Неточные совпадения
Они
соглашались, что плуг
пашет лучше, что скоропашка работает успешнее, но они находили тысячи причин, почему нельзя было им употреблять ни то, ни другое, и хотя он и убежден был, что надо спустить уровень хозяйства, ему жалко было отказаться от усовершенствований, выгода которых была так очевидна.
— И богатство есть, и фабрики, и заводы; даже полиция есть. Но чтоб была цивилизация — вот с чем я никогда не
соглашусь! Плоха, брат, та цивилизация, от которой мертвечиной
пахнет, в которой жизни духа нет!
— Мы здесь рассуждаем об том, — говорит он мне, — какое нынче направление странное принимает литература — всё какие-то нарывы описывают! и так, знаете, все это подробно, что при дамах даже и читать невозможно… потому что дама — vous concevez, mon cher! [вы понимаете, мой милый! (франц.)] — это такой цветок, который ничего, кроме тонких
запахов, испускать из себя не должен, и вдруг ему, этому нежному цветку, предлагают навозную кучу…
согласитесь, что это неприятно…
Саша любил вбивать гвозди и как-то обещал Людмиле помочь ей в устройстве ее обстановки. И теперь
согласился, радуясь, что есть невинный предлог итти с Людмилою и к Людмиле. И невинный, кисленький
запах extra-muguet, веявший от зеленоватого Людмилина платья, нежно успокаивал его.
— Кажется, не пьян, но водкой
пахнет, —
согласился ротный командир.
— Ну, однако, довольно, monsieur Истомин, этой комедии. Унижений перед собой я не желаю видеть ничьих, а ваших всего менее; взволнована же я, вероятно, не менее вас. В двадцать четыре года выслушать, что я от вас выслушала, да еще так внезапно, и потом в ту пору, когда семейная рана
пахнет горячей кровью,
согласитесь, этого нельзя перенесть без волнения. Я запишу этот день в моей библии; заметьте и вы его на том, что у вас есть заветного.
Я хоть ничего не чувствовал, но
согласился, что
пахнет смолой.
— Верно! —
соглашается Гнедой. — Это я зря, не надо ругаться. Ребята! — дёргаясь всем телом, кричит он. Вокруг него летает лохмотье кафтана, и кажется, что вспыхнул он тёмным огнём. — Ребятушки, я вам расскажу по порядку, слушай! Первое — работал. Господь небесный, али я не работал? Бывало,
пашу — кости скрипят, земля стонет — работал — все знают, все видели! Голодно, братцы! Обидно — все командуют! Зиму жить — холодно и нету дров избу вытопить, а кругом — леса без края! Ребятёнки мрут, баба плачет…
Согласился Пахом, и Степан Алексеич, раскрыв книгу, подал ее Катеньке. Та стала читать житие Иоасафа, индийского царевича, и учителя его, старца Варлаама.
И там все тоже спало. Не скоро отперли им. Половой, также босой и в рубахе с откинутым воротом,
согласился пустить. Пришел и другой половой, постарше, и проводил Теркина по темным сеням, где
пахло как в торговой бане, наверх, в угловую комнату. Это был не номер, а одна из трактирных комнат верхнего этажа, со столом, покрытым грязной скатертью, диваном совсем без спинки и без вальков и двумя стульями.
Я внюхался — и, к изумлению своему, должен был
согласиться. Да! Вполне несомненно!
Пахнет… отхожим местом!