Неточные совпадения
— Я думаю: хорошо моим родителям жить на свете!
Отец в шестьдесят лет хлопочет, толкует о «паллиативных» средствах, лечит людей, великодушничает с крестьянами — кутит, одним словом; и матери моей хорошо: день ее до того напичкан всякими занятиями, ахами да охами, что ей и
опомниться некогда; а я…
Она
опомнилась, но снова
Закрыла очи — и ни слова
Не говорит.
Отец и мать
Ей сердце ищут успокоить,
Боязнь и горесть разогнать,
Тревогу смутных дум устроить…
Напрасно. Целые два дня,
То молча плача, то стеня,
Мария не пила, не ела,
Шатаясь, бледная как тень,
Не зная сна. На третий день
Ее светлица опустела.
— Рощу, рощу вы у него торгуете; да проснитесь,
опомнитесь.
Отец Павел Ильинский меня проводил сюда… Вы к Самсонову писали, и он меня к вам прислал… — задыхался Митя.
— Помилуй, князь,
опомнись! — говорил он, хватая его за руку, — брось! Видишь, какая она! Как
отец говорю…
— Груня, Грунюшка,
опомнись… — шептал Макар, стоя перед ней. — Ворога твоего мы порешили… Иди и объяви начальству, што это я сделал: уйду в каторгу… Легче мне будет!.. Ведь три года я муку-мученическую принимал из-за тебя… душу ты из меня выняла, Груня. А что касаемо Кирилла, так слухи о нем пали до меня давно, и я еще по весне с Гермогеном тогда на могилку к
отцу Спиридонию выезжал, чтобы его достигнуть.
Опомнившись от потасовки и поощренный
отцом, Илюшка опять обругал мать, но не успел он докончить ругани, как чья-то могучая рука протянулась через стойку, схватила его и подняла за волосы.
Сердитый, раздраженный тон
отца передался ей, и она не успела
опомниться, как злобно расплакалась и наговорила
отцу грубостей, называя его деспотом и даже корыстолюбцем.
Не дожидаясь никакого особенного случая, никакого повода, Калмык, в присутствии слуг, в двух шагах от молодой барыни, стоявшей у растворенных дверей в другой соседней комнате, прямо глядя ей в глаза, начал громко говорить такие дерзкие слова об ней и об ее муже, что Софья Николавна была сначала изумлена, ошеломлена такою наглостью; но скоро
опомнившись и не сказав ни одного слова Калмыку, бросилась она к
отцу и, задыхаясь от волнения и гнева, передала ему слышанные ею, почти в лицо сказанные его любимцем, дерзости…
Оленин вернулся сумерками и долго не мог
опомниться от всего, чтò видел; но к ночи опять нахлынули на него вчерашние воспоминания; он выглянул в окно; Марьяна ходила из дома в клеть, убираясь по хозяйству. Мать ушла на виноград.
Отец был в правлении. Оленин не дождался, пока она совсем убралась, и пошел к ней. Она была в хате и стояла спиной к нему. Оленин думал, что она стыдится.
— Дунюшка,
опомнись! Христос с тобой… Не гневи господа… Един он властен в жизни… Полно! Я тебя не оставлю… пока жить буду, не оставлю… — повторял
отец, попеременно прикладывая ладонь то к глазам своим, то к груди, то ласково опуская ее на голову дочери.
У Охони даже сердце упало, когда она увидала воеводских «приставов»: надо было сейчас же бежать из города, а теперь воевода
опомнился и опять посадит батю в темницу. Она помогала
отцу одеваться, а сама была ни жива ни мертва, даже зубы чокали, точно в трясовице.
— Эй, Давыдка,
опомнись! — перебил
отец, — посмотри на себя: ты растерзанный весь… Приличие всякое потерял!
— Что ты,
опомнись! Полугода не прошло со смерти
отца, а ты… Али греха не знаешь?
От грома первая перекрестилась Софья, оставшаяся до самого появления Чацкого, когда Молчалин уже ползал у ног ее, все той же бессознательной Софьей Павловной, с той же ложью, в какой ее воспитал
отец, в какой он прожил сам, весь его дом и весь круг. Еще не
опомнившись от стыда и ужаса, когда маска упала с Молчалина, она прежде всего радуется, что «ночью все узнала, что нет укоряющих свидетелей в глазах!»
Шатов,
опомнившись, взял за руку Наташу, подвел ее к
отцу и матери и просил их утвердить своим согласием его счастие и благословить детей своих.
—
Опомнись, что говоришь? — уговаривала ее Аксинья Захаровна. —
Отец рад будет… Знаешь, как возлюбил он Алексея…
— Что ты?.. Христос с тобой!
Опомнись, куманек!.. — вступилась Аксинья Захаровна. — Можно ль так
отцу про детей говорить?.. Молись Богу да Пресвятой Богородице, не оставят… Сам знаешь: за сиротой сам Бог с калитой.
— Нина! Радость! Джаночка моя,
опомнись! — волнуясь, возразил
отец, — как можно давать тебе Алмаза, который каждую минуту норовит сбросить всякого с седла… Ты не проскачешь на нем и одной мили, радость.
Но слова горца, очевидно, истощили последнее терпение
отца. Он сорвал со стены нагайку и взмахнул ею. Раздался пронзительный крик. Вслед за этим, прежде чем кто-либо успел
опомниться, в руках Абрека что-то блеснуло. Он бросился на
отца с поднятым кинжалом, но в ту же минуту сильные руки Брагима схватили его сзади.
Между мною и княгиней-бабушкой словно рухнула стена, воздвигнутая ее не совсем любезной встречей; за одно это сравнение я готова была уже полюбить ее и, не отдавая себе отчета в моем поступке, я испустила мой любимый крик «айда» и, прежде чем она успела
опомниться, повисла у нее на шее. Вероятно, я совершила что-то очень неблагопристойное по отношению матери моего
отца, потому что вслед за моим диким «айда» раздался пронзительный и визгливый голос бабушки...
— Да что хорошего? — ответил дьякон и, помолчав немного, продолжал с улыбкой: — Малые дети — малое горе, большие дети — большое горе. Тут такая история,
отец Федор, что никак не
опомнюсь. Комедия, да и только.
— Свет мой, дитя мое милое, голубица ты моя, что с тобою? — говорил
отец. —
Опомнись; ты в божнице. Знать, попортил тебя недобрый глаз. Помолись-ка пречистой: она, милосердая, избавит тебя от напасти.
Для любящих родителей это прогрессирование дурных наклонностей сына произошло, по обыкновению, незаметно. Они оба
опомнились только тогда, когда исправление было затруднительно или даже почти невозможно, особенно при домашнем режиме, где ребенок уже привык к своеволию, не ставя ни в грош ни
отца, ни мать, ни многочисленных учителей и гувернеров, приглашенных для его образования.
Не видя со стороны
отца никакого сопротивления, Авенир подержал его на полу и потом освободил и сам молча скрылся. Старик, оставшись один,
опомнился нескоро и не вдруг почувствовал униженное состояние, в котором теперь находился.
Не видя со стороны
отца никакого сопротивления, Авенир подержал его на полу и потом освободил, а сам молча скрылся. Старик, оставшись один,
опомнился не скоро и не вдруг почувствовал униженное состояние, в котором теперь находился.
— Дайте
опомниться, батюшка, — сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости
отца не мешают ему уважать и любить его. — Ведь я еще и не разместился.