Неточные совпадения
Степан Аркадьич с
сестрой под руку, тоже с испуганными лицами, вернулись и
остановились, избегая народ,
у входа в вагон.
— Отчего же он не
остановился у Бахаревых? — соображала Заплатина, заключая свои кости в корсет. — Видно, себе на уме… Все-таки сейчас поеду к Бахаревым. Нужно предупредить Марью Степановну… Вот и партия Nadine. Точно с неба жених свалился! Этакое счастье этим богачам: своих денег не знают куда девать, а тут, как снег на голову, зять миллионер… Воображаю:
у Ляховского дочь,
у Половодова
сестра,
у Веревкиных дочь,
у Бахаревых целых две… Вот извольте тут разделить между ними одного жениха!..
Совершенно опустевший омнибус
остановился у Одеона. Пассажир от св. Магдалины посмотрел вслед Доре с ее
сестрою. Они вошли в ворота Люксембургского сада. Пассажир встал последний и, выходя, поднял распечатанное письмо с московским почтовым штемпелем. Письмо было адресовано в Париж, госпоже Прохоровой, poste restante. [До востребования (Франц.)] Он взял это письмо и бегом бросился по прямой аллее Люксембургского сада.
В Москве,
остановившись в гостинице Шевалдышева, на нижнем конце Тверской, отец повез нас с
сестрою в дом нашего деревенского соседа, генералгубернаторского адъютанта П. П. Новосильцева, в его собственный дом
у Харитония в Огородниках.
У подъезда квартиры Ивана Ильича стояла карета и два извозчика. Внизу, в передней,
у вешалки прислонена была к стене глазетовая крышка гроба с кисточками и начищенным порошком галуном. Две дамы в черном снимали шубки. Одна
сестра Ивана Ильича, знакомая, другая незнакомая дама. Товарищ Петра Ивановича, Шварц, сходил сверху и, с верхней ступени увидав входившего,
остановился и подмигнул ему, как бы говоря: «глупо распорядился Иван Ильич; то ли дело мы с вами».
За час или за полтора до того, как Иосаф Платонович убирался и разговаривал с
сестрой у себя в доме, на перемычке пред небольшою речкой, которою замыкалась пустынная улица загородной солдатской слободы, над самым бродом
остановилось довольно простое тюльбюри Синтяниной, запряженное рослою вороною лошадью.
Но однажды, когда Александра Михайловна, входя в палату,
остановилась у дверей и вступила в разговор с
сестрою милосердия, Андрей Иванович, глядя издали на жену, был поражен, до чего она похудела и осунулась.
— Не проходит обеда и чая, чтобы вы не поднимали шума. Ваш хлеб
останавливается у всех поперек горла… Нет ничего оскорбительнее, унизительнее, как попреки куском хлеба… Вы хоть и отец, но никто, ни бог, ни природа не дали вам права так тяжко оскорблять, унижать, срывать на слабых свое дурное расположение. Вы замучили, обезличили мать,
сестра безнадежно забита, а я…
Сестры волновались. Мы замедлили шаг, чтобы пропустить солдата вперед. Он обогнал нас и медленно шел, пошатываясь и все ругаясь. Были уже густые сумерки. Дорогу пересекала поперечная дорога. Чтобы избавиться от нашего спутника, мы тихонько свернули на нее и быстро пошли, не разговаривая. Вдруг наискось по пашне пробежала в сумраке пригнувшаяся фигура и
остановилась впереди
у дороги, поджидая нас.
Иван Егорович Краснухин, газетный сотрудник средней руки, возвращается домой поздно ночью нахмуренный, серьезный и как-то особенно сосредоточенный. Вид
у него такой, точно он ждет обыска или замышляет самоубийство. Пошагав по своей комнате, он
останавливается, взъерошивает волосы и говорит тоном Лаэрта, собирающегося мстить за свою
сестру...