Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил
себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву,
отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
«Нет, этого мы приятелю и понюхать не дадим», — сказал про
себя Чичиков и потом объяснил, что такого приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому делу будут стоить более, ибо от судов нужно
отрезать полы собственного кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то, будучи подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не стоит и говорить.
— Я, признаться, уж пил… — под нос
себе произнес кадет, однако взял чашку, выбрал побольше булку и откусил половину ее, точно
отрезал, опять густо покраснев.
— Совсем не в вашей комнате. Он приходил ко мне… — быстро и сухо
отрезала она и повернулась к
себе.
— Я, признаюсь, терпеть не могу вступать во все эти препирания, —
отрезал он, — можно ведь и не веруя в Бога любить человечество, как вы думаете? Вольтер же не веровал в Бога, а любил человечество? («Опять, опять!» — подумал он про
себя.)
— Читать! Читать во что бы то ни стало! —
отрезала Лизавета Прокофьевна, видимо с чрезвычайным усилием
себя сдерживая. — Князь! Если оставят читать — мы поссоримся.
— Да сначала, как уставную-то грамоту писал, перестарался уж очень. Землю, коя получше, за
собой оставил, ан дача-то и вышла у него клочьями. Тоже плут ведь он! думал:"Коли я около самой ихней околицы землю
отрежу, так им и курицы некуда будет выпустить!" — ан вышло, что курицы-то и завсе у него в овсе!
Они не подали друг другу рук, а только притронулись к козырькам. Но когда Ромашов глядел на удаляющийся в пыли белый крепкий затылок Николаева, он вдруг почувствовал
себя таким оставленным всем миром и таким внезапно одиноким, как будто от его жизни только что
отрезали что-то самое большое, самое главное.
— Я, вашество, сам на
себе испытал такой случай, — говорил Тарас. — Были у меня в имении скотские падежи почти ежегодно. Только я, знаете, сначала тоже мудровал: и ветеринаров приглашал, и знахарям чертову пропасть денег просадил, и попа в Егорьев день по полю катал — все, знаете, чтоб польза была. Хоть ты что хочешь! Наконец я решился-с. Бросил все, пересек скотниц и положил праздновать ильинскую пятницу. И что ж, сударь! С тех пор как
отрезало. Везде кругом скотина как мухи мрет, а меня Бог милует!
Это обстоятельство мгновенно, как ножом,
отрезало беспокойство старика. Всю остальную часть дня работал он так же усердно, как утром и накануне. О случившемся не было и помину. Выходка Гришки, как уже сказано, нимало не изменила намерений старого рыбака; и хотя он ни словом, ни взглядом не обнадеживал Акима, тем не менее, однако ж, продолжал оставлять его каждое утро у
себя в доме.
Сосновское общество
отрезало бессрочному узаконенный участок земли. Но Ваня не захотел оставаться в Сосновке. Вид Оки пробудил в нем желание возвратиться к прежнему, отцовскому промыслу. Землю свою отдал он под пашню соседу, а сам снял внаймы маленькое озеро, на гладкой поверхности которого с последним половодьем не переставала играть рыба. Он обстроился и тотчас же перевел к
себе в дом дедушку Кондратия, его дочь и внучка.
Он, например, с трудом решился бы
отрезать даром, так
себе, за здорово живешь, от хлеба, испеченного для собственного семейства.
Я не испытал наслаждений, а уже
отрезал от
себя всё, чтò дает их.
Анна Петровна. Вы говорите, что Николай то да сё, пятое, десятое. Откуда вы его знаете? Разве за полгода можно узнать человека? Это, доктор, замечательный человек, и я жалею, что вы не знали его года два-три тому назад. Он теперь хандрит, молчит, ничего не делает, но прежде… Какая прелесть!.. Я полюбила его с первого взгляда. (Смеется.) Взглянула, а меня мышеловка — хлоп! Он сказал: пойдем… Я
отрезала от
себя всё, как, знаете,
отрезают гнилые листья ножницами, и пошла…
Негина. Я как сбиралась, все плакала о тебе. На вот! (Достает из дорожной сумки волосы, завернутые в бумажку.) Я у
себя отрезала полкосы для тебя. Возьми на память!
Получу, думаю, выкупную ссуду, землю, которая получше,
себе отрежу и начну, благословясь, вольным трудом работать.
Лупачев. С такой сентиментальностью ты ничего не добьешься путного. Чтоб успевать в жизни, надо быть решительным. Задумал, решил и
отрезал без всяких колебаний. Только так и можно достичь чего-нибудь. Только так и наживаются миллионы. Ты должен совсем оттолкнуть от
себя жену, показать ей презрение, унизить ее.
— Вы давно здесь? Что было со мной, не
отрезали ли уже мне руку? Что мне делать с
собою? Болезнь моя не улучшается. Не лучше ли действительно
отрезать руку? А что потом я буду делать? Ведь эта рука только и поддерживает мое существование.
Напротив, я бы дал
себе совсем
отрезать язык, из одной благодарности, если б только устроилось так, чтоб мне самому уже более никогда не хотелось его высовывать.
Он, врач-то, все слушает и все поддакивает: «Да, да, говорит, хорошо, очень хорошо, очень хорошо», как малым ребятам, а врачиха-то не вытерпела, вздернула своей мордочкой да как
отрежет нам с Гаврилой: «Все это паллиативы…» И он тоже: «Это, говорит, действительно паллиативы», а врачиха и давай нас обстригать с Гаврилой, так отделала, что небу жарко, а в заключение улыбнулась и прибавила: «Большие вы идеалисты, господа!» Я и рот растворил, а Гаврила мой справился и говорит: «Ничего, мы останемся идеалистами…» Так мы и остались с Гаврилой и совсем разошлись с современным поколением: они сами по
себе, а мы сами по
себе.
Мирные переговоры не имели счастливого успеха, и Полководец Екатерины украсил Ее корону новыми лаврами; разил, истреблял, очистил
себе путь к Адрианополю,
отрезал, окружил Визиря — и Геройскою рукою своею подписал славный для России мирный трактат, который открыл нам моря Турецкие и Дарданеллы, даровал независимость Крыму, обогатил казну государственную миллионами, утвердил за Россиею Азов и Таганрог.
Девушка, Аннушка большая, объясняла это так, что Селиван забрал к
себе во время метели (по-орловски — куры) целый господский возок с целым дворянским семейством и медленно
отрезал дворянским детям пальчик за пальчиком.
Этот вопрос для такого ума, как Петруся, был тьфу! Он (то есть Петрусь) немножко обиделся таким легким да еще и из грамматики, вопросом. А слышав, что Алексей Пантелеймонович и учен, и много сам знает, решился поворотить его в другую сторону, и потому вдруг ему
отрезал:"Прежде, нежели я отвечаю на ваше пред^. ложение, дозволяю
себе обратиться к вам с кратким вопросом, имеющим связь с предыдущим: знание от науки или наука от знания?"
Шервинский. Лена! Вот все кончилось… Николка выздоравливает… Петлюру выгоняют… Я дебютировал… Теперь начинается новая жизнь. Больше томиться нам невозможно. Он не приедет. Его
отрезали, Лена! Я не плохой, ей-Богу!.. Я не плохой. Ты посмотри на
себя. Ты одна. Ты чахнешь…
Прасковья Михайловна обтерла свои худые локти один о другой и руки об фартук и пошла было в дом за кошельком подать пять копеек, но потом вспомнила, что нет меньше гривенника, и решила подать хлеба и вернулась к шкапу, но вдруг покраснела, вспомнив, что она пожалела, и, приказав Лукерье
отрезать ломоть, сама пошла сверх того за гривенником. «Вот тебе наказанье, — сказала она
себе, — вдвое подай».
Но это искуснейший человек, — продолжал Ярослав Ильич, умоляя, — намедни, — но позвольте вам это рассказать, дорогой Василий Михайлович, — намедни приходит один бедный слесарь: «Я вот, говорит, наколол
себе руку моим орудием; излечите меня…» Семен Пафнутьич, видя, что несчастному угрожает антонов огонь, принял меру
отрезать зараженный член.
— Зачем вы ссоритесь? — сказала Attalea. — Разве вы поможете
себе этим? Вы только увеличиваете свое несчастье злобою и раздражением. Лучше оставьте ваши споры и подумайте о деле. Послушайте меня: растите выше и шире, раскидывайте ветви, напирайте на рамы и стекла, наша оранжерея рассыплется в куски, и мы выйдем на свободу. Если одна какая-нибудь ветка упрется в стекло, то, конечно, ее
отрежут, но что сделают с сотней сильных и смелых стволов? Нужно только работать дружнее, и победа за нами.
— Не твоего ума дело, —
отрезал Патап Максимыч. — У меня про Якимку слова никто не моги сказать… Помину чтоб про него не было… Ни дома меж
себя, ни в людях никто заикаться не смей…
И она с твердостью, словно ножом
отрезала, сказала сама
себе это внутреннее «довольно!».
Отрежь мне язык — буду протестовать мимикой, замуравь меня в погреб — буду кричать оттуда так, что за версту будет слышно, или уморю
себя голодом, чтоб на их черной совести одним пудом было больше, убей меня — буду являться тенью.
И еще я спрашивал: было у вас, что нашего солдата
отрезали турки от своих, а он проложил
себе назад дорогу прикладом сквозь три батальона турок? Сколько турок ты посадил на штык?
Он повторял небылицы, сообщенные ему Малютою, который, боясь, чтобы Иоанн, зная о красоте княжны Евпраксии, не потребовал ее к
себе, измыслил известие об отсылке ее отцом к Сигизмунду, а дабы царь не учинил сам допроса арестованному князю Василию, Григорий Лукьянович при первой же пытке
отрезал ему язык, уверив царя, что князь откусил его
себе сам из преступного упорства.
— «Да я и не захочу встречаться с тобой, ты злей их облаиваешь», — сказал я ему, как
отрезал, и так сильно захлопнул за
собой калитку, что ворота затряслись и окна задребезжали.
— Как же, он живет в нескольких шагах от нас, — отвечал барон Рангель,
отрезая сыр
себе и Савину.
— Такой поденщины я на
себя взять не могу! —
отрезал Лука Иванович и запахнулся, как бы с намерением продолжать путь.
— «Да я не захочу встречаться с тобой, ты злей их облаиваешь», — сказал я ему, как
отрезал, и так сильно захлопнул за
собой калитку, что ворота затряслись и окна задребезжали.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности? Кто не задавал
себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтоб остановить,
отрезать и забрать в плен всех французов?
Праша метнулась назад и с гневом отшвырнула Зинаиду Павловну, которая как будто хотела
отрезать ей отступление, — и она задрожала и спутала у
себя в голове все соображения, кроме того, что тут ужасно и опасно. А Зинаида Павловна, как всегда равнодушная к тому, что к массе ее грехов обнаружился еще один грех, доброжелательно убеждала свою вдовствующую племянницу...