Неточные совпадения
Дергачев жил в маленьком флигеле,
на дворе деревянного дома одной купчихи, но зато флигель занимал весь. Всего было чистых три комнаты. Во всех четырех окнах были спущены шторы. Это был техник и имел в Петербурге
занятие; я слышал мельком, что ему выходило одно выгодное частное место в губернии и что он уже
отправляется.
Он
отправился на свои обыкновенные
занятия; за вечерним чаем говорил, что, кажется, совершенно все прошло, но поутру
на другой день сказал, что ему надобно будет несколько времени посидеть дома.
Простите за тривиальное словцо, но мне было не до высокого слога… потому что ведь все, что только ни было в Петербурге, или переехало, или переезжало
на дачу; потому что каждый почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика,
на глазах моих тотчас же обращался в почтенного отца семейства, который после обыденных должностных
занятий отправляется налегке в недра своей фамилии,
на дачу; потому что у каждого прохожего был теперь уже совершенно особый вид, который чуть-чуть не говорил всякому встречному: «Мы, господа, здесь только так, мимоходом, а вот через два часа мы уедем
на дачу».
О своих университетских
занятиях в то время совестно вспомнить. Ни один из профессоров, за исключением декана Ив. Ив. Давыдова, читавшего эстетику, не умел ни
на минуту привлечь моего внимания, и, посещая по временам лекции, я или дремал, поставивши кулак
на кулак, или старался думать о другом, чтобы не слыхать тоску наводящей болтовни. Зато желтая моя тетрадка все увеличивалась в объеме, и однажды я решился
отправиться к Погодину за приговором моему эстетическому стремлению.
После сдачи Данцига ополчение было распущено, и Загоскин, не желая продолжать военной службы, для чего он мог бы перейти в какой-нибудь армейский полк,
отправился в Россию,
на свою родину, в Пензенскую губернию, в свой любимый Рамзай, где, хотя
на короткое время, обратился снова к прежним, дорогим его сердцу,
занятиям: чтению и сочинению.
Лев Степанович, запивши кислыми щами или ромашкой сон,
отправлялся побродить по полям и работам и часов в шесть являлся в чайную комнату, где у стены уже сидел
на больших креслах слепой майор и вязал чулок — единственное умственное
занятие, которое осталось у него.
Авилов стянул с себя об спинку кровати сапоги и лег, закинув руки за голову. Теперь ему стало еще скучнее, чем
на походе. «Ну, вот и пришли, ну и что же из этого? — думал он, глядя в одну точку
на потолке. — Читать нечего, говорить не с кем,
занятия нет никакого. Пришел, растянулся, как усталое животное, выспался, а опять завтра иди, а там опять спать, и опять идти, и опять, и опять… Разве заболеть да
отправиться в госпиталь?»
Николай Митрофанов
отправлялся в «Садовники» по ягоды — почти все хозяева садов этой местности были его благоприятелями — или
на Москву-реку, предаваясь
на ней тоже одному из своих любимых
занятий — рыбной ловле.