Неточные совпадения
Жеребец, с
усилием тыкаясь ногами, укоротил быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как
человек, проснувшийся
от тяжелого сна, оглянулся кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
Все, кроме Елены. Буйно причесанные рыжие волосы, бойкие, острые глаза, яркий наряд выделял Елену, как чужую птицу, случайно залетевшую на обыкновенный птичий двор. Неслышно пощелкивая пальцами, улыбаясь и подмигивая, она шепотом рассказывала что-то бородатому толстому
человеку, а он, слушая, вздувался
от усилий сдержать смех, лицо его туго налилось кровью, и рот свой, спрятанный в бороде, он прикрывал салфеткой. Почти голый череп его блестел так, как будто смех пробивался сквозь кость и кожу.
Около полудня мы сделали большой привал.
Люди тотчас же стали раздеваться и вынимать друг у друга клещей из тела. Плохо пришлось Паначеву. Он все время почесывался. Клещи набились ему в бороду и в шею. Обобрав клещей с себя, казаки принялись вынимать их у собак. Умные животные отлично понимали, в чем дело, и терпеливо переносили операцию. Совсем не то лошади: они мотали головами и сильно бились. Пришлось употребить много
усилий, чтобы освободить их
от паразитов, впившихся в губы и в веки глаз.
Если наклонность не дана природою или не развита жизнью независимо
от намерений самого
человека, этот
человек не может создать ее в себе
усилием воли, а без влечения ничто не делается так, как надобно.
На сей раз он привел меня в большой кабинет; там, за огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный господин — из тех, которым всегда бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (
от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит
людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших
усилий до чрезвычайных злодейств.
Месяцы целые эти
люди обдумывали и приготовлялись к этому свиданию,
от которого зависит честь, состояние, семья; сколько труда,
усилий было употреблено ими прежде, чем их приняли, сколько раз стучались они в запертую дверь, отгоняемые жандармом или швейцаром.
Лосский делает знаменательное
усилие выйти из тупика, в который попался европейская философская мысль, он рвется на свободу из клетки, выстроенной отвлеченными гносеологиями, так оторвавшими
человека от бытия.
— Об общине я равнодушно слышать не могу, — заговорил он прерывающимся
от волнения голосом и, видимо, употребляя над собой все
усилия, чтобы не сказать чего-нибудь резкого, — эту общину выдумали в Петербурге и навязали ее народу; он ее не любит, тяготится ею, потому что, очень естественно, всякий
человек желает иметь прочную собственность и отвечать только за себя!
Он выдержал нарочно длинную паузу, точно наслаждаясь своей огромной властью над этими сотнями
людей и желая продлить это мгновенное наслаждение, и вдруг, весь покраснев
от усилия, с напрягшимися на шее жилами, гаркнул всей грудью...
— Вот если бы вам поверили, что вы действительно… тово… это был бы результат! А ведь, в сущности, вы можете достигнуть этого результата, не делая никаких
усилий. Ни разговоров с Кшепшицюльским
от вас не потребуется, ни подлогов — ничего. Придите прямо, просто, откровенно: вот, мол, я! И все для вас сделается ясным. И вы всем поверите, и вам все поверят. Скажут: это
человек искренний, настоящий; ему можно верить, потому что он не о спасении шкуры думает, а об ее украшении… ха-ха!
В экономическом отношении проповедуется теория, сущность которой в том, что чем хуже, тем лучше, что чем больше будет скопления капитала и потому угнетения рабочего, тем ближе освобождение, и потому всякое личное
усилие человека освободиться
от давления капитала бесполезно; в государственном отношении проповедуется, что чем больше будет власть государства, которая должна по этой теории захватить не захваченную еще теперь область частной жизни, тем это будет лучше, и что потому надо призывать вмешательство правительств в частную жизнь; в политических и международных отношениях проповедуется то, что увеличение средств истребления, увеличение войск приведут к необходимости разоружения посредством конгрессов, арбитраций и т. п.
Но так бы это было, если бы не было метафизики лицемерия, которая говорит, что с религиозной точки зрения владение или невладение землей — безразлично для спасения, а с научной точки зрения — то, что отказ
от владения землей был бы бесполезным личным
усилием и что содействие благу
людей совершается не этим путем, а постепенным изменением внешних форм.
Как бывает достаточно одного толчка для того, чтобы вся насыщенная солью жидкость мгновенно перешла бы в кристаллы, так, может быть, теперь достаточно самого малого
усилия для того, чтобы открытая уже
людям истина охватила бы сотни, тысячи, миллионы
людей, — установилось бы соответствующее сознанию общественное мнение, и вследствие установления его изменился бы весь строй существующей жизни. И сделать это
усилие зависит
от нас.
Стоит
людям только понять это: перестать заботиться о делах внешних и общих, в которых они не свободны, а только одну сотую той энергии, которую они употребляют на внешние дела, употребить на то, в чем они свободны, на признание и исповедание той истины, которая стоит перед ними, на освобождение себя и
людей от лжи и лицемерия, скрывавших истину, для того чтобы без
усилий и борьбы тотчас же разрушился тот ложный строй жизни, который мучает
людей и угрожает им еще худшими бедствиями, и осуществилось бы то царство божие или хоть та первая ступень его, к которой уже готовы
люди по своему сознанию.
«С тех пор, как я живу на свете, мне часто приходится слышать
от многих частных
людей возмущение против этой ужасающей привычки международного убиения. Все признают и оплакивают это зло; но как ему помочь? Очень часто пытались уничтожить дуэли: это казалось так легко! Так нет же! Все
усилия, сделанные для достижения этой цели, ни к чему не послужили и никогда ни к чему не послужат.
Нужны особенные, сверхъестественные
усилия. И такие
усилия, всё более и более напрягая их, и употребляют церкви. У нас в России (кроме всех других) употребляется простое, грубое насилие покорной церкви власти.
Людей, отступающих
от внешнего выражения веры и высказывающих это, или прямо наказывают, или лишают прав;
людей же, строго держащихся внешних форм веры, награждают, дают права.
Несоответствие всех церковных исповеданий с учением Христа ведь таково, что нужны особенные
усилия, чтобы скрыть это несоответствие
от людей.
— Не воротится! Насчёт посева своей души на непаханной почве — это слова слабого давления! Все
люди на Руси, батенька мой, хотят жить так, чтобы получать как можно больше удовольствия, затрачивая как можно менее труда. Это —
от востока дано в плоть нам, стремление к удовольствиям без затраты
усилий, пагубнейшее стремление! Вот поп как раз очень предан защите оного…
«Лучше совсем истребить науки, нежели допустить превратные толкования», — писал он в циркуляре, а Скотинин, как дважды два четыре, доказал ему, что всякое
усилие, делаемое
человеком, с целью оградить себя
от каких-либо случайностей, есть бунт против неисповедимых путей.
Вот причина, по которой Бельтов, гонимый тоскою по деятельности, во-первых, принял прекрасное и достохвальное намерение служить по выборам и, во-вторых, не только удивился, увидев
людей, которых он должен был знать со дня рождения или о которых ему следовало бы справиться, вступая с ними в такие близкие сношения, — но был до того ошеломлен их языком, их манерами, их образом мыслей, что готов был без всяких
усилий, без боя отказаться
от предложения, занимавшего его несколько месяцев.
Проснувшись, я ничего ясно не помнил: иногда смутно представлялось мне, что я видел во сне что-то навалившееся и душившее меня или видел страшилищ, которые за мной гонялись; иногда
усилия меня державших
людей, невольно повторявших ласковые слова, которыми уговаривали меня лечь на постель и успокоиться, как будто пробуждали меня на мгновение к действительности, и потом совсем проснувшись поутру, я вспоминал, что ночью
от чего-то просыпался, что около меня стояли мать, отец и другие, что в кустах под окнами пели соловьи и кричали коростели за рекою.
Это еще не решено, да и вряд ли когда-нибудь будет решено, почему с одним
человеком почти ни с того ни с сего легко сходишься, сам того не замечая, а с другим ни
от того ни
от сего, при всех
усилиях сойтись, никак не сойдешься.
Лучше я ничего не буду делать», — так рассуждают
люди, лишенные [полных] прав на свой труд, и — [или] вовсе отказываются
от труда, где можно, как Маша, [например,] или стараются употреблять как можно меньше
усилий и усердия для чужой работы, как делают помещичьи крестьяне вообще [по всей России].
Назавтра мне пришлось употребить все
усилия воли, чтобы заставить себя пойти. Звонясь, я дрожал
от негодования, готовясь встретить эту бессмысленную, не заслуженную мною ненависть со стороны
людей, для которых я делал все, что мог.
А только оттого, что
люди ждут изменения
от внешних условий, а не хотят понять того, что достигается это только
усилием каждого отдельного
человека в своей душе, а не какими-либо внешними изменениями.
27) Ко всем суевериям приводит
человека допущение лжи, и потому для борьбы с суевериями
человеку нужны
усилия воздержания себя
от противных истине поступков, слов и мыслей, т. е.
усилия правдивости.
Выяснить своими
усилиями свое отношение к миру и держаться его, установить свое отношение к
людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других
людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать
от требований высшего закона своей совести, — всё это требует
усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех
людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая
усилий мысли, повторять то, что говорят все
люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно
усилия.
Самоотречение освобождает
людей от грехов, смирение —
от соблазнов, правдивость —
от суеверий. Но для того, чтобы
человек мог отрекаться
от похотей тела, смиряться перед соблазнами гордости и проверять разумом запутывающие его суеверия, он должен делать
усилия. Только
усилиями сознания может
человек избавиться
от грехов, соблазнов и суеверий, лишающих его блага.
24) И
усилия воздержания
от мыслей, противных любви к ближнему и сознанию
человеком в себе божественного начала.
Усилия, освобождающие
человека от грехов, соблазнов и суеверий, совершаются прежде всего в мысли.
Нельзя избавиться
от грехов, соблазнов и суеверий телесными
усилиями. Избавиться можно только
усилиями мысли. Только мыслями можно приучить себя быть самоотверженным, смиренным, правдивым. Только когда в мыслях своих
человек будет стремиться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в силах бороться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями.
23)
Усилия воздержания
от слов, противных любви к ближнему и сознанию
человеком в себе божественного начала...
25) Ко всем грехам приводит
человека потворство похотям тела, и потому для борьбы с грехами
человеку нужны
усилия воздержания
от поступков, слов и мыслей, потворствующих похотям тела, т. е.
усилия отречения
от тела.
Жизнь
человека, хочет ли он этого или не хочет, ведет к всё большему и большему освобождению его
от грехов.
Человек, понимающий это, помогает своими
усилиями тому, что делается его жизнью, и жизнь такого
человека легка, потому что согласна с тем, что делается с ним.
Грехи, соблазны и суеверия задерживают, скрывают
от человека его душу. Чтобы раскрыть для самого себя свою душу,
человеку нужно делать
усилия сознания; и потому в этих
усилиях сознания главное дело жизни
человека.
29) Точно так же и то, что представляется
человеку смертью, есть только для тех
людей, которые полагают свою жизнь во времени. Для
людей же, понимающих жизнь в том, в чем она действительно заключается, в
усилии, совершаемом
человеком в настоящем для освобождения себя
от всего того, что препятствует его соединению с богом и другими существами, нет и не может быть смерти.
Большинство
людей, которых называют злыми, сделались такими только оттого, что они принимали свое дурное расположение духа за свое законное состояние и отдавались ему и не делали
усилий, чтобы воздерживаться
от него.
Благо жизни
человека в соединении любовью с богом и ближними. Препятствуют этому благу грехи. Причина грехов в том, что
человек полагает свое благо в удовлетворении похотей тела, а не в любви к богу и ближнему. И потому благо
человека в избавлении
от грехов. Избавление же
от грехов — в
усилии отречения
от жизни тела.
Деятельность мысли дорога не только тем, что она исправляет нашу жизнь, но еще и тем, что она помогает в жизни и другим
людям.
От этого особенно важны
усилия мысли.
Человек закричал бы
от боли, если бы, не работая, почувствовал в мышцах ту боль, которую он, не замечая ее, испытывает при работе. Точно так же и
человек, не работающий духовную работу над своим внутренним миром, испытывает мучительную боль
от тех невзгод, которые, не замечая их, переносит
человек, полагающий главное дело жизни в
усилии для освобождения себя
от грехов, соблазнов и суеверий, то есть в нравственном совершенствовании.
26) Ко всем соблазнам приводит
человека ложное представление о превосходстве одних
людей над другими, и потому для борьбы с соблазнами
человеку нужны
усилия воздержания
от возвышающих себя над другими
людьми поступков, слов и мыслей, т. е.
усилия смирения.
И, начиная с Каина вплоть до самого глубоко подлого
человека наших дней, все, избравшие путь зла, слышат в глубине души голос осуждения, укора, голос, не дающий им покоя, который вечно твердит им: зачем вы свернули с истинного пути? Вы могли, вы можете сделать
усилие. Вы — деятели свободные, и в вашей власти было и есть коснеть в грехах или освобождаться
от них.
Люди часто думают, что для того, чтобы быть истинным христианином, надо делать особенные, необыкновенные дела. Это неправда. Для христианства нужны не особенные, необыкновенные дела, а только всегдашнее
усилие сознания, освобождающее себя
от грехов, соблазнов и суеверий.
Как ошибочно просить бога или даже
людей, чтобы они вывели меня из моего плохого положения!
Человеку не нужно ничьей помощи, не нужно и выходить из того положения, в котором он находится, а нужно одно: самому делать
усилия сознания для того, чтобы освобождаться
от грехов, соблазнов и суеверий. Только в той мере, в которой освободится
человек от грехов, соблазнов и суеверий, изменится и улучшится его положение.
22) Во-вторых,
усилия эти во власти
человека еще и потому, что они заключаются не в совершении каких-либо могущих быть неисполнимыми поступков, а только в воздержании, всегда возможном для
человека:
усилия воздержания
от поступков, противных любви к ближнему и сознанию
человеком в себе божественного начала.
Практически только оно и существует для
человека как зависящее
от его воли и
усилия.
И в эту минуту прозвучал далекий и чуждый голос
человека. Он становился все ближе, в нем звучала ласка. Это говорил Магнус. С
усилием, содрогаясь
от напряжения, Я старался услышать и понять слова, и вот что Я услышал...
Сколько бы ни изучал
человек жизнь видимую, осязаемую, наблюдаемую им в себе и других, жизнь, совершающуюся без его
усилий, — жизнь эта всегда останется для него тайной; он никогда из этих наблюдений не поймет эту несознаваемую им жизнь и наблюдениями над этой таинственной, всегда скрывающейся
от него в бесконечность пространства и времени, жизнью никак не осветит свою истинную жизнь, открытую ему в его сознании и состоящую в подчинении его совершенно особенной
от всех и самой известной ему животной личности совершенно особенному и самому известному ему закону разума, для достижения своего совершенно особенного и самого известного ему блага.
Чаще и чаще просыпаются
люди к разумному сознанию, оживают в гробах своих, — и основное противоречие человеческой жизни, несмотря на все
усилия людей скрыть его
от себя, со страшной силой и ясностью становится перед большинством
людей.
Самый низменный материальный труд требует
от человека духовного
усилия.