Неточные совпадения
Его тонкий голосок, почти
фальцет,
был неистощим,
пел он на терцию выше хора и так комически жалобно произносил радикальные слова, что и публика и даже некоторые из хористов начали смеяться.
Запевала оживляется, — что видит, о том и
поет. Вот он усмотрел толстую барыню-щеголиху и высоким
фальцетом, отчеканивая слова, выводит...
Было и еще два — три молодых учителя, которых я не знал. Чувствовалось, что в гимназии появилась группа новых людей, и общий тон поднялся. Кое-кто из лучших, прежних, чувствовавших себя одинокими, теперь ожили, и до нас долетали отголоски споров и разногласий в совете. В том общем хоре, где до сих пор над голосами среднего тембра и регистра господствовали резкие
фальцеты автоматов и маниаков, стала заметна новая нотка…
— Никогда великий Гарсиа — „il gran Garcia“ — не унижался до того, чтобы
петь, как теперешние теноришки — tenoracci —
фальцетом: все грудью, грудью, voce di petto sit!
Эта песня пелась у нас часто, но не хором, а в одиночку. Кто-нибудь в гулевое время выйдет, бывало, на крылечко казармы, сядет, задумается, подопрет щеку рукой и затянет ее высоким
фальцетом. Слушаешь, и как-то душу надрывает. Голоса у нас
были порядочные.
Напевал он этот романс то грустным
фальцетом, то подражая звуку трубы, причем фальшивил неупустительно.
За столом, где не
было лампы, а стояла пустая бутылка и валялась обсосанная голова селедки, сидел небритый субъект в форменной фуражке, обнявшись с пьяной бабой, которая выводила
фальцетом...
Это
был плотный, среднего роста мужик с окладистой бородой песочного цвета, бегающими беспокойно карими глазами и тонким
фальцетом.
Времени для угощения
было довольно, так как я никогда не кормил дорогою лошадей менее 3 1/2 часов; и мы сначала довольно лениво относились к прекрасному доппель-кюммелю, но мало-помалу дело пошло успешнее. Сам Крюднер, бывший не дурак
выпить, разогрелся и, взявши гитару, начал наигрывать разные вальсы, а затем, исполняя шубертовского «Лесного царя»,
фальцетом выводил куплеты о танцующих царских дочерях.
Федоров, ефрейтор,
был молодой человек лет двадцати двух, среднего роста, стройно, даже изящно сложенный. У него
было правильное, будто выточенное лицо, с очень красиво очерченными носом, губами и подбородком, покрытым белокурой курчавой бородкой, и с веселыми голубыми глазами. Когда кричали: «песенники, вперед!», он бывал запевалой нашей роты и чисто выводил грудным тенором, на высоких нотах прибегая к высочайшему
фальцету...
Пел Коновалов баритоном, на высоких нотах переходившим в
фальцет, как у всех певцов-мастеровых. Подперев щеку рукой, он с чувством выводил заунывные рулады, и лицо его
было бледно от волнения, глаза полузакрыты, горло выгнуто вперед. На него смотрели восемь пьяных, бессмысленных и красных физиономий, и только порой
были слышны бормотанье и икота. Голос Коновалова вибрировал, плакал и стонал, —
было до слез жалко видеть этого славного парня поющим свою грустную песню.
Голос у дьякона
был дикий, хриплый, прерывающийся, а его друг
пел визгливым
фальцетом.
пел Нога, коверкая из молодечества слова и подкрикивая хору жесточайшим
фальцетом. Никто не думал больше о натертых ногах и об ранцах, наломивших спины. Люди давно уже издали заметили четырех «своих» квартирьеров, идущих роте навстречу, чтобы сейчас же развести ее по заранее назначенным дворам. Еще несколько шагов, и взводы разошлись, точно растаяли, по разным переулкам деревни, следуя с громким хохотом и неумолкающими шутками каждый за своим квартирьером.
Звуки всё плакали, плыли; казалось, что вот-вот они оборвутся и умрут, но они снова возрождались, оживляя умирающую ноту, снова поднимали её куда-то высоко; там она билась и плакала, падала вниз;
фальцет безрукого оттенял её агонию, а Таня всё
пела, и Костя опять рыдал, то обгоняя её слова, то повторяя их, и, должно
быть, не
было конца у этой плачущей и молящей песни — рассказа о поисках доли человеком.
Говорил из двух пассажиров один, у которого
был старый подержанный баритон — голос, приличный, так сказать, большому акционеру или не меньше как тайному советнику, явно разрабатывающему какие-нибудь естественные богатства страны. Другой только слушал и лишь изредка вставлял какое-нибудь слово или спрашивал каких-нибудь пояснений. Этот говорил немного звонким
фальцетом, какой наичаще случается у прогрессирующих чиновников особых поручений, чувствующих тяготение к литературе.
Тут
фальцет перебил рассказчика и начал его упрашивать довести начатую трилогию до конца, то
есть рассказать, как купец сделался с пройдохою-барином, и. как всех их помирил и выручил мужик, к которому теперь якобы идет какая-то апелляция во всех случаях жизни.
— То
есть какое же это утешение? — спросил
фальцет.
То, что я принял за ручную аптечку,
была концертина, в ее тогдашней примитивной форме, но звуки ее
были полны и гармоничны, и под их аккомпанемент Гильдегарда и тетя запели тихую песнь — англичанка
пела густым контральто, а тетя Полли высоким
фальцетом.
Она говорит надтреснутым высоким
фальцетом. От выпавших зубов выходит свист.
Есть наивность в ее манере говорить. Нетрудно признать в ней старую девушку.
— Вот так изумительная несправедливость! — тоненьким
фальцетом произнес комик Береговой. — У дам
есть своя гостиная, а у нас, злосчастных пасынков судьбы, — для завтраков курильная и музыкальная! Благодарю покорно, вкушать пищу дневную пополам с дымом курильным или под неописуемые рулады какой-то девицы, которая уже завладела музыкальной. Да я подавлюсь куском при таком ненормальном условии жизни.
Среднего роста, худощавый, юркий и подвижный, с коротко обстриженными волосами и бородкой, с быстрыми, умными, бегающими глазами, говоривший хриплым
фальцетом — это
был делец в полном смысле слова, положивший уже давно в основу своего нравственного мировоззрения уложение о наказаниях с предвзятою и настойчивою мыслью о полной возможности спокойно обходить статьи этого кодекса.
Как модный тенор на свидании
фальцетом напевает арийки, — что делать тенору, как не
петь? — я
фальцетом писал бы картины, сверкал глазами, вдохновлялся и лгал людям и бегу, как последний пройдоха.
Говорил он хриплым
фальцетом и трудно
было поверить, чтобы человек обладающий таким несимпатичным органом голоса, мог
быть замечательным оратором.