Неточные совпадения
Он встречается с рациональным бытом
эпохи гарантий и мещанского экономического устройства как с своей непосредственностью, точно так, как политическая экономия
относилась к теократически-феодальному государству.
Я совершенно отрицательно всегда
относился к этическому формализму Канта,
к категорическому императиву,
к закрытию вещей в себе и невозможности, по Канту, духовного опыта,
к религии в пределах разума,
к крайнему преувеличению значения математического естествознания, соответствующего лишь одной
эпохе в истории науки.
Наш рассказ
относится к той переходной
эпохе, когда военные гимназии реформировались в корпуса.] среде: тогда журнал украшался бесчисленными «колами» и нулями.
В этом отношении славянская народная поэзия имеет даже преимущество пред прочими европейскими: в ней более песен бытовых и менее воинственных, рыцарских повествований, да и те, какие есть,
относятся большею частью
к позднейшим
эпохам, когда уже и народ приучился ко множеству односторонних отвлеченностей.
Захар. Зачем он вызвал солдат? Они об этом узнали… они все знают! И это ускорило его смерть. Я, конечно, должен был открыть завод… в противном случае, я надолго испортил бы мои отношения с ними. Теперь такое время, когда
к ним необходимо
относиться более внимательно и мягко… и кто знает, чем оно может кончиться? В такие
эпохи разумный человек должен иметь друзей в массах… (Левшин идет в глубине сцены.) Это кто идет?
Солнечное явление Пушкина, радость и обетование русской культуры, ее духовный центр в первую половину XIX века мы ощущаем уже как принадлежащее
к иной исторической, а быть может, и космической
эпохе, он
относится даже не
к отцам, но
к дедам нашим.
Спенсер о парижских позитивистах меня совсем не расспрашивал, не говорил и о лондонских верующих. Свой позитивизм он считал вполне самобытным и свою систему наук ставил, кажется, выше контовской. Мои парижские единомышленники
относились к нему, конечно, с оговорками, но признавали в нем огромный обобщающийум — первый в ту
эпоху во всей философской литературе. Не обмолвился Спенсер ничем и о немцах, о тогдашних профессорах философии, и в лагере метафизиков, и в лагере сторонников механической теории мира.
Тогда (то есть в самом конце 1865 года) в Женеве уже поселился А.И.Герцен, но эмиграция (группировавшаяся около него) состояла больше из иностранцев. Молодая генерация русских изгнанников тогда еще не проживала в Женеве, и ее счеты с Герценом
относятся к позднейшей
эпохе.
К Бакунину он
относился с полной симпатией, быть может, больше, чем
к другим светилам эмиграции той
эпохи, не исключая и тогдашних западных знаменитостей политического мира: В.Гюго, Кине, немецких эмигрантов — вроде, например, обоих братьев Фохт.
Все это я говорю затем, чтобы показать необходимость объективнее
относиться к тогдашней жизни. С 60-х годов выработался один как бы обязательный тон, когда говорят о николаевском времени, об
эпохе крепостного права. Но ведь если так прямолинейно освещать минувшие периоды культурного развития, то всю греко-римскую цивилизацию надо похерить потому только, что она держалась за рабство.
Если взять в расчет, что я начал писать как повествовательс 1862 года, стало быть, это
относится лишь (да и то далеко не вполне)
к одной четвертой всего 50-летия, то есть с той
эпохи, как я сделался писателем.
Всякий слушатель и потом читатель мог чувствовать, до какой степени этот человек преисполнен жизненности, как он любит и Францию, и Париж, и вообще всю свою
эпоху, с какой искренностью, горячностью и, так сказать, прямолинейностью он
относится к своей задаче: обработывать художественные произведения посредством трезвого метода, смотреть на характеры, типы, события как на продукты общественного роста совершенно так, как естествоиспытатели смотрят на явления природы.
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий посланник в Неаполе не может быть жид и что император Наполеон гуляет пешком в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и
относится не
к вечным дурным сторонам человеческой природы, но
к известной
эпохе развития общества.
Если бы эта тетрадь Алфимова сохранилась бы до настоящего времени, она была бы драгоценным материалом для обрисовки нравов той
эпохи,
к которой
относилась. Это было собрание не только финансовых, но и семейных тайн многих выдающихся и известных лиц Петербурга, в ней была история их кредитоспособности, фамилии и адреса содержанок женатых людей и кандидаток в них. В этой тетради была канва для всевозможного рода шантажа, по которой искусный и беззастенчивый человек мог вышивать желательные для него узоры.
Такова, в своих главных чертах, история цивилизации Старого Города, с которою коренные его обитатели должны были встречать все явления позднейшей
эпохи и
относиться к ним по мере своего разумения.