Отец остался очень доволен, а его друзья, политические ссыльные, братья Васильевы,
переписывали стихи и прямо поздравляли отца и гордились тем, что он пустил меня в народ, первого из Вологды… Потом многие ушли в народ, в том числе и младший Васильев, Александр, который был арестован и выслан в Архангельский уезд, куда-то к Белому морю…
Неточные совпадения
Стихотворение это, написанное красивым круглым почерком на тонком почтовом листе, понравилось мне по трогательному чувству, которым оно проникнуто; я тотчас же выучил его наизусть и решился взять за образец. Дело пошло гораздо легче. В день именин поздравление из двенадцати
стихов было готово, и, сидя за столом в классной, я
переписывал его на веленевую бумагу.
Покойник отец твой два раза отсылал в журналы — сначала
стихи (у меня и тетрадка хранится, я тебе когда-нибудь покажу), а потом уж и целую повесть (я сама выпросила, чтоб он дал мне
переписать), и уж как мы молились оба, чтобы приняли, — не приняли!
Он после этого стал носить мне мелко переписанные и очень затертые тетрадки
стихов Пушкина «Ода на свободу», «Кинжал», «Думы» Рылеева; я их
переписывал тайком… (а теперь печатаю явно!).
Но Белинский на другой день прислал мне их с запиской, в которой писал: «Вели, пожалуйста,
переписать сплошь, не отмечая
стихов, я тогда с охотой прочту, а теперь мне все мешает мысль, что это
стихи».
Однажды, прочитав проспект какого-то эфемерного журнальчика, он послал туда стихотворение. Оно было принято и даже, кажется, напечатано, но журнальчик исчез, не выслав поэту ни гонорара, ни даже печатного экземпляра
стихов. Ободренный все-таки этим сомнительным «успехом», брат выбрал несколько своих творений, заставил меня тщательно
переписать их и отослал… самому Некрасову в «Отечественные записки».
Вернувшись, я первым делом поблагодарил дочь Ивана Ивановича за знакомство с отцом, передал ей привет из дома и мою тетрадь со
стихами, где был написан и «Стенька Разин».
Стихи она впоследствии
переписала для печати. В конце 1894 года я выпустил первую книгу моих
стихов «Забытая тетрадь».
Барин. Нет, шалишь! Я вашего брата видал довольно; не такие солдаты бывают, у тебя поджилки не крепки. В писарях тебе быть, это так; хохол завивать, волосы помадить, бронзовые цепочки развешивать, чувствительные
стихи в тетрадку
переписывать, это так; а в солдаты ты не годишься. А вот сам Хлынов идет, толкуй с ним.
К
стихам приобрел я некоторый навык,
переписывая тетрадки, ходившие по рукам между нашими офицерами, именно...
Кто мог петь, тот пел куплеты, кто не мог — говорил их под музыку; Загоскин не пел и должен был последний, как сочинитель пиесы, проговорить без музыки свой самим им написанный куплет; опасаясь, что забудет
стихи, он
переписал их четкими буквами и положил в карман; опасение оправдалось: он забыл куплет и сконфузился; но достал из кармана листок, подошел к лампе, пробовал читать в очках и без очков, перевертывал бумагу, сконфузился еще больше, что-то пробормотал, поклонился и ушел.
Я был весьма доволен своим трудом. Сшил тетрадку в осьмушку листа и на первой странице красиво
переписал начисто это стихотворение. А потом: «1881 г. 9 января. Вот я сегодня
переписал набело первые мои
стихи…» И начал дневник, который вел довольно долго.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который
переписывал ей
стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.