Неточные совпадения
А когда все это неистовое притихло, во двор вошел щеголеватый помощник полицейского пристава, сопровождаемый бритым человеком в темных очках, вошел, спросил у Клима
документы,
передал их в руку человека в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой в сторону ворот, сухо сказал...
— Вот что я имею вам
передать. Это —
документ, имеющий некоторую важность, — начал он со вниманием и с самым деловым видом.
Отписал Максим Иванович все имущество любезной супруге, выдал ей все капиталы и
документы, завершил все правильно и законным порядком, а затем стал
перед ней и поклонился ей до земли: «Отпусти ты меня, бесценная супруга моя, душу мою спасти, пока можно.
Я решил, несмотря на все искушение, что не обнаружу
документа, не сделаю его известным уже целому свету (как уже и вертелось в уме моем); я повторял себе, что завтра же положу
перед нею это письмо и, если надо, вместо благодарности вынесу даже насмешливую ее улыбку, но все-таки не скажу ни слова и уйду от нее навсегда…
Итак, вот
документ, и я очень рад, что могу его наконец
передать.
То, что романическая Марья Ивановна, у которой
документ находился «на сохранении», нашла нужным
передать его мне, и никому иному, то были лишь ее взгляд и ее воля, и объяснять это я не обязан; может быть, когда-нибудь к слову и расскажу; но столь неожиданно вооруженный, я не мог не соблазниться желанием явиться в Петербург.
— Mon ami! Mon enfant! — воскликнул он вдруг, складывая
перед собою руки и уже вполне не скрывая своего испуга, — если у тебя в самом деле что-то есть…
документы… одним словом — если у тебя есть что мне сказать, то не говори; ради Бога, ничего не говори; лучше не говори совсем… как можно дольше не говори…
Замечу еще, что сама Анна Андреевна ни на минуту не сомневалась, что
документ еще у меня и что я его из рук еще не выпустил. Главное, она понимала превратно мой характер и цинически рассчитывала на мою невинность, простосердечие, даже на чувствительность; а с другой стороны, полагала, что я, если б даже и решился
передать письмо, например, Катерине Николаевне, то не иначе как при особых каких-нибудь обстоятельствах, и вот эти-то обстоятельства она и спешила предупредить нечаянностью, наскоком, ударом.
Так врешь же! не приду к тебе никогда, и знай тоже, что завтра же или уж непременно послезавтра бумага эта будет в ее собственных руках, потому что
документ этот принадлежит ей, потому что ею написан, и я сам
передам ей лично, и, если хочешь знать где, так знай, что через Татьяну Павловну, ее знакомую, в квартире Татьяны Павловны, при Татьяне Павловне
передам и за
документ не возьму с нее ничего…
А может быть и то, что Ламберт совсем не хитрил с этою девицею, даже ни минуты, а так-таки и брякнул с первого слова: «Mademoiselle, или оставайтесь старой девой, или становитесь княгиней и миллионщицей: вот
документ, а я его у подростка выкраду и вам
передам… за вексель от вас в тридцать тысяч».
Насчет же того, что я мог
передать, или сообщить, или уничтожить
документ, то в этом он был спокоен.
Я молча положу
перед нею
документ и уйду, даже не дождавшись от нее слова; вы будете сами свидетельницей!
— Он говорит, что
передал все
документы вам.
И так они живут себе лет пятнадцать. Муж, жалуясь на судьбу, — сечет полицейских, бьет мещан, подличает
перед губернатором, покрывает воров, крадет
документы и повторяет стихи из «Бахчисарайского фонтана». Жена, жалуясь на судьбу и на провинциальную жизнь, берет все на свете, грабит просителей, лавки и любит месячные ночи, которые называет «лунными».
— Во-первых… я прибыл поздравить вас… с приездом и потом…
передать вам по поручению прежней владелицы
документы некоторые! — И с этими словами он вынул из кармана толстый пакет и подал его Вихрову.
Во внимание к тому, что противная сторона предупредительно избавила меня от грустной обязанности ходатайствовать пред судом, я дал ей полезный совет."Берегитесь! — сказал я наследнику должника, —
перед вами еще целых десять лет, в продолжение которых вас могут тревожить подобными
документами!"
Две жизни шли рядом: одна, так сказать, pro domo, [для себя] другая — страха ради иудейска, то есть в форме оправдательного
документа перед начальством.
— Непременно! Строжайшей ответственности, по закону, должны быть подвергнуты. Но главная теперь их опора в свидетельстве: говорят,
документ, вами составленный, при прошении вашем представлен; и ежели бы даже теперь лица, к делу прикосновенные, оказались от него изъятыми, то правительство должно будет других отыскивать, потому что фальшивый акт существует, и вы все-таки
перед законом стоите один его совершитель.
— Оттого, что я довольно им давал и
документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил князь и, проворно встав с своего места, вынул из бюро пачку писем, взял одно из них и развернул
перед глазами Елены. — На, прочти!.. — присовокупил он, показывая на две, на три строчки письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он, подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
— Я еще не принимал имения, — сказал Мановский, подавая описи, крепости и другие
документы становому, — а получил только бумаги. Вот они,
передайте их, кому будет следовать.
Лебедкина. Срок вышел, так я заезжала к нему сегодня утром, чтоб переписать
документ. Вы, говорит, мне, сударыня, ничего не должны; я ваше заемное письмо
передал стряпчему Маргаритову, с ним и извольте считаться. Видимое дело, что взыскать хочет.
Маргаритов. Вот, сударыня, вам
документ, а мне деньги. (
Передает Лебедкиной
документ.) Людмила, я вчера просил у Дороднова денег на расходы, а мне он сказал: «Получи с госпожи Лебедкиной, так половина твоя, потому я эти деньги считал пропащими».
Девушка помертвела. Какие бумаги, какие
документы могла она ему показать? Все её
документы находились в канцелярии Н-ского института. И даже, если бы они были при ней, разве она могла бы предъявить их своему будущему начальству? То краснея, то бледнея, стояла она, как уличенная преступница
перед капитаном.
До обеда он расспрашивал Калерию о ее заветных мечтах и планах, но
перед тем настаивал на том, чтобы она, не откладывая этого дела, приняла от него деловой
документ.
А ведь Серафима-то, пожалуй, и не по-бабьи права. К чему было «срамиться»
перед Калерией, бухаться в лесу на колени, когда можно было снять с души своей неблаговидный поступок без всякого срама? Именно следовало сделать так, как она сейчас, хоть и распаленная гневом, говорила: она сумела бы перетолковать с Калерией, и деньги та получила бы в два раза. Можно добыть сумму к осени и выдать ей
документ.
Неужели свыше суждено было, чтобы достояние Калерии попало опять в руки Серафимы? Он смирялся
перед этим. Сам-то он разве не может во имя покойницы продолжать ее дело?.. Она мечтала иметь его своим пособником. Не лучше ли двадцать-то тысяч, пока они еще не отосланы к матери Серафимы, употребить на святое дело, завещанное ему Калерией? Богу будет это угоднее. Так он не мог поступить, хотя долговой
документ и у него в руках… Пускай эти деньги пойдут прахом. Он от себя возместит их на дело покойницы.
Кто-то расписался в том, что у меня злокачественный"катар"чего-то, я представил этот законный
документ при прошении и прервал экзамены, не успев даже предстать
перед задорную фигурку профессора Горлова, которого так больше и не видал, даже и на сентябрьских экзаменах, когда он сам отсутствовал.
Перед вечером Горлицын получил от соседа огромный пакет и заперся у себя на ключ, чтобы никто не мешал ему прочесть, что в нем заключалось. В этом пакете было письмо на его имя, тетрадь с заглавием «Моя история», несколько
документов и писем на имя Ивана Сергеевича от дяди его.
На следующий же день, утром, князь Облонский поехал к Перелешину и
передал ему его
документы с надписью о том, что предъявитель их повенчан первым браком с девицею Иреной Владимировной Вацлавской.
— На второй день Рождества, значит, является к нам супруг ейный в трезвом виде, как следствует, в аккурате и такую речь повел: «Иван Силыч, — меня так кликают, — чем по мелочи мне с вас за разрушение моего семейного счастья брать, не лучше ли к окончательной цифре прийти, в виде отступного, и супругу тогда я вам мою законную по
документу передам и никаких против нее и вас претензий иметь не буду».
«Он начнет, пожалуй, расспрашивать, ему может показаться что-нибудь подозрительным, он потребует
документы, а так как я их представить не могу, то, пожалуй,
передаст меня в руки властей, опять пойдет история», — пронеслось в голове Савина.
— Да, он отказался только потому, что князь Иван
перед коронацией писал ему и извинялся, что ежели бы не он взял, то именье конфисковали бы, а что у него дети и долги и что теперь он не в состоянии возвратить ничего. Петр Лабазов отвечал двумя строками: «Ни я, ни наследники мои не имеем и не хотим иметь никаких прав на законом вам присвоенное именье». И больше ничего. Каково? И князь Иван проглотил и с восторгом запер этот
документ с векселями в шкатулку и никому не показывал.