Неточные совпадения
Когда Кити уехала и Левин
остался один, он почувствовал такое беспокойство без нее и такое нетерпеливое желание поскорее, поскорее дожить
до завтрашнего
утра, когда он опять увидит ее и навсегда соединится с ней, что он испугался, как смерти, этих четырнадцати часов, которые ему предстояло провести без нее.
Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж
утром рано вновь явилась
Она в оставленную сень,
И в молчаливом кабинете,
Забыв на время всё на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не
до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.
Вымылся он в это
утро рачительно, — у Настасьи нашлось мыло, — вымыл волосы, шею и особенно руки. Когда же дошло
до вопроса: брить ли свою щетину иль нет (у Прасковьи Павловны имелись отличные бритвы, сохранившиеся еще после покойного господина Зарницына), то вопрос с ожесточением даже был решен отрицательно: «Пусть так и
остается! Ну как подумают, что я выбрился для… да непременно же подумают! Да ни за что же на свете!
До завтрака
оставалось около часа; росистое
утро уже сменялось горячим днем.
Он был похож на приказчика из хорошего магазина галантереи, на человека, который с
утра до вечера любезно улыбается барышням и дамам; имел самодовольно глупое лицо здорового парня; такие лица, без особых примет, настолько обычны, что не
остаются в памяти. В голубоватых глазах — избыток ласковости, и это увеличивало его сходство с приказчиком.
— Как-то я
остался ночевать у него, он проснулся рано
утром, встал на колени и долго молился шепотом, задыхаясь, стуча кулаками в грудь свою. Кажется, даже
до слез молился… Уходят, слышите? Уходят!
А она машинально опустилась опять в кресло и как будто заснула в бессознательной, мертвой дремоте и
оставалась неподвижно
до утра, когда совсем рассвело.
К князю я решил пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на полной свободе, а
до вечера
оставался дома. Но в сумерки получил по городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра
утром часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя по обстоятельствам, так как
до завтра было еще далеко.
«Теперь не поймаешь ее
до утра, а лошадей нет!» — с отчаянием сказал Затей. Мне стало жаль его; виноват был один я. «Ну нечего делать, я
останусь здесь
до рассвета, лошади отдохнут, и мы поедем», — сказал я.
Утро чудесное, море синее, как в тропиках, прозрачное; тепло, хотя не так, как в тропиках, но, однако ж, так, что в байковом пальто сносно ходить по палубе. Мы шли все в виду берега. В полдень
оставалось миль десять
до места; все вышли, и я тоже, наверх смотреть, как будем входить в какую-то бухту, наше временное пристанище. Главное только усмотреть вход, а в бухте ошибиться нельзя: промеры показаны.
До отхода пассажирского поезда, с которым ехал Нехлюдов,
оставалось два часа. Нехлюдов сначала думал в этот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого
утра, почувствовал себя
до такой степени взволнованным и разбитым, что, сев на диванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость, что повернулся на бок, положил под щеку ладонь и тотчас же заснул.
— Глупо, глупо! — восклицал Митя, — и… как это все бесчестно! — прибавил он вдруг почему-то. У него страшно начала болеть голова: «Бросить разве? Уехать совсем, — мелькнуло в уме его. — Нет уж,
до утра. Вот нарочно же
останусь, нарочно! Зачем же я и приехал после того? Да и уехать не на чем, как теперь отсюда уедешь, о, бессмыслица!»
Потому ли, что земля переместилась в плоскости эклиптики по отношению к солнцу, или потому, что мы все более и более удалялись от моря (вероятно, имело место и то и другое), но только заметно день удлинялся и климат сделался ровнее. Сильные ветры
остались позади. Барометр медленно поднимался, приближаясь к 760.
Утром температура стояла низкая (–30°С), днем немного повышалась, но к вечеру опять падала
до — 25°С.
Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего вечера сменила полуночная сухая теплынь, и еще долго было ей лежать мягким пологом на заснувших полях; еще много времени
оставалось до первого лепета,
до первых шорохов и шелестов
утра,
до первых росинок зари.
Он приехал на другое
утро в девять часов, он
до четырех часов
оставался в гошпитале: «Случай был очень трудный и интересный, Верочка».
Но еще большее почтение питал он к киевскому студенту Брониславу Янковскому. Отец его недавно поселился в Гарном Луге, арендуя соседние земли. Это был человек старого закала, отличный хозяин, очень авторитетный в семье. Студент с ним не особенно ладил и больше тяготел к семье капитана. Каждый день чуть не с
утра, в очках, с книгой и зонтиком подмышкой, он приходил к нам и
оставался до вечера, серьезный, сосредоточенный, молчаливый. Оживлялся он только во время споров.
— Охотники, кончив весеннюю стрельбу на высыпках, пользуются токами и бьют дупелей из-под собаки: по вечерам —
до глубоких сумерек, по утренним зарям —
до солнечного восхода; но по
утрам дупели скоро от выстрелов разлетаются в глухие места болот, иногда не в близком расстоянии, где и
остаются до вечера.
Варвара Павловна повела свою атаку весьма искусно; не выдаваясь вперед, по-видимому вся погруженная в блаженство медовых месяцев, в деревенскую тихую жизнь, в музыку и чтение, она понемногу довела Глафиру
до того, что та в одно
утро вбежала, как бешеная, в кабинет Лаврецкого и, швырнув связку ключей на стол, объявила, что не в силах больше заниматься хозяйством и не хочет
оставаться в деревне.
Всматриваясь в эту фигуру, вы узнавали в нем доктора Розанова. Он сегодня ехал со следствия, завернул к Помаде, а тут поднялась кура, и он
остался у него
до утра.
Лиза была в это время в разладе с своими и не выходила за порог своей комнаты. Полинька Калистратова навещала ее аккуратно каждое
утро и
оставалась у ней
до обеда. Бертольди Ольга Сергеевна ни за что не хотела позволить Лизе принимать в своем доме; из-за этого-то и произошла новая размолвка Лизы с матерью.
Посредник обиделся (перед ним действительно как будто фига вдруг выросла) и уехал, а Конон Лукич
остался дома и продолжал «колотиться» по-старому. Зайдет в лес — бабу поймает, лукошко с грибами отнимет; заглянет в поле — скотину выгонит и штраф возьмет. С
утра до вечера все в маете да в маете. Только в праздник к обедне сходит, и как ударят к «Достойно», непременно падет на колени, вынет платок и от избытка чувств сморкнется.
— И я говорю, что мерзавец, да ведь когда зависишь… Что, если он банкиру на меня наговорит? — ведь, пожалуй, и там… Тут двадцать пять рублей улыбнутся, а там и целых пятьдесят.
Останусь я у тебя на шее, да, кроме того, и делать нечего будет… С
утра до вечера все буду думать… Думать да думать, одна да одна… ах, не дай бог!
"Всю жизнь провел в битье, и теперь срам настал, — думалось ему, — куда деваться?
Остаться здесь невозможно — не выдержишь! С
утра до вечера эта паскуда будет перед глазами мыкаться. А ежели ей волю дать — глаз никуда показать нельзя будет. Без работы, без хлеба насидишься, а она все-таки на шее висеть будет. Колотить ежели, так жаловаться станет, заступку найдет. Да и обтерпится, пожалуй, так что самому надоест… Ах, мочи нет, тяжко!"
Она и теперь продолжает работать с
утра до вечера. Теряя одну работу, подыскивает другую, так что «каторга»
остается в прежней силе.
Соскучившись развлекаться изучением города, он почти каждый день обедал у Годневых и
оставался обыкновенно там
до поздней ночи, как в единственном уголку, где радушно его приняли и где все-таки он видел человечески развитых людей; а может быть, к тому стала привлекать его и другая, более существенная причина; но во всяком случае, проводя таким образом вечера, молодой человек отдал приличное внимание и службе; каждое
утро он проводил в училище, где, как выражался математик Лебедев, успел уж показать когти: первым его распоряжением было — уволить Терку, и на место его был нанят молодцеватый вахмистр.
И только. Но Александр редко заходил, да и некогда было:
утро на службе, после обеда
до ночи у Любецких;
оставалась ночь, а ночью он уходил в свой особенный, сотворенный им мир и продолжал творить. Да притом не мешает же ведь соснуть немножко.
— Ради бога, не рассердитесь, не растолкуйте превратно моих слов, — сказал он вежливо, но просто. — Мне так было тяжело и прискорбно, что вы придали недавно какой-то нехороший смысл… Впрочем, может быть, я сам в этом виноват, я не спорю, но я, право, не могу видеть, как вы мучитесь. Ради бога, не отказывайтесь от моей услуги. Я
до утра стою на вахте. Моя каюта
остается совершенно свободной. Не побрезгуйте, прошу вас. Там чистое белье… все, что угодно. Я пришлю горничную… Позвольте мне помочь вам.
Он вдруг как-то понял, что, несмотря на то, что с
утра до вечера изнывал в так называемых трудах, он, собственно говоря, ровно ничего не делал и мог бы
остаться без обеда, не иметь ни чистого белья, ни исправного платья, если б не было чьего-то глаза, который смотрел за тем, чтоб его домашний обиход не прерывался.
После обеда, когда Порфирий Владимирыч отправился спать, Аннинька
осталась один на один с Евпраксеюшкой, и ей вдруг припала охота вступить в разговор с дяденькиной экономкой. Ей захотелось узнать, почему Евпраксеюшке не страшно в Головлеве и что дает ей силу выдерживать потоки пустопорожних слов, которые с
утра до вечера извергали дяденькины уста.
За все эти послуги он имеет готовый стол и возможность с
утра до вечера
оставаться в хорошо натопленных и роскошно убранных салонах своего патрона и, сверх того, от времени
до времени, пользуется небольшими подачками, которые он, впрочем, принимает с большим чувством собственного достоинства.
Так
оставались дела
до того
утра, когда вдруг явились к моему дедушке перед крыльцо трое бежавших людей из Парашина.
В продолжение
утра и середины дня он весь был погружен в арифметические расчеты: сколько он проехал верст, сколько
остается до первой станции, сколько
до первого города,
до обеда,
до чая,
до Ставрополя и какую часть всей дороги составляет проеханное.
— Да-с, у каждого есть своя веревочка… Верно-с!.. А канатчик-то все-таки повесился… Кончено… finita la commedia… [комедия окончена… (итал.)] Xe-xe!.. Теперь, брат, шабаш… Не с кого взять. И жена, которая пилила беднягу с
утра до ночи, и хозяин из мелочной лавочки, и хозяин дома — все с носом
остались. Был канатчик, и нет канатчика, а Порфир Порфирыч напишет рассказ «Веревочка» и получит за оный мзду…
— Знаете что, Любочка, идите спать в нашу избушку, а я пойду гулять в парк. Мне все равно не спится, а
до утра осталось немного… Потом мы поговорим серьезно.
Приближалась Пасха.
До Страстной недели
оставалось всего одна неделя, одна небольшая неделя. В дортуарах вечером разнесся слух, что нас распустят не в субботу, а в четверг. Я уеду и увижу мать!.. Сердце мое трепетало и билось. Тревожные ощущения эти еще более усилились, когда в среду один из лакеев,
утирая меня полотенцем, шепнул мне...
Но нужно носить кирпичи;
до утра осталось часа три; Татьяна Власьевна спускается вниз и поднимается с тяжелой ношей почти машинально, как заведенная машина.
Сколько могли они понять из объяснений прислуги, японские делегаты сами с
утра до вечера находятся в тщетных поисках за конгрессом; стало быть,
остается только констатировать эту бесплодную игру в жмурки, производимую во имя науки, и присовокупить, что она представляет один из прискорбнейших фактов нашей современности.
— Не
останусь долго! — успокаивал он ее во всеуслышание, но, однако, еще нескоро приехал, и танцы с француженками продолжались часов
до пяти
утра, и при этом у всех трех дам кавалеры залили вином платья и, чтобы искупить свою вину, подарили каждой из них по двести рублей.
Упадышевский приказал мне написать, чтобы Марья Николавна не беспокоилась и сама не приезжала, что он отпустит меня с дядькой, может быть, ранее шести часов, потому что на последние часы учитель, по болезни, вероятно не придет, и что я могу
остаться у ней
до семи часов
утра.
Уже к вечеру этого дня Янсон похудел. Его растянувшаяся, на время разгладившаяся кожа вдруг собралась в множество маленьких морщинок, кое-где даже обвисла как будто. Глаза сделались совсем сонными, и все движения стали так медленны и вялы, словно каждый поворот головы, движение пальцев, шаг ногою был таким сложным и громоздким предприятием, которое раньше нужно очень долго обдумать. Ночью он лег на койку, но глаз не закрыл, и так, сонные,
до утра они
оставались открыты.
Сам Яков всё яснее видел, что он лишний среди родных, в доме, где единственно приятным человеком был чужой — Митя Лонгинов. Митя не казался ему ни глупым, ни умным, он выскальзывал из этих оценок,
оставаясь отличным от всех. Его значительность подтверждалась и отношением к нему Мирона; чёрствый, властный, всеми командующий Мирон жил с Митей дружно и хотя часто спорил, но никогда не ссорился, да и спорил осторожно. В доме с
утра до вечера звучал разноголосый зов...
Нина. Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто не слышит… И вы, бледные огни, не слышите меня… Под
утро вас рождает гнилое болото, и вы блуждаете
до зари, но без мысли, без воли, без трепетания жизни. Боясь, чтобы в вас не возникла жизнь, отец вечной материи, дьявол, каждое мгновение в вас, как в камнях и в воде, производит обмен атомов, и вы меняетесь непрерывно. Во вселенной
остается постоянным и неизменным один лишь дух.
В одиннадцатом часу у игорных столов
остаются настоящие, отчаянные игроки, для которых на водах существует только одна рулетка, которые и приехали для нее одной, которые плохо замечают, что вокруг них происходит, и ничем не интересуются во весь сезон, а только играют с
утра до ночи и готовы были бы играть, пожалуй, и всю ночь
до рассвета, если б можно было.
Об этом я, конечно, знал только по слухам, так как очень редко видывал нашего генерала; большею частью он обгонял нас на середине перехода, в своей коляске, запряженной хорошею тройкою, приезжал на место ночлега, занимал квартиру и
оставался там
до позднего
утра, а днем снова обгонял нас, причем солдаты всегда обращали внимание на степень багровости его лица и большую или меньшую хриплость, с какою он оглушительно кричал нам...
— С праздничком! — сказала она и поцеловала в плечо Анну Акимовну. — Насилу, насилу добралась
до вас, благодетели мои. — Она поцеловала в плечо тетушку. — Пошла я к вам еще
утром, да по дороге к добрым людям заходила отдохнуть. «
Останься да
останься, Спиридоновна», — ан, и не видала, как вечер настал.
Пройдя раза два по главной аллее, я сел рядом на скамейку с одним господином из Ярославля, тоже дачным жителем, который был мне несколько знаком и которого прозвали в Сокольниках воздушным, не потому, чтобы в наружности его было что-нибудь воздушное, — нисколько: он был мужчина плотный и коренастый, а потому, что он, какая бы ни была погода, целые дни был на воздухе: часов в пять
утра он пил уж чай в беседке,
до обеда переходил со скамейки на скамейку, развлекая себя или чтением «Северной пчелы» [«Северная пчела» — газета, с 1825 года издававшаяся реакционными писателями Ф.Булгариным и Н.Гречем.], к которой чувствовал особенную симпатию, или просто
оставался в созерцательном положении, обедал тоже на воздухе, а после обеда ложился где-нибудь в тени на ковре, а часов в семь опять усаживался на скамейку и наблюдал гуляющих.
— Ну, хорошо, господа! Все это верно-с и справедливо! Донельзя справедливо!
До нек плюс
утра! [Nee plus ultra —
до последней степени (лат.).] Признаюсь вам откровенно: сам в городе говорил, что
останусь в дураках… А все-таки вот у Петриченки амбар сломали…
Самыми счастливыми днями у него были теперь воскресенья и праздники, когда он с
утра до вечера
оставался дома.
Гаврило прибежал в страшных попыхах, приказал им всем
оставаться тут
до утра и караулить, а сам потом ринулся в девичью и через старшую компаньонку Любовь Любимовну, с которой вместе крал и учитывал чай, сахар и прочую бакалею, велел доложить барыне, что собака, к несчастью, опять откуда-то прибежала, но что завтра же ее в живых не будет, и чтобы барыня сделала милость, не гневалась и успокоилась.
— Только не укараулил я как-то, вышел, — и удрал от меня смотритель со всеми бабами. Одна старуха
осталась у меня под залог, на печке, она всё чихала и Богу молилась. Потом уж мы переговоры вели: смотритель приходил и издалека всё уговаривал, чтоб отпустить старуху, а я его Блюхером притравливал, — отлично берет смотрителей Блюхер. Так и не дал мерзавец лошадей
до другого
утра. Да тут подъехал этот пехоташка. Я ушел в другую комнату, и стали играть. Вы видели Блюхера?.. Блюхер! Фю!