Неточные совпадения
Она молча пристально смотрела на него, стоя посреди комнаты. Он взглянул на нее, на мгновенье нахмурился и продолжал читать
письмо. Она повернулась и медленно пошла из комнаты. Он еще мог вернуть ее, но она
дошла до двери, он всё молчал, и слышен был только звук шуршания перевертываемого листа бумаги.
Письмо было от Анны. Еще прежде чем он прочел
письмо, он уже знал его содержание. Предполагая, что выборы кончатся в пять дней, он обещал вернуться в пятницу. Нынче была суббота, и он знал, что содержанием
письма были упреки в том, что он не вернулся во-время.
Письмо, которое он послал вчера вечером, вероятно, не
дошло еще.
Чрез руки их ко мне
доходятНаказы,
письма королей.
И вот, когда дело, так сказать,
дошло до последней безвыходности, Анна Андреевна вдруг через Ламберта узнает, что существует такое
письмо, в котором дочь уже советовалась с юристом о средствах объявить отца сумасшедшим.
Но так как она не уходила и все стояла, то я, схватив шубу и шапку, вышел сам, оставив ее среди комнаты. В комнате же моей не было никаких
писем и бумаг, да я и прежде никогда почти не запирал комнату, уходя. Но я не успел еще
дойти до выходной двери, как с лестницы сбежал за мною, без шляпы и в вицмундире, хозяин мой, Петр Ипполитович.
В последнее наше пребывание в Шанхае, в декабре 1853 г., и в Нагасаки, в январе 1854 г., до нас еще не
дошло известие об окончательном разрыве с Турцией и Англией; мы знали только, из запоздавших газет и
писем, что близко к тому, — и больше пока ничего.
Когда услышите вой ветра с запада, помните, что это только слабое эхо того зефира, который треплет нас, а задует с востока, от вас, пошлите мне поклон —
дойдет. Но уж пристал к борту бот, на который ссаживают лоцмана. Спешу запечатать
письмо. Еще последнее «прости»! Увидимся ли? В путешествии, или походе, как называют мои товарищи, пока еще самое лучшее для меня — надежда воротиться.
Затем последовал уже целый ряд
писем, по
письму в день, все так же важных и витиеватых, но в которых сумма, просимая взаймы, постепенно спускаясь,
дошла до ста рублей, до двадцати пяти, до десяти рублей, и наконец вдруг Грушенька получила
письмо, в котором оба пана просили у ней один только рубль и приложили расписку, на которой оба и подписались.
Наконец,
дошел черед и до «
Письма». Со второй, третьей страницы меня остановил печально-серьезный тон: от каждого слова веяло долгим страданием, уже охлажденным, но еще озлобленным. Эдак пишут только люди, долго думавшие, много думавшие и много испытавшие; жизнью, а не теорией
доходят до такого взгляда… читаю далее, — «
Письмо» растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце.
Я забыл сказать, что «Вертер» меня занимал почти столько же, как «Свадьба Фигаро»; половины романа я не понимал и пропускал, торопясь скорее до страшной развязки, тут я плакал как сумасшедший. В 1839 году «Вертер» попался мне случайно под руки, это было во Владимире; я рассказал моей жене, как я мальчиком плакал, и стал ей читать последние
письма… и когда
дошел до того же места, слезы полились из глаз, и я должен был остановиться.
Лесовский призвал Огарева, Кетчера, Сатина, Вадима, И. Оболенского и прочих и обвинил их за сношения с государственными преступниками. На замечание Огарева, что он ни к кому не писал, а что если кто к нему писал, то за это он отвечать не может, к тому же до него никакого
письма и не
доходило, Лесовский отвечал...
Уверенный, что его
письма не
доходят, он бежал, и бежал для того, чтоб лично подать просьбу.
Впрочем, эту просьбу надо было повторить несколько раз, прежде чем гость решился наконец уйти. Уже совсем отворив дверь, он опять воротился,
дошел до средины комнаты на цыпочках и снова начал делать знаки руками, показывая, как вскрывают
письмо; проговорить же свой совет словами он не осмелился; затем вышел, тихо и ласково улыбаясь.
Много бы хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг. Ставь номера на
письмах, пока не будем в одном номере. Право, тоска, когда не все получаешь, чего хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски в моей рукописи. Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее прочтет, пока до тебя
дойдет. Будь здоров и душой и телом…
Пора благодарить тебя, любезный друг Николай, за твое
письмо от 28 июня. Оно
дошло до меня 18 августа. От души спасибо тебе, что мне откликнулся. В награду посылаю тебе листок от моей старой знакомки, бывшей Михайловой. Она погостила несколько дней у своей старой приятельницы, жены здешнего исправника. Я с ней раза два виделся и много говорил о тебе. Она всех вас вспоминает с особенным чувством. Если вздумаешь ей отвечать, пиши прямо в Петропавловск, где отец ее управляющий таможней.
Очень человек добрый и смышленый; приятно с ним потолковать и приятно видеть готовность его на всякую услугу: в полном смысле слова верный союзник, исполняет наши поручения, выписывает нам книги, журналы, которые иначе должны бы были с громким нашим прилагательным [Прилагательное — по приказу Николая I декабристы официально назывались «государственными преступниками»; они обязаны были отмечать это на конвертах своих
писем и всякого рода документах.] отправляться в Тобольск, прежде нежели к нам
доходить.
Добрая Елизавета Петровна, сегодня только откликаюсь на ваше
письмо от 23 августа, которое
дошло до меня 11 сентября. Деньги Елены Родионовны тогда же отправлены были по ее назначению, и она, верно, прямо получит ответ из Тобольска.
Три дня тому назад
дошло до меня, добрая и почтенная Елена Александровна, дружеское ваше
письмо ст 5 апреля…
Прощай, друг верный. Скоро опять буду писать тебе уже в Марьино. С нас снято запрещение почтовой. Можем сами писать, и к нам
доходят письма. Это распорядился сенат.
Не постигаю, почему ты так долго не получил моего
письма отсюда тотчас по моем приезде: твои листки
доходят до меня скорее, нежели мои к тебе; видно, знают, что я нетерпеливее тебя ожидаю их, — расстояние кажется одинаково.
Скажу вам, что я совершенно не знала об этом долге; покойная моя матушка никогда не поминала об нем, и когда до меня
дошли слухи, что вы отыскивали меня с тем, чтобы передать мне долг отца моего, я не верила, полагая, что это была какая-нибудь ошибка; не более как с месяц назад, перечитывая
письма отца моего, в одном из оных мы нашли, что упоминалось об этом долге, но мы удивились, как он не мог изгладиться из памяти вашей.
На прошедшей неделе не удалось мне, почтенный и добрый друг мой Егор Антонович, поблагодарить вас за ваше мартовское
письмо, которое долго странствовало; через Иркутск, наконец, оно
дошло до меня, и я насладился вашею беседою; рано или поздно она всегда для меня истинное утешение.
Однако прощайте, почтенный друг. Вы, я думаю, и не рады, что заставили меня от времени до времени на бумаге беседовать с вами, как это часто мне случалось делать мысленно. Не умею отвыкнуть от вас и доброго вашего семейного круга, с которым я сроднился с первых моих лет. Желаю вам всех возможных утешений. Если когда-нибудь вздумаете мне написать, то посылайте
письма Матрене Михеевне Мешалкиной в дом Бронникова. Это скорее
доходит. Крепко жму вашу руку.
Скоро ли к вам
дойдут мои несвязные строки? Скоро ли от вас что-нибудь услышу? Говорите мне про себя, про наших, если что знаете из
писем. Нетерпеливо жду вашего доброго
письма. Приветствуйте за меня Матвея Ивановича. Обоим вам желаю всего приятного и утешительного.
Когда-нибудь я вам расскажу забавный случай по случаю слова рыба(название нашей карты с Якушкиным), которое было в моем
письме, — рыбу мою требовали в Тобольск и вместе с нею возвратили мне
письмо мое к Якушкину с замечанием не употреблять двусмысленных выражений, наводящих сомнение своею таинственностию, в
письмах, если хочу, чтоб они
доходили по адресам.
Опять из Туринска приветствую тебя, любезный, милый друг Евгений. Опять горестная весть отсюда: я не застал Ивашева. Он скоропостижно умер 27 декабря вечером и похоронен в тот самый день, когда в прошлом году на наших руках скончалась Камилла Петровна. В Тобольске это известие меня не застало:
письмо Басаргина, где он просил меня возвратиться скорее, пришло два дни после моего отъезда. В Ялуторовске
дошла до меня эта печальная истина — я тотчас в сани и сюда…
Прощайте до Тобольска — мы спешим. В знак, что вы получили эту тетрадку, прошу по получении оной в первом
письме ко мне сделать крестик — х.Это будет ответом на это бестолковое, но от души набросанное маранье; я надеюсь, что бог поможет ему
дойти до вас. Я вам в заключение скажу все, что слышал о нашей будущности — adieu.
От Вильгельма сегодня получил
письмо: он, бедный, хворает, жалуется на боль в груди и на хандру, которая обыкновенно сопровождает эту боль. Дайте весть, что благополучно
дошли материалы нематериальные.
Не моя вина, добрый мой друг Евгений, что обычные мои
письма не вовремя к тебе
доходят, и не твоя вина, что я получил, после листка твоего от 15 декабря, другой от 14 февраля.
Доброе
письмо ваше [
Письма И. Д. Якушкина к Пущину — в книге «Декабрист И. Д. Якушкин, Записки», изд. АН СССР, 1951.] от 15 декабря, почтенный мой Иван Дмитриевич,
дошло до меня за несколько дней до Нового года, который мы здесь очень грустно встретили.
В конце
письма был адрес, по которому ответ через горничную автора мог
дойти по назначению.
В изобретении разных льстивых и просительных фраз он почти
дошел до творчества: Сиятельнейший граф! — писал он к министру и далее потом упомянул как-то о нежном сердце того. В
письме к Плавину он беспрестанно повторял об его благородстве, а Абрееву объяснил, что он, как человек новых убеждений, не преминет… и прочее. Когда он перечитал эти
письма, то показался даже сам себе омерзителен.
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она пишет; а то видно с ее
письмом не только что до графа, и до дворника его не
дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
— Писала! И
дошло письмо? — вскричал я с нетерпением.
Неизвестно,
дошло ли до Петеньки это
письмо; но не дальше как через месяц после его отсылки Порфирий Владимирыч получил официальное уведомление, что сын его, не доехавши до места ссылки, слег в одном из попутных городков в больницу и умер.
От него она узнала только, что Дыма уехал, так как
письмо его, наконец,
дошло, и Лозинские его увезли в Миннесоту.
В общем я проходил тяжелый житейский опыт и не пожелал бы его никому другому.
Письмо Пепки только рельефнее объяснило мне ту степень, до какой я
дошел. Мое отчаяние было вполне понятно.
В таком виде
письмо, наверное, ни в огне не сгорит, ни в воде не потонет, а так-таки целёхонькое и
дойдет по адресу.
Ясно и многое другое, да ведь ежели примешься до всего
доходить, так, пожалуй, и это
письмо где-нибудь застрянет. А вы между тем уж и теперь беспокоитесь, спрашиваете: жив ли ты? Ах, добрая вы моя! разумеется, жив! Слава богу, не в лесу живу, а тоже, как и прочие все, в участке прописан!
Которые
письма не нужно, чтоб
доходили, — сказал он мне, — те всегда у нас пропадают".
С тех пор до меня
доходили об нем разные слухи. Сначала писали, что он продолжает мыслить благородно, и вследствие этого слог его циркуляров постепенно совершенствуется; потом стали писать, что он опять начал мыслить неблагородно, и вследствие этого в циркулярах его царствует полнейшая грамматическая анархия. Разумеется, по поводу первых слухов я радовался, по поводу вторых — сокрушался. Как вдруг получаю от него
письмо, которое сразу покончило с моими недоумениями.
Но ведь вы у меня такая любопытная, что, наверное, спросите: что же заключалось в том
письме, которое до вас не
дошло?
— Но этого-то именно я и не могу вам открыть, потому что если начну открывать, то и это
письмо непременно не
дойдет.
Вообще я нынче о многом сызнова передумываю, а между прочим и о том: отчего наши
письма, от времени до времени, не
доходят по адресу? — и знаете ли, к какому я заключению пришел? — сами мы во всем виноваты!
Турусина. Ну конечно; я ему говорю как-то: посмотрите, у моей Матреши от святости уж начинает лицо светиться; это, говорит, не от святости, а от жиру. Уж этого я ему никогда в жизни не прощу. До чего вольнодумство-то
доходит, до чего позволяют себе забываться молодые люди! Я в людях редко ошибаюсь; вот и оказалось, что он за человек. Я вчера два
письма получила. Прочти, если хочешь.
Письмо это, как и надобно было ожидать, очень встревожило княгиню, тем более, что она считала себя уже несколько виновною против мужа, так как сознавала в душе, что любит Миклакова, хоть отношения их никак не
дошли дальше того, что успела подсмотреть в щелочку г-жа Петицкая.
Дом, в котором жил c-devant [бывший (франц.)] итальянской купец, обшарили сверху донизу, пересмотрели все щелки, забрали все бумаги, и если б он накануне не отдал мне
письма на ваше имя, то вряд ли бы оно
дошло когда-нибудь по адресу...
— Да, мой друг, это ужасно! Мы сами не знаем поутру, где будем вечером; а ты хочешь, чтоб она знала, куда адресовать свои
письма, и чтоб они все до тебя
доходили. Ах ты, чудак, чудак!
— Не казачишками тут дело пахнет, Полуект Степаныч. Получил я опасное
письмо, штобы на всякий случай обитель ущитить можно было от воровских людей. Как бы похуже своей монастырской дубинщины не вышло, я так мекаю… А ты сидишь у себя в Усторожье и сном дела не знаешь. До глухого еще вести не
дошли.
Гнев овладел мною. Ему мало безыменных
писем; он
дошел до насилия.