Неточные совпадения
Состоял он в молодые годы адъютантом у какого-то значительного
лица, которого иначе и не называет как по имени и по
отчеству; говорят, будто бы он принимал на себя не одни адъютантские обязанности, будто бы, например, облачившись в полную парадную форму и даже застегнув крючки, парил своего начальника в бане — да не всякому слуху можно верить.
К особенностям Груздева принадлежала феноменальная память. На трех заводах он почти каждого знал в
лицо и мог назвать по имени и
отчеству, а в своих десяти кабаках вел счеты на память, без всяких книг. Так было и теперь. Присел к стойке, взял счеты в руки и пошел пощелкивать, а Рачителиха тоже на память отсчитывалась за две недели своей торговли. Разница вышла в двух полуштофах.
Одна — молоденькая швейка, кудрявая, пышная, плотно обтянутая скромным серым платьем; ее пустые, водянистые глаза смотрели на все утомленно, на белом
лице лежало что-то горестное, вдовье. Даже и за глаза она говорила о хозяине робко, пониженным голосом, величая его по имени-отчеству, а товар принимала с какой-то смешной суетливостью, точно краденое…
[Имя,
отчество и фамилия этого с натуры воспроизводимого мною
лица в действительности были иные.
Когда колесница с Нептуном подъехала на шканцы и остановилась против мостика, на котором стояли капитан и офицеры, Нептун сошел с нее и, отставив не без внушительности вперед свою босую ногу, стукнул трезубцем и велел подать список офицеров. Когда одно из
лиц свиты подало Нептуну этот список, владыка морей, прочитав имя,
отчество и фамилию капитана, обратился к нему с вопросом...
Тяжело отзывалась эта потеха на
лицах и спинах этих людей. Они глухо роптали, но открыто восставать и боялись, и не могли. Им оставалось вымещать свою злобу на барыню, разнося по Москве, по ее улицам и переулкам, по ее харчевням и гербергам, как назывались пивные в описываемое нами время, вести о ее зверствах, придавая им почти легендарный характер. Ее не называли они даже по имени и
отчеству, а просто «Салтычихой» — прозвище так и оставшееся за ней в народе и перешедшее в историю.
Одна русская школьная память, которая затверживает тридцать страниц, без пропуска единого слова, из вступления во «Всеобщую историю» Шрекка, в состоянии удержать в своем мозговом хранилище имена и
отчества целой фаланги
лиц, о которых вам в жизни приходилось слышать и с которыми случалось вам говорить или переписываться.
Лечит его другой доктор, Павел Степанович. Он знает его только по имени и
отчеству; узнать фамилию не полюбопытствовал. Павел Степанович ладит с ним. У него добродушное, улыбающееся
лицо коренного москвича, веселые глаза, ласковая речь, в манерах мягкость и порядочность. Он умеет успокоить и лечит, не кидаясь из стороны в сторону, любит объяснять ход болезни, но делает это так, чтобы больной, слушая такие объяснения, не смущался, а набирался бодрости духа.