Неточные совпадения
Берег верстах в трех; впереди ныряет в
волнах низенькая портсмутская стена, сбоку у ней тянется
песчаная мель, сзади нас зеленеет Вайт, а затем все море с сотней разбросанных по неизмеримому рейду кораблей, ожидающих, как и мы, попутного ветра.
Однако холод давал себя чувствовать. Мы поплыли дальше и не успели сделать десятка ударов веслами, как подошли к
песчаной косе.
Волны с шипением взбегали на пологий берег и беззвучно отходили назад.
Осенью озеро ничего красивого не представляло. Почерневшая холодная вода била пенившеюся
волной в
песчаный берег с жалобным стоном, дул сильный ветер; низкие серые облака сползали непрерывною грядой с Рябиновых гор. По берегу ходили белые чайки. Когда экипаж подъезжал ближе, они поднимались с жалобным криком и уносились кверху. Вдали от берега сторожились утки целыми стаями. В осенний перелет озеро Черчеж было любимым становищем для уток и гусей, — они здесь отдыхали, кормились и летели дальше.
Она вся превратилась в водяные бугры, которые ходили взад и вперед, желтые и бурые около
песчаных отмелей и черные посредине реки; она билась, кипела, металась во все стороны и точно стонала;
волны беспрестанно хлестали в берег, взбегая на него более чем на сажень.
Палец об палец он, верно, не ударил, чтоб провести в жизни хоть одну свою сентенцию, а только, как бескрылая чайка, преспокойно сидит на теплом
песчаном бережку и с грустью покачивает головой, когда у ней перед носом борются и разрушаются на
волнах корабли.
Там о заре прихлынут
волныНа брег
песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской...
Миром веяло от сосен, стройных, как свечи, вытопившаяся смола блестела золотом и янтарём, кроны их, благословляя землю прохладною тенью, горели на солнце изумрудным пламенем. Сквозь
волны зелени сияли главы церквей, просвечивало серебро реки и рыжие полосы
песчаных отмелей. Хороводами спускались вниз ряды яблонь и груш, обильно окроплённых плодами, всё вокруг было ласково и спокойно, как в добром сне.
Мы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, — у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю,
волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой
песчаной полоске, отделяющей море от гор.
Кругом болота, узкая
песчаная полоса берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая камышом и кугой, обнесенная валами песку со стороны моря, как бы краями чаши, такими высокими валами, что
волны не поднимались выше их, а весь берег вправо и влево был низким местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах, на громадном пространстве на север до реки Риона и далее до города Поти, были огромные озера-болота, место зимовки перелетных птиц.
Далеко по носу лодки видна желтая полоса
песчаного берега, а за кормой уходит вдаль море, изрытое стаями
волн, убранных пышной белой пеной.
Песчаный и пустынный берег дрогнул от его крика, и намытые
волнами моря желтые
волны песку точно всколыхнулись. Дрогнул и Челкаш. Вдруг Гаврила сорвался с своего места, бросился к ногам Челкаша, обнял их своими руками и дернул к себе. Челкаш пошатнулся, грузно сел на песок и, скрипнув зубами, резко взмахнул в воздухе своей длинной рукой, сжатой в кулак. Но он не успел ударить, остановленный стыдливым и просительным шепотом Гаврилы...
В глубоком пространстве между морем и небом носился веселый плеск
волн, взбегавших одна за другою на пологий берег
песчаной косы.
Расходясь по реке все шире, все дальше,
волны набегали на берег, колебали и пригибали к земле жидкие кусты ивняка и, разбившись с шумным плеском и пеною об откос, бежали назад, обнажая мокрую
песчаную отмель, всю изъеденную прибоем.
На десятки верст протянулась широкая и дрожащая серебряная полоса лунного света; остальное море было черно; до стоявшего на высоте доходил правильный, глухой шум раскатывавшихся по
песчаному берегу
волн; еще более черные, чем самое море, силуэты судов покачивались на рейде; один огромный пароход («вероятно, английский», — подумал Василий Петрович) поместился в светлой полосе луны и шипел своими парами, выпуская их клочковатой, тающей в воздухе струей; с моря несло сырым и соленым воздухом; Василий Петрович, до сих пор не видавший ничего подобного, с удовольствием смотрел на море, лунный свет, пароходы, корабли и радостно, в первый раз в жизни, вдыхал морской воздух.
Расплываются по могучей реке дрова из разбитых барок, захлестывает
волнами дощаники и лодки, наносит на
песчаные мели шитики, тихвинки, кладнушки.
От беседки по крутому, почти отвесному берегу, мимо глиняных глыб и репейника бежала тропинка; там, где она кончалась, далеко внизу у
песчаного побережья лениво пенились и нежно мурлыкали невысокие
волны.
Широко расстилались по нему
песчаные, голые отмели, на которых
волны оставили свои следы грядами; слышен был грустный, однообразный плеск речного прибоя; по реке не ходили валы, но как-то порывисто, страшно бежали густые, как массы растопленного стекла, воды, мутные от вчерашнего дождя, и, казалось, готовы были захлебнуть все, что преграждало им ход.