Неточные совпадения
Сказав это, он вдруг ушел; я же
остался, стоя на месте и до того в смущении, что не решился воротить его. Выражение «документ» особенно потрясло меня: от кого же бы он узнал, и в таких точных выражениях, как не от Ламберта? Я воротился домой в большом смущении. Да и как же могло случиться, мелькнуло
во мне вдруг, чтоб такое «двухлетнее наваждение» исчезло как
сон, как чад, как видение?
Чуть ли не грезилось мне тогда
во сне, что мы дальше не пошли, а так на мели и
остались, что морское начальство в Петербурге соскучилось ждать, когда мы сдвинемся, и отложило экспедицию и что мы все воротились домой безмятежно спать на незыблемых ложах.
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому дню, к этим дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот день, это, конечно, не дремота; но, кроме того, есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует
во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль,
остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец
сна… да, это дремота.
— Нет, нельзя! — настойчиво ответила Нелли, — потому что я вижу часто мамашу
во сне, и она говорит мне, чтоб я не ездила с ними и
осталась здесь; она говорит, что я очень много согрешила, что дедушку одного оставила, и все плачет, когда это говорит. Я хочу
остаться здесь и ходить за дедушкой, Ваня.
Михеича действительно увели, и
остались они втроем. Тут я всего, ваше высокоблагородие, наслушался, да и об архиерее-то, признаться, впервой узнал. Знал я, что они, с позволения сказать, развратники, ну, а этого и
во сне не чаял. И кто ж архиерей-то! Андрюшка Прорвин, здешний, ваше высокоблагородие, мещанин, по питейной части служил, и сколько даже раз я его за мошенничества стегал, а у них вот пастырь-с! Даже смеху достойно, как они очки-то втирают!
Сказавши, что он хочет спать, Санин желал только отделаться от своих товарищей; но,
оставшись один, он взаправду почувствовал значительную усталость
во всех членах: всю предшествовавшую ночь он почти не смыкал глаз и, бросившись на постель, немедленно заснул глубоким
сном.
«Вот — опять ушёл человек неизвестно куда, — медленно складывалась печальная и досадная мысль. — Он — ушёл, а я
остался, и снова будто
во сне видел его. Ничего невозможно понять!»
У соседей кузнеца была слепая девочка Таня. Евсей подружился с нею, водил её гулять по селу, бережно помогал ей спускаться в овраг и тихим голосом рассказывал о чём-то, пугливо расширяя свои водянистые глаза. Эта дружба была замечена в селе и всем понравилась, но однажды мать слепой пришла к дяде Петру с жалобой, заявила, что Евсей напугал Таню своими разговорами, теперь девочка не может
оставаться одна, плачет, спать стала плохо,
во сне мечется, вскакивает и кричит.
Во сне я припомнил, что программа этого дня
осталась невыполненною и что нам следовало еще ехать с иностранными гостями в воронийские бани.
Так иногда мы слушаем
во сне чудные стихи, от которых душа пламенеет восторгом, но стоит проснуться, и в памяти
остаются только обрывки, без склада и смысла…
Тут наступил
сон. Не то чтобы было очень страшно, а призрачно, беспамятно и как-то чуждо: сам грезящий
оставался в стороне, а только призрак его бестелесно двигался, говорил беззвучно, страдал без страдания.
Во сне выходили из вагона, разбивались на пары, нюхали особенно свежий, лесной, весенний воздух.
Во сне тупо и бессильно сопротивлялся Янсон, и молча выволакивали его из вагона.
Тяжелый
сон!
Ужасные
во мне воспоминанья
Остались от него.
— Не может быть! — прошептал Вельчанинов в недоумении. Она вдруг бросилась целовать ему руки; она плакала, едва переводя дыхание от рыданий, просила и умоляла его, но он ничего не мог понять из ее истерического лепета. И навсегда потом
остался ему памятен, мерещился наяву и снился
во сне этот измученный взгляд замученного ребенка, в безумном страхе и с последней надеждой смотревший на него.
И вот я в руках существа, конечно не человеческого, но которое есть, существует: «А, стало быть, есть и за гробом жизнь!» — подумал я с странным легкомыслием
сна, но сущность сердца моего
оставалась со мною,
во всей глубине: «И если надо быть снова, — подумал я, — и жить опять по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и унизили!» — «Ты знаешь, что я боюсь тебя, и за то презираешь меня», — сказал я вдруг моему спутнику, не удержавшись от унизительного вопроса, в котором заключалось признание, и ощутив, как укол булавки, в сердце моем унижение мое.
Развернув бумажку на лестнице, он быстро оглянулся кругом и поспешил как можно скорее отделить целую половину из законного возмездия, им полученного, и припрятать эту половину в сапог, потом, тут же на лестнице и вовсе не обращая внимания на то, что действует на своей постели,
во сне, решил, пришед домой, немедленно воздать что следует за харчи и постой хозяйке своей, потом накупить кой-чего необходимого и показать кому следует, как будто без намерения и нечаянно, что подвергся вычету, что
остается ему и всего ничего и что вот и золовке-то послать теперь нечего, причем погоревать тут же о золовке, много говорить о ней завтра и послезавтра, и дней через десять еще повторить мимоходом об ее нищете, чтоб не забыли товарищи.
Но ничего этого не было даже
во сне, жизнь прошла без пользы, без всякого удовольствия, пропала зря, ни за понюшку табаку; впереди уже ничего не
осталось, а посмотришь назад — там ничего, кроме убытков, и таких страшных, что даже озноб берет.
Около постели Васи уже стояла проснувшаяся няня. Ребенок, оказалось, крикнул
во сне. Сидорыч
остался ждать в кабинете. Князь вскоре вернулся.
Вся спальня была наполнена каким-то белым фосфорическим светом. У самой его кровати стоял тот самый старый боярин, который являлся ему
во сне прошлой ночью. Но видение вчерашней ночи было смутно. В памяти князя
остался лишь легкий абрис сонного видения да грозящий ему неимоверной величины палец, который затем уперся ему в грудь так сильно, что он с трудом дышал.
Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как
во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем
остается на месте.
«Как хорошо, что это было
во сне», — было первою его мыслью. Но когда он стал вспоминать все, что он видел, и стал проверять это с действительностью, он увидал, что вопрос, возникший в нем
во сне,
оставался наяву тем же важным и столь же неразрешенным вопросом. В первый раз молодой царь почувствовал всю ответственность, которая лежала на нем, и ужаснулся перед нею.
Сразу ему полегчало, будто чирий, братцы, вскрыл. Завел он глаза, одеяльце на макушку натянул. Только уснул, — ан и
во сне хвостик-то
остался. «Деньги-то я, — думает, — отдал, а надо будет утром Антошке по всей форме спокаяться. Срам перед ним приму, — он добрый, ничего… А то уж больно дешево отделался: украл, — воробей не видал, назад сунул, — будто наземь сплюнул…»