Неточные совпадения
Да черт его
со временем
Нанес-таки на барина:
Везет Агап бревно
(Вишь, мало ночи глупому,
Так воровать
отправилсяЛес — среди бела дня...
Однако ж она согласилась, и они удалились в один из тех очаровательных приютов, которые
со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже не удостоил танцующих взглядом и прямо
отправился домой.
Когда Татарин явился
со счетом в двадцать шесть рублей с копейками и с дополнением на водку, Левин, которого в другое время, как деревенского жителя, привел бы в ужас счет на его долю в четырнадцать рублей, теперь не обратил внимания на это, расплатился и
отправился домой, чтобы переодеться и ехать к Щербацким, где решится его судьба.
Белокурый тотчас же
отправился по лестнице наверх, между тем как черномазый еще оставался и щупал что-то в бричке, разговаривая тут же
со слугою и махая в то же время ехавшей за ними коляске.
Впрочем, редко случалось, чтобы это было довезено домой; почти в тот же день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня
со всем: с коляской и кучером, так что сам хозяин
отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем.
— Ну, вот еще! Куда бы я ни
отправился, что бы
со мной ни случилось, — ты бы остался у них провидением. Я, так сказать, передаю их тебе, Разумихин. Говорю это, потому что совершенно знаю, как ты ее любишь и убежден в чистоте твоего сердца. Знаю тоже, что и она тебя может любить, и даже, может быть, уж и любит. Теперь сам решай, как знаешь лучше, — надо иль не надо тебе запивать.
— Необходимо
отправиться по делу, и таким образом не помешаю, — прибавил он с несколько пикированным видом и стал вставать
со стула.
И
со стыдом
отправился домой.
Мы
отправились далее. Стало смеркаться. Мы приближились к городку, где, по словам бородатого коменданта, находился сильный отряд, идущий на соединение к самозванцу. Мы были остановлены караульными. На вопрос: кто едет? — ямщик отвечал громогласно: «Государев кум
со своею хозяюшкою». Вдруг толпа гусаров окружила нас с ужасною бранью. «Выходи, бесов кум! — сказал мне усастый вахмистр. [Вахмистр — унтер-офицер в кавалерии.] — Вот ужо тебе будет баня, и с твоею хозяюшкою!»
— Смела ли Маша? — отвечала ее мать. — Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя голубушка, чуть
со страха на тот свет не
отправилась. С тех пор уж и не палим из проклятой пушки.
Марья Ивановна, оставшись наедине с матушкою, отчасти объяснила ей свои предположения. Матушка
со слезами обняла ее и молила бога о благополучном конце замышленного дела. Марью Ивановну снарядили, и через несколько дней она
отправилась в дорогу с верной Палашей и с верным Савельичем, который, насильственно разлученный
со мною, утешался по крайней мере мыслию, что служит нареченной моей невесте.
Мы отужинали молча и встали из-за стола скорее обыкновенного; простясь
со всем семейством, мы
отправились по домам.
Темнота приближающейся ночи могла избавить меня от всякой опасности, как вдруг, оглянувшись, увидел я, что Савельича
со мною не было. Бедный старик на своей хромой лошади не мог ускакать от разбойников. Что было делать? Подождав его несколько минут и удостоверясь в том, что он задержан, я поворотил лошадь и
отправился его выручать.
Начинало смеркаться, когда пришел я к комендантскому дому. Виселица
со своими жертвами страшно чернела. Тело бедной комендантши все еще валялось под крыльцом, у которого два казака стояли на карауле. Казак, приведший меня,
отправился про меня доложить и, тотчас же воротившись, ввел меня в ту комнату, где накануне так нежно прощался я с Марьей Ивановною.
Одинцова раза два — прямо, не украдкой — посмотрела на его лицо, строгое и желчное, с опущенными глазами, с отпечатком презрительной решимости в каждой черте, и подумала: «Нет… нет… нет…» После обеда она
со всем обществом
отправилась в сад и, видя, что Базаров желает заговорить с нею, сделала несколько шагов в сторону и остановилась.
Анна Сергеевна
отправилась дальше по дорожке, слегка шумя своим красивым платьем; Катя поднялась
со скамейки и, взяв с собою Гейне, ушла тоже — только не примерять ботинки.
— Неудивительно, что вы соскучились, — заметил губернатор, — сидя на одном месте, удаляясь от общества… Нужно развлечение… Вот не хотите ли
со мной прокатиться? Я послезавтра
отправляюсь осматривать губернию…
Увидав хозяйку, стоявшую опять у своих дверей, он скорыми цыпочками побежал к ней через коридор; прошушукав с нею минуты две и, конечно, получив сведения, он уже осанисто и решительно воротился в комнату, взял
со стола свой цилиндр, мельком взглянулся в зеркало, взъерошил волосы и с самоуверенным достоинством, даже не поглядев на меня,
отправился к соседкам.
Англичанин этот, про которого я упомянул, ищет впечатлений и приключений. Он каждый день с утра
отправляется, с заряженным револьвером в кармане, то в лагерь, то в осажденный город, посмотреть, что там делается, нужды нет, что китайское начальство устранило от себя ответственность за все неприятное, что может случиться
со всяким европейцем, который без особенных позволений и предосторожностей
отправится на место военных действий.
Тогда же приехал к нам с Амура бывший генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев и, пробыв у нас дня два на фрегате, уехал в Николаевск, куда должна была идти и шкуна «Восток» для доставления его
со свитою в Аян на Охотском море. На этой шкуне я и
отправился с фрегата, и с радостью, что возвращаюсь домой, и не без грусти, что должен расстаться с этим кругом отличных людей и товарищей.
Неутешная супруга Ефима Петровича, почти тотчас же по смерти его,
отправилась на долгий срок в Италию
со всем семейством, состоявшим все из особ женского пола, а Алеша попал в дом к каким-то двум дамам, которых он прежде никогда и не видывал, каким-то дальним родственницам Ефима Петровича, но на каких условиях, он сам того не знал.
И вот решено было
отправиться с вечера за версту от станции, чтобы поезд, снявшись
со станции, успел уже совсем разбежаться.
Даже до самого этого последнего дня сам Смуров не знал, что Коля решил
отправиться к Илюше в это утро, и только накануне вечером, прощаясь
со Смуровым, Коля вдруг резко объявил ему, чтоб он ждал его завтра утром дома, потому что пойдет вместе с ним к Снегиревым, но чтобы не смел, однако же, никого уведомлять о его прибытии, так как он хочет прийти нечаянно.
Ему тотчас же объяснили суетившиеся приказчики
со слащавою речью, что в этом первом ящике всего лишь полдюжины шампанского и «всякие необходимые на первый случай предметы» из закусок, конфет, монпансье и проч. Но что главное «потребление» уложится и
отправится сей же час особо, как и в тогдашний раз, в особой телеге и тоже тройкой и потрафит к сроку, «разве всего только часом позже Дмитрия Федоровича к месту прибудет».
Здесь мы расстались с П.П. Бордаковым. Он тоже решил возвратиться в Джигит с намерением догнать Н.А. Десулави и с ним доехать до Владивостока. Жаль мне было терять хорошего товарища, но ничего не поделаешь. Мы расстались искренними друзьями. На другой день П.П. Бордаков
отправился обратно, а еще через сутки (3 августа) снялся с якоря и я
со своим отрядом.
Чертопханов толкнул его ногою, примолвив: «Вставай, ворона!» Потом отвязал недоуздок от яслей, снял и сбросил на землю попону — и, грубо повернув в стойле послушную лошадь, вывел ее вон на двор, а
со двора в поле, к крайнему изумлению сторожа, который никак не мог понять, куда это барин
отправляется ночью, с невзнузданною лошадью в поводу?
Однажды, скитаясь с Ермолаем по полям за куропатками, завидел я в стороне заброшенный сад и
отправился туда. Только что я вошел в опушку, вальдшнеп
со стуком поднялся из куста; я выстрелил, и в то же мгновенье, в нескольких шагах от меня, раздался крик: испуганное лицо молодой девушки выглянуло из-за деревьев и тотчас скрылось. Ермолай подбежал ко мне. «Что вы здесь стреляете: здесь живет помещик».
Я велел подбросить дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись
со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом
отправился на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
Солнце стояло еще высоко, и я решил подняться на гору Тудинзу, чтобы оттуда осмотреть окрестности. Вместе
со мной пошел и Дерсу. Мы
отправились налегке и захватили с собой только винтовки.
— Ты дурно поступаешь
со мною, Дмитрий. Я не могу не исполнить твоей просьбы. Но, в свою очередь, я налагаю на тебя одно условие. Я буду бывать у вас; но, если я
отправлюсь из твоего дома не один, ты обязан сопровождать меня повсюду, и чтоб я не имел надобности звать тебя, — слышишь? — сам ты, без моего зова. Без тебя я никуда ни шагу, ни в оперу, ни к кому из знакомых, никуда.
Из этого вышла сцена, кончившаяся тем, что неверный любовник снял
со стены арапник; советница, видя его намерение, пустилась бежать; он — за ней, небрежно одетый в один халат; нагнав ее на небольшой площади, где учили обыкновенно батальон, он вытянул раза три ревнивую советницу арапником и спокойно
отправился домой, как будто сделал дело.
Я
отправился к ним. В этот день мужу было легче, хотя на новой квартире он уже не вставал с постели; я был монтирован, [возбужден, взвинчен (от фр. être monté).] дурачился, сыпал остротами, рассказывал всякий вздор, морил больного
со смеху и, разумеется, все это для того, чтоб заглушить ее и мое смущение. Сверх того, я чувствовал, что смех этот увлекает и пьянит ее.
В первую минуту, когда Хомяков почувствовал эту пустоту, он поехал гулять по Европе во время сонного и скучного царствования Карла X, докончив в Париже свою забытую трагедию «Ермак» и потолковавши
со всякими чехами и далматами на обратном пути, он воротился. Все скучно! По счастию, открылась турецкая война, он пошел в полк, без нужды, без цели, и
отправился в Турцию. Война кончилась, и кончилась другая забытая трагедия — «Дмитрий Самозванец». Опять скука!
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через плечо,
со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил священнику венчать, но велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я отдал офицеру свидетельство, а сам
отправился к другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому положению, в канцелярии губернатора и пропадал от скуки.
Взяла кручина наших голубков; а тут и слух по селу, что к Коржу повадился ходить какой-то лях, обшитый золотом, с усами, с саблею,
со шпорами, с карманами, бренчавшими, как звонок от мешочка, с которым пономарь наш, Тарас,
отправляется каждый день по церкви.
Главным центром, куда направлялись подаяния, была центральная тюрьма — «Бутырский тюремный замок». Туда
со всей России поступали арестанты, ссылаемые в Сибирь, отсюда они, до постройки Московско-Нижегородской железной дороги,
отправлялись пешком по Владимирке.
Появление в Гарном Луге капитана и независимое отношение нового владельца к опасному ябеднику грозили пошатнуть прочно установившийся авторитет. Поэтому Банькевич, наружно сохраняя наилучшие отношения к «уважаемому соседу и благодетелю», высматривал удобный случай для нападения… И вот на второй, кажется, год пребывания капитана в Гарном Луге Банькевич
отправился на его ниву
со своими людьми и сжал его хлеб.
Галактион попал в Суслон совершенно случайно. Он
со Штоффом
отправился на новый винокуренный завод Стабровского, совсем уже готовый к открытию, и здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он не видал уже около года и боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя сейчас он совершенно не зависел от него.
Встреча с отцом вышла самая неудобная, и Галактион потом пожалел, что ничего не сделал для отца. Он говорил
со стариком не как сын, а как член банковского правления, и старик этого не хотел понять. Да и можно бы все устроить, если бы не Мышников, — у Галактиона с последним оставались попрежнему натянутые отношения. Для очищения совести Галактион
отправился к Стабровскому, чтобы переговорить с ним на дому. Как на грех, Стабровский куда-то уехал. Галактиона приняла Устенька.
Именно под этим впечатлением Галактион и
отправился к Луковникову, чтобы поделиться
со стариком своею радостью, а вместо этого получился такой разгром, какого он еще не испытывал.
Белый платит им тем же: ежегодно первого декабря он
со своими сослуживцами
отправляется в Кусун-Котан и поздравляет там консула с днем рождения японского императора.
22 июля после молебна и парада (был табельный день) прибежал надзиратель и доложил, что генерал-губернатор желает меня видеть. Я
отправился. А. Н. Корф принял меня очень ласково и беседовал
со мной около получаса. Наш разговор происходил в присутствии ген. Кононовича. Между прочим, мне был предложен вопрос, не имею ли я какого-либо официального поручения. Я ответил: нет.
Поутру узнал я, что в одной избе
со мною ночевал присяжный с женою, которые до света
отправились в Новгород.
— Спасибо, князь,
со мной так никто не говорил до сих пор, — проговорила Настасья Филипповна, — меня всё торговали, а замуж никто еще не сватал из порядочных людей. Слышали, Афанасий Иваныч? Как вам покажется всё, что князь говорил? Ведь почти что неприлично… Рогожин! Ты погоди уходить-то. Да ты и не уйдешь, я вижу. Может, я еще с тобой
отправлюсь. Ты куда везти-то хотел?
В ответ слышалось легкое ворчанье Окси или какой-нибудь пикантный ответ. Окся научилась огрызаться, а на дне дудки чувствовала себя в полной безопасности от родительских кулаков. Когда требовалась мужицкая работа, в дудку на канате спускался Яша Малый и помогал Оксе что нужно. Вылезала из дудки Окся черт чертом, до того измазывалась глиной, и сейчас же
отправлялась к дедушке на Рублиху, чтобы обсушиться и обогреться. Родион Потапыч принимал внучку
со своей сердитой ласковостью.
Девушка
со слезами простилась с родным гнездом, сама запрягла лошадь и
отправилась на Фотьянку.
У мастерицы Таисьи быстро созрел план, каким образом уговорить Петра Елисеича. С нею одной он не отпустил бы Нюрочку на богомолье, а с Парасковьей Ивановной отпустит. Можно проехать сначала в Мурмос, а там озером и тропами. Парасковья Ивановна долго не соглашалась, пока Таисья не уломала ее
со слезами на глазах. Старушка сама
отправилась на рудник, и Петр Елисеич, к удивлению, согласился с первого слова.
Вы спрашиваете о моем переводе… Ровно ничего не знаю. Нат. Дм. только неделю тому назад имела сильное предчувствие, как иногда с ней случается: она видела, что
со мной прощается… Это видение наяву было для нее живо и ясно. Других сведений ниоткуда не получаю. Надобно довольствоваться таинственными сообщениями и ожидать исполнения. Между тем, если в декабре не получу разрешения, думаю сняться с якоря и опять
отправиться в Туринск. В таком случае непременно заеду к вам в Ялуторовск…
Фонвизин уведомил меня, что не будет отказа, и ужасно приглашает побывать у них, — я с удовольствием туда
отправлюсь, может быть, Дьяков, тамошний хваленый доктор, что-нибудь хорошего
со мной сделает, во всяком случае будет маленькое развлечение от туринской хандры, которая как-то поселилась во мне с здешним воздухом и делает меня равнодушным ко всем прелестям города.
Наконец раздался крик: «Едут, едут!» Бабушку поспешно перевели под руки в гостиную, потому что она уже плохо ходила, отец, мать и тетка также
отправились туда, а мы с сестрицей и даже с братцем, разумеется, с дядькой, нянькой, кормилицей и
со всею девичьей, заняли окна в тетушкиной и бабушкиной горницах, чтоб видеть, как подъедут гости и как станут вылезать из повозок.