Неточные совпадения
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, — как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не говорю о том, что он не раз выручал
отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, он
морщится и нюхает одеколон…
Мальчики ушли. Лидия осталась, отшвырнула веревки и подняла голову, прислушиваясь к чему-то. Незадолго пред этим сад был обильно вспрыснут дождем, на освеженной листве весело сверкали в лучах заката разноцветные капли. Лидия заплакала, стирая пальцем со щек слезинки, губы у нее дрожали, и все лицо болезненно
морщилось. Клим видел это, сидя на подоконнике в своей комнате. Он испуганно вздрогнул, когда над головою его раздался свирепый крик
отца Бориса...
После чая, когда горничная Малаша убирала посуду,
отец ставил пред Томилиным две стеариновые свечи, все усаживались вокруг стола, Варавка
морщился, точно ему надо было принять рыбий жир, —
морщился и ворчливо спрашивал...
Отец сердито упрекал кучера за то, что он во время не объехал задержавшую их партию, а мать брезгливо щурилась и
морщилась, закрываясь от солнца и пыли шелковым зонтиком, который она надвинула совсем на лицо.
— Я тебя про нее не спрашиваю! — злобно закричал Маякин. Морщины лица его болезненно
сморщились, и Любови показалось, что
отец заплачет сейчас…
— Как! еще смеет отвечать, когда я говорю! спорить! ах грубиянка; да не я ли тебя выкормила и воспитала, да не я ли тебя от нищего отца-негодяя взяла на свои руки… неблагодарная! — нет! этот народ никогда не чувствует благодеяний! как волка ни корми, а всё в лес глядит… да не смей строить рож, когда я браню тебя!.. стой прямо и не
морщись, — ты забываешь, кто я?..
Вдруг лицо его жалко, по-ребячьи
сморщилось, и глаза сразу залило слезами. Сквозь их искрящуюся грань он близко увидел белое лицо
отца с такими же глазами.
Яков видел, что монах очень подружился с Ольгой, его уважала бессловесная Вера Попова, и даже Мирон, слушая рассказы дяди о его странствованиях, о людях, не
морщился, хотя после смерти
отца Мирон стал ещё более заносчив, сух, распоряжался по фабрике, как старший, и покрикивал на Якова, точно на служащего.
«Да, я пойду, но так, как делал тот
отец, который накладывал одну руку на блудницу, а другую клал в жаровню. Но жаровни нет». Он оглянулся. Лампа. Он выставил палец над огнем и нахмурился, готовясь терпеть, и довольно долго ему казалось, что он не чувствует, но вдруг — он еще не решил, больно ли и насколько, как он
сморщился весь и отдернул руку, махая ею. «Нет, я не могу этого».
Я
морщусь, но… но зачем же зубы мои начинают жевать? Животное мерзко, отвратительно, страшно, но я ем его, ем с жадностью, боясь разгадать его вкус и запах. Одно животное съедено, а я уже вижу блестящие глаза другого, третьего… Я ем и этих… Наконец ем салфетку, тарелку, калоши
отца, белую вывеску… Ем все, что только попадется мне на глаза, потому что я чувствую, что только от еды пройдет моя болезнь. Устрицы страшно глядят глазами и отвратительны, я дрожу от мысли о них, но я хочу есть! Есть!
Благородный
отец презрительно машет рукой и ухмыляется. Малиновый нос его
морщится и издает смеющийся звук.
В гостиной кипел самовар на круглом столе. Перед ним сидела Наталья Николаевна. Соня
морщилась и улыбалась под рукой матери, щекотавшей ее, когда
отец и сын с сморщенными оконечностями пальцев и лоснящимися щеками и лбами (у
отца особенно блестела лысина), с распушившимися белыми и черными волосами и сияющими лицами вошли в комнату.