Неточные совпадения
— Ах перестань! Христос никогда бы не сказал этих слов, если бы
знал, как будут злоупотреблять ими. Изо всего Евангелия только и помнят эти слова. Впрочем, я говорю не то, что думаю, а то, что чувствую. Я имею отвращение к падшим женщинам. Ты
пауков боишься, а я этих гадин. Ты ведь, наверно, не изучал
пауков и не
знаешь их нравов: так и я.
Еще страшней, еще чуднее:
Вот рак верхом на
пауке,
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И крыльями трещит и машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ!
Но что подумала Татьяна,
Когда
узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
— Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам
пауки, и вот и вся вечность. Мне,
знаете, в этом роде иногда мерещится.
И
знай, что я…» Тут вихрь, отколе ни возьмись,
И сдунул
Паука опять на самый низ.
— Глупая штука: когда леса падали, так,
знаете, точно огромнейший
паук шевелился и хватал людей.
«Я не
знаю, может ли
паук ненавидеть ту муху, которую наметил и ловит?
К сожалению, полная развязка этой истории не дошла до меня;
знаю только, что с этого времени остроумнейшие из крутогорских чиновников, неизвестно с какого повода, прозвали княжну пауком-бабой.
В то, что Шатов донесет, наши все поверили; но в то, что Петр Степанович играет ими как пешками, — тоже верили. А затем все
знали, что завтра все-таки явятся в комплекте на место, и судьба Шатова решена. Чувствовали, что вдруг как мухи попали в паутину к огромному
пауку; злились, но тряслись от страху.
— Покорно благодарю… Вот еще нашелся приятель!
Знаю я, что такое твоя красивая паутина. Наверно, ты когда-нибудь был человеком, а теперь только притворяешься
пауком.
— Конечно, тебе,
паук, только бы хорошее настроение! Я
знаю: ты для хорошего настроения готов продать меня татарину, старьёвщику, да! Ты — бесчестный человек…
Петрович. И сам беру, и
знаю, как люди берут, ты мне не толкун. Попался тебе баран лохматый, ну, и обстриги его. А ведь ты со шкурой норовишь. Ты у меня с деньгами-то полбока вырвал. Я барином зажил, а ты меня сразу в нищие разжаловал. Только одна своя душа осталась, а то все ты отнял. Ты из меня, как
паук, всю кровь высосал.
Паук делает паутину по погоде, какая есть и какая будет. Глядя на паутину, можно
узнать, какая будет погода; если
паук сидит, забившись в середине паутины, и не выходит, — это к дождю. Если он выходит из гнезда и делает новые паутины, то это к погоде.
— А что, если в будущей жизни одни
пауки или что-нибудь в этом роде? — сказал он вдруг. — Нам вот все представляется вечность, как что-то огромное-огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, этак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам
пауки, и вот и вся вечность… Мне,
знаете, в этом роде иногда мерещится.
Некоторым это удается: так, есть люди, в которых можно
узнать обезьяну, в других лису, черепаху, какую-нибудь птицу или
паука.
Если я
знаю особые различные породы животных, то, строго говоря, я
знаю их не столько по внешним признакам, сколько по тому, что каждая из них — лев, рыба,
паук — представляют общее особенное отношение к миру.
Когда окунь вследствие голода мучает платву,
паук мучает муху, волк овцу, они
знают, что делают то, что должно быть и совершается то самое, что должно быть; и потому, когда и окунь, и
паук, и волк подпадают таким же мучениям от сильнейших их, они, убегая, отбиваясь, вырываясь,
знают, что делают всё то, что должно быть, и потому в них не может быть ни малейшего сомнения, что с ними и случается то самое, что должно быть.
Для того же, чтобы они никогда уже не догадались, что единое нужное для них — это установление законов жизни, которое указано в учении Христа, я внушаю им, что законов духовной жизни они
знать не могут и что всякое религиозное учение, в том числе и учение Христа, есть заблуждение и суеверие, а что
узнать о том, как им надо жить, они могут из придуманной мною для них
пауки, называемой социологией, состоящей в изучении того, как различно дурно жили прежние люди.
Нашло раздумье на Ермака. Довольно пролил он крови христианской, добился того, что на Москве уже готова для него петля, что назначен выкуп за его буйную голову — пора и честь
знать! Лучше идти бить неверных, нечисть-то эту и убить не только не грех, а что
паука раздавить — семьдесят грехов, чай, простится за каждого.