбойниками, а так и
остались нищими, то теперь уж ни на что не променяют своего ремесла.
— Вот как! — сказал Иоанн и снял руку с плеча Серебряного, — это значит, мы не угодны его княжеской милости! Должно быть, с
ворами оставаться честнее, чем быть моим оружничим! Ну что ж, — продолжал он насмешливо, — я никому в дружбу не набиваюсь и никого насильно не держу. Свыклись вместе, так и служите вместе! Доброго пути, разбойничий воевода!
— Да-с, я давно уж так думаю и надеюсь, что усилия мои не
останутся бесплодными. Главное в этом деле — иметь в виду, что
вор есть человек. Я сам однажды таким манером в кадетском корпусе булку у товарища уворовал… что же-с!
— Да! Пока бы твои трепачи проснулись да вышли — от нас бы и звания не
осталось… Нет, это не мы «караул» кричали, а
воры; а мы сами себя оборонили.
Макар смотрел на татар враждебно и каждый раз ворчал, что этого им еще мало. Когда же он встречался с чалганцами, то останавливался и благодушно беседовал с ними: все-таки это были приятели, хоть и
воры. Порой он даже выражал свое участие тем, что, подняв на дороге талинку, усердно подгонял сзади быков и коней; но лишь только сам он делал несколько шагов, как уже всадники
оставались сзади чуть заметными точками.
«Эка вор-девка: верно, там ночевать
осталась», — думала я и пошла, кормилец, сама за ней.
И воровать-то надо сноровку знать: занадобится сто рублей, умному
вору, чтоб дома
остаться, надо их в четыре приема красть.
Ночной приют пустыннику был необходим, потому что хотя он и привык ко всем непогодам, но на улице в городе в тогдашнее время
остаться ночью было гораздо опаснее, чем в нынешнее. Тогда и
воры грабили, и ходили такие отчаянные люди, каких видали только пред сожжением Содома и Гоморры. Эти были хуже животных и не щадили никого, и всяк мог ожидать себе от них самого гнусного оскорбления.
— О, несчастный! ты взаправду в крови! На тебя, верно, напали ночные
воры!.. О несчастный! Хорошо, что ты спасся от них под нашею кровлей.
Останься здесь и подожди меня немного: я сейчас отнесу это охлажденное питье гостям и вмиг возвращусь, чтоб обмыть твои раны…
А Прошка Малыгин, родименький, ихней же деревни мужичонка есть —
вор отъявленный, давно ему место в Сибири аль в «рестанской» роте, да все только в подозрении
остается.
— Я его больше не хочу знать… У меня больше нет родных — у меня только один друг на свете — это ты. У меня только одна дочь — Таня, которую я люблю всею душою, и я готов сделать все, чтобы было упрочено ее счастье, которое я же, как
вор, украл у ее родителей… Семен Толстых причинил горе нашей дочери — он негодяй и подлец и ни одного часа не может больше
оставаться под этой кровлей… Выгони его немедленно, Иннокентий, выгони… Чтобы сегодня же здесь не было его духу…
— Неужели он мог быть
вором? Человеком, которому я принадлежала. После этого, что же чистого, не загрязненного могло
остаться во мне?
— Так неужели он
вор? — вспоминала она,
оставшись наедине сама с собой, слышанные ею разговоры. Все говорили! В ушах точно звон идет! Вся кровь у меня прилила к лицу… Обидно… Унизительно… Эта история с дочерью подрядчика… Разорвал векселя, а ее не принял. Да ведь не мог же он принять! Не успел, а не украл — старалась она найти оправдание своему кумиру.
У кого на куске-то
осталось «убей», а запрет-то отвалился, тот нипочем убивство и не ставит; тож самое и
воры, и другие прочие, все, кто пошел с этими с разбитыми заповедями.