Неточные совпадения
Я совершенно отрицательно всегда
относился к этическому формализму Канта,
к категорическому императиву,
к закрытию вещей в себе и невозможности, по Канту, духовного опыта,
к религии в пределах
разума,
к крайнему преувеличению значения математического естествознания, соответствующего лишь одной эпохе в истории науки.
— Я знаю, что я прекрасно говорил, — произнес отец Василий с некоторою ядовитостью (выпивши, он всегда становился желчным и начинал ко всему
относиться скептически), — но это происходило в силу того закона, что мой
разум и воображение приучены
к этому представлению более, чем
к какому-либо другому.
Не будем говорить о механическом исполнении всякого рода движений, входящих в привычку у человека, одаренного словом и
разумом. В какой области, кроме кавалерии, находим мы в животных такую привычку понимания команды по одному звуку, хотя бы команда
относилась не прямо
к тому, кто ее понял. Старую лошадь в манеже нужно удерживать от исполнения команды по одному ее предварительному возглашению, не дождавшись исполнительного: марш!
Но в таком случае они возбуждают против себя справедливое подозрение и не могут рассчитывать на непритворное уважение, потому что
разум относится с уважением только
к тому, что в состоянии выдержать его свободное и всенародное испытание.
Сказанное не мешает нам резко отрицательно
относиться к тому, что можно назвать положительным богословием у Канта, или его «моральной теологии», где он, изменяя собственной высшей точке зрения, возвращается
к рационализму и строит безвкуснейшую (в религиозном смысле) «религию в пределах только
разума».
Чем более человек заставляет в разумном мышлении действовать за себя самое дело, отказывается от своей обособленности,
относится к себе как
к всеобщему сознанию, его
разум не ищет своего в смысле особного, и тем менее может он впасть в это противоречие, ибо он,
разум, и есть самое дело, дух, божественный дух» (17) [Ср. там же.
Выражение, что Бог правит миром как
разум, было бы неразумно, если бы мы не принимали, что оно
относится и
к религии и что божественный дух действует в определении и образовании последней…
Как бы ни были сильны и быстры движения человека в бреду, в сумасшествии или в агонии, в пьянстве, в порыве страсти даже, мы не признаем человека живым, не
относимся к нему, как
к живому человеку, и признаем в нем только возможность жизни. Но как бы слаб и неподвижен ни был человек, — если мы видим, что животная личность его подчинена
разуму, то мы признаем его живым, и так и
относимся к нему.