Неточные совпадения
Захватив с собой винтовку, он
отправился в фанзу горбатого тазы и разжег
в ней
огонь, как будто все обитатели ее были дома.
В десятом часу утра камердинер, сидевший
в комнате возле спальной, уведомлял Веру Артамоновну, мою экс-нянюшку, что барин встает. Она
отправлялась приготовлять кофей, который он пил один
в своем кабинете. Все
в доме принимало иной вид, люди начинали чистить комнаты, по крайней мере показывали вид, что делают что-нибудь. Передняя, до тех пор пустая, наполнялась, даже большая ньюфаундлендская собака Макбет садилась перед печью и, не мигая, смотрела
в огонь.
Отоптав снег около входа и притворив дверку, чтобы не задуло
огонь, старец с топором
в руке
отправился за дровами.
Убедившись, что Нюрочка спит крепко, Петр Елисеич
отправился к себе
в кабинет, где горел
огонь и Сидор Карпыч гулял, по обыкновению, из угла
в угол.
Бывало, только что все разойдутся и
огни из гостиной перейдут
в верхние комнаты, где слышны становятся женские голоса и стук отворяющихся и затворяющихся окон, я
отправляюсь на галерею и расхаживаю по ней, жадно прислушиваясь ко всем звукам засыпающего дома.
Наступал вечер; на землю спускались сумерки;
в домах зажигались
огни. Выслушав перечень добрых дел, совершенных
в течение дня квартальными надзирателями, он
отправлялся в клуб, где приглашал предводителя идти с ним вместе по стезе добродетели. Предводитель подавался туго, но так как поставленные ему на вид выгоды были до того ясны, что могли убедить даже малого ребенка, то и он, наконец, уступил.
Отправляясь с сестрой
в церковь, Бегушев надеялся богомольем хоть сколько-нибудь затушить раздирающий его душу
огонь,
в которой одновременно бушевали море злобы и море любви; он думал даже постоянно ходить
в церковь, но на первом же опыте убедился, что не мог и не умел молиться!..
Просыпаясь гораздо раньше дам, я
в халате
отправлялся в пекарную избу и, садясь за безукоризненно белый стол, смотрел
в устье печи, где для меня перед
огнем кипели два поливенных кувшинчика: один с кофеем, а другой со сливками. Накрывала салфетку и ставила передо мною кипящие кувшинчики пожилая экономка…
Старик заключил свой рассказ самой добродушной улыбкой и, поплевав на руки, бросил несколько полен
в огонь; мы посмеялись над его рассказом и
отправились в комнаты, потому что падала роса и Гаврилу Степанычу было вредно оставаться на мокрой траве.
Днем мы спали, а перед вечером я
отправился пройтись по слободке. Начинало темнеть. Сумерки наваливались на бревенчатые избы, нахлобученные шапками снега, на «резиденцию», на темные массы гор.
В слободке зажигались
огни…
В одной избе стоял шум, слышались визгливые звуки гармоники, нестройный галдеж и песни…
Мы еще раз напились перед сном чаю, запасли хвороста и сухих сучьев для топки очага и
отправились в балаган. Лежа на своей зеленой постели и задыхаясь от дыма, мы продолжали вести страшные рассказы. Каждый припоминал что-нибудь подходящее: «А вот с моим дядей был случай…» Но догорел
огонь на очаге, понемногу вытянулся
в дыру, проделанную
в крыше вместо трубы, дым, и мы начали засыпать. Вдруг спавшая у наших ног собака глухо заворчала. Мы поднялись все разом.
Вскоре русские офицеры
отправились целой гурьбой на набережную, где среди большого темного сада сияло своими освещенными окнами большое здание лучшего отеля
в Гонолулу. Высокий горбоносый француз, хозяин гостиницы, один из тех прошедших
огонь и воду и перепробовавших всякие профессии авантюристов, которых можно встретить
в самых дальних уголках света, любезно приветствуя тороватых моряков, ввел их
в большую, ярко освещенную общую залу и просил занять большой стол.
Когда начало темнеть, я вместе с Косяковым
отправился в дом старшины. Гольды только что кончили ужинать. Женщины выгребли жар из печки и перенесли горящие уголья
в жаровню. Мы подсели к
огню и стали пить чай. Разговор начался о родах. Говорил наш хозяин, а старик внимательно слушал и время от времени вставлял свои замечания.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево
огня на берегу моря, местные удэхейцы пошли на разведку. Подойдя почти вплотную к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли юрту и
в ней женщину. Узнав, что мужчины
отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
Поталеев тоже
отправился в свое помещение и разделся, но еще не гасил
огня и, сидя у открытого окна, курил трубку.
В закрытые ставнями окна хозяев ничего не было видно, но мезонинная конура Спиридонова была освещена свечкой, воткнутой
в пустую бутылку. Из этого мезонина неслись по двору звуки гитары, и звучный баритон пел песню за песней.
— Не пожар ли? коня! — вскричал великий князь, который
в таких случаях всегда
отправлялся сам тушить
огонь, хотя бы это случилось и
в полночь.