Неточные совпадения
— Нет! — говорил он на
следующий день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя.
Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает
за стеной, а выйдешь к ней — и сказать ей нечего.
На
следующее утро я встал рано, вырезал себе палку и
отправился за заставу.
Таким образом на
следующее утро Петр Углаков должен был m-me Лябьеву и m-me Марфину провести в тюрьму; обе сестры
отправились в карете, а Углаков следовал
за ними в своих санях.
Следующею мыслью, которая мне пришла
за этим, было возвратиться назад и отнести все это на его квартиру и отдать его Климу. Я находил, что это всего достойнее; но, к крайнему моему удивлению, сколько я ни звонил у капитанской двери, мне ее никто не отпер. Я
отправился было в квартиру его сестры, но здесь на двукратно повторенный мною звонок мне отпер двери полный румяный монах и с соболезнующим взглядом в очах проговорил...
Это избиение всех родов форели, противное истинному охотнику до уженья, как и всякая ловля рыбы разными снастями, производится
следующим образом: в темную осеннюю ночь
отправляются двое охотников, один с пуком зажженной лучины, таща запас ее
за плечами, а другой с острогою; они идут вдоль по речке и тщательно осматривают каждый омуток или глубокое место, освещая его пылающей лучиной; рыба обыкновенно стоит плотно у берега, прислонясь к нему или к древесным корням; приметив красулю, пестряка, кутему или налима, охотник с острогой заходит с противоположной стороны, а товарищ ему светит, ибо стоя на берегу, под которым притаилась спящая рыба, ударить ее неловко, да и не видно.
Старику и его дочери привелось прощаться с Анной скорей, чем они предполагали. Не прошло трех дней, как старушка явилась в Сосновку. Избы были проданы. Петр, Василий и Анна
отправлялись на
следующее утро в «рыбацкие слободы». Вечером Кондратий, Дуня и еще несколько родственников проводили старушку
за околицу.
Исправник
отправился вслед
за другими гостями в беседку, а Рославлев, распечатав письмо, начал читать
следующее...
Охота производится
следующим образом: как скоро ляжет густая пороша, двое или трое охотников, верхами на добрых незадушливых конях, [В Оренбургской губернии много есть лошадей, выведенных от башкирских маток и заводских жеребцов; эта порода отлично хороша вообще для охоты и в особенности для гоньбы
за зверем] вооруженные арапниками и небольшими дубинками,
отправляются в поле, разумеется рано утром, чтобы вполне воспользоваться коротким осенним днем; наехав на свежий лисий нарыск или волчий след, они съезжают зверя; когда он поднимется с логова, один из охотников начинает его гнать, преследовать неотступно, а другой или другие охотники, если их двое, мастерят, то есть скачут стороною, не допуская зверя завалиться в остров (отъемный лес), если он случится поблизости, или не давая зверю притаиться в крепких местах, как-то: рытвинах, овражках, сурчинах и буераках, поросших кустарником.
Арестанты из его села
отправляются до
следующего этапа не иначе, как со связанными назад руками, между которыми продета длинная веревка;
за каждый из концов этой веревки держатся конвоирующие двое мужиков, что придает всей процессии внушительный и комический вид.
На
следующее утро Ираида Яковлевна, Дашутка и Кудиныч, с тем же мытищенским мужиком
отправились в Мытищи
за телом покойного, захватив с собою купленный в Москве гроб.
Выпив еще рюмочку, Николай Иванович
отправился пройтись по знакомым, передав ключ и заботы о квартире хозяйке, жившей через сени. Вернулся капитан поздно вечером, но Кукушкина еще не было. Прошла ночь, а
за нею
следующий день, — Кукушкина все не было.