Неточные совпадения
— Вот говорит пословица: «Для друга семь верст не околица!» — говорил он, снимая картуз. — Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай, думаю себе, зайду, верно, не спит. А! вот хорошо, что у тебя на
столе чай,
выпью с удовольствием чашечку: сегодня
за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что уж начинается в желудке возня. Прикажи-ка мне набить трубку! Где твоя трубка?
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед
за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от
стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая
чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в чашку (она находила, что
пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Базаров вернулся, сел
за стол и начал поспешно
пить чай. Оба брата молча глядели на него, а Аркадий украдкой посматривал то на отца, то на дядю.
Безмолвная ссора продолжалась.
Было непоколебимо тихо, и тишина эта как бы требовала, чтоб человек думал о себе. Он и думал.
Пил вино,
чай, курил папиросы одну
за другой, ходил по комнате, садился к
столу, снова вставал и ходил; постепенно раздеваясь, снял пиджак, жилет, развязал галстук, расстегнул ворот рубахи, ботинки снял.
Но он почти каждый день посещал Прозорова, когда старик чувствовал себя бодрее, работал с ним, а после этого оставался
пить чай или обедать.
За столом Прозоров немножко нудно, а все же интересно рассказывал о жизни интеллигентов 70–80-х годов, он знавал почти всех крупных людей того времени и говорил о них, грустно покачивая головою, как о людях, которые мужественно принесли себя в жертву Ваалу истории.
Но вечером он с подвязанной рукой сидел
за столом,
пил чай и жаловался Якову...
Взрослые
пили чай среди комнаты,
за круглым
столом, под лампой с белым абажуром, придуманным Самгиным: абажур отражал свет не вниз, на
стол, а в потолок; от этого по комнате разливался скучный полумрак, а в трех углах ее
было темно, почти как ночью.
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо
пил горячий
чай, подливая в стакан вино. Самгин, хозяйничая
за столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее на ладонях, перекладывая с одной на другую, — глаза ее
были задумчиво прищурены.
Кутузов сел ко
столу, налил себе
чаю, снова засунул палец
за воротник и помотал головою; он часто делал это, должно
быть, воротник щипал ему бороду.
Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то
есть она предоставляла себе право вставать поздно,
пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки
были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему
была живым маятником в доме: она смотрела
за кухней и
столом,
поила весь дом
чаем и кофе, обшивала всех, смотрела
за бельем,
за детьми,
за Акулиной и
за дворником.
Вчера она досидела до конца вечера в кабинете Татьяны Марковны: все
были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала
чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она
чаю не
пила,
за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после
стола ушла спать.
Он пошел к Райскому. Татьяна Марковна и Вера услыхали их разговор, поспешили одеться и позвали обоих
пить чай, причем, конечно, Татьяна Марковна успела задержать их еще на час и предложила проект такого завтрака, что они погрозили уехать в ту же минуту, если она не ограничится одним бифштексом. Бифштексу предшествовала обильная закуска, а вслед
за бифштексом явилась рыба,
за рыбою жареная дичь. Дело доходило до пирожного, но они встали из-за
стола и простились — не надолго.
Я думал, судя по прежним слухам, что слово «
чай» у моряков
есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что когда офицеры соберутся к
столу, то начнется авральная работа
за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся программа оргии.
Он объявил, что
за полтора пиастра в сутки дает комнату со
столом, то
есть с завтраком, обедом, ужином; что он содержит также и экипажи; что коляска и пара лошадей стоят в день два пиастра с половиной, а
за полдня пиастр с четвертью; что завтракают у него в десять часов, обедают в четыре, а
чай пьют и ужинают в восемь.
Гостей посадили
за стол и стали потчевать
чаем, хлебом, сухарями и ромом. Потом завязалась с ними живая письменная беседа на китайском языке. Они так проворно писали, что глаза не
поспевали следить
за кистью.
Вдруг из дверей явились, один
за другим, двенадцать слуг, по числу гостей; каждый нес обеими руками чашку с
чаем, но без блюдечка. Подойдя к гостю, слуга ловко падал на колени, кланялся, ставил чашку на пол,
за неимением
столов и никакой мебели в комнатах, вставал, кланялся и уходил. Ужасно неловко
было тянуться со стула к полу в нашем платье. Я протягивал то одну, то другую руку и насилу достал.
Чай отличный, как желтый китайский. Он густ, крепок и ароматен, только без сахару.
Он просыпается по будильнику. Умывшись посредством машинки и надев вымытое паром белье, он садится к
столу, кладет ноги в назначенный для того ящик, обитый мехом, и готовит себе, с помощью пара же, в три секунды бифштекс или котлету и запивает
чаем, потом принимается
за газету. Это тоже удобство — одолеть лист «Times» или «Herald»: иначе он
будет глух и нем целый день.
Кто начинает только завтракать, кто
пьет чай; а этот, ожидая, когда удастся,
за толпой, подойти к
столу и взять чего-нибудь посущественнее, сосет пока попавшийся под руку апельсин; а кто-нибудь обогнал всех и эгоистически курит сигару.
Вечером, идучи к адмиралу
пить чай, я остановился над люком общей каюты посмотреть, с чем это большая сковорода стоит на
столе. «Не хотите ли попробовать жареной акулы?» — спросили сидевшие
за столом. «Нет». — «Ну так ухи из нее?» — «Вы шутите, — сказал я, — разве она годится?» — «Отлично!» — отвечали некоторые. Но я после узнал, что те именно и не дотрогивались до «отличного» блюда, которые хвалили его.
Через два дня учитель пришел на урок. Подали самовар, — это всегда приходилось во время урока. Марья Алексевна вышла в комнату, где учитель занимался с Федею; прежде звала Федю Матрена: учитель хотел остаться на своем месте, потому что ведь он не
пьет чаю, и просмотрит в это время федину тетрадь, но Марья Алексевна просила его пожаловать посидеть с ними, ей нужно поговорить с ним. Он пошел, сел
за чайный
стол.
Вино и
чай, кабак и трактир — две постоянные страсти русского слуги; для них он крадет, для них он беден, из-за них он выносит гонения, наказания и покидает семью в нищете. Ничего нет легче, как с высоты трезвого опьянения патера Метью осуждать пьянство и, сидя
за чайным
столом, удивляться, для чего слуги ходят
пить чай в трактир, а не
пьют его дома, несмотря на то что дома дешевле.
Бьет восемь, на дворе начинает чувствоваться зной. Дети собрались в столовой, разместились на определенных местах и
пьют чай. Перед каждым стоит чашка жидкого
чая, предварительно подслащенного и подбеленного снятым молоком, и тоненький ломоть белого хлеба. Разумеется, у любимчиков и
чай послаще, и молоко погуще.
За столом председательствует гувернантка, Марья Андреевна, и уже спозаранку выискивает, кого бы ей наказать.
Когда мы вернулись в пансион, оба провинившиеся
были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении. Француз вернулся к вечернему
чаю; глаза у него
были веселые, но лицо серьезно. Вечером мы по обыкновению сидели в ряд
за длинными
столами и, закрыв уши, громко заучивали уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый, ходил между
столами и наблюдал, чтобы не
было шалостей.
— Бахарева может наливать
чай, — говорил он, сделав это предложение в обыкновенном заседании и стараясь, таким образом, упрочить самую легкую обязанность
за Лизою, которой он стал не в шутку бояться. — Я
буду месть комнаты, накрывать на
стол, а подавать блюда
будет Бертольди, или нет, лучше эту обязанность взять Прорвичу. Бертольди нет нужды часто ходить из дому — она пусть возьмет на себя отпирать двери.
Иван сидел
за столом и
пил с горничной Клеопатры Петровны
чай; Маша
была на этот раз вся в слезах; Иван — угрюм.
— Да-с; вот вы теперь, предположим, в трактире
чай пьете, а против вас
за одним
столом другой господин
чай пьет. Ну, вы и смотрите на него, и разговариваете с ним просто, как с человеком, который
чай пьет. Бац — ан он неблагонадежный!
— Мы тут живем, как монахи! — сказал Рыбин, легонько ударяя Власову по плечу. — Никто не ходит к нам, хозяина в селе нет, хозяйку в больницу увезли, и я вроде управляющего. Садитесь-ка
за стол.
Чай,
есть хотите? Ефим, достал бы молока!
Пили чай, сидели
за столом до полуночи, ведя задушевную беседу о жизни, о людях, о будущем. И, когда мысль
была ясна ей, мать, вздохнув, брала из прошлого своего что-нибудь, всегда тяжелое и грубое, и этим камнем из своего сердца подкрепляла мысль.
Утром он молча
пил чай и уходил на работу, в полдень являлся обедать,
за столом перекидывались незначительными словами, и снова он исчезал вплоть до вечера.
У учителя французского языка, русского поляка,
был парадный
чай с сладкими печениями, а потом сели
за несколько
столов в винт.
За одним
столом сидят трое купцов и
пьют чай.
Князь сейчас опять
за мною и посылает, и мы с ним двое ее и слушаем; а потом Груша и сама стала ему напоминать, чтобы звать меня, и начала со мною обращаться очень дружественно, и я после ее пения не раз у нее в покоях
чай пил вместе с князем, но только, разумеется, или
за особым
столом, или где-нибудь у окошечка, а если когда она одна оставалась, то завсегда попросту рядом с собою меня сажала. Вот так прошло сколько времени, а князь все смутнее начал становиться и один раз мне и говорит...
Чай пила как-то урывками,
за стол (хоть и накрывался для нее всегда прибор) садилась на минуточку; только что подавалось горячее, она вдруг вскакивала и уходила
за чем-то в кухню, и потом, когда снова появлялась и когда Петр Михайлыч ей говорил: «Что же ты сама, командирша, никогда ничего не кушаешь?», Палагея Евграфовна только усмехалась и, ответив: «Кабы не
ела, так и жива бы не
была», снова отправлялась на кухню.
За лежанкой только и
было места, чтоб поставить два стула и
стол, на котором готовился
чай, кофе, закуска. Евсей прочно занимал место и
за печкой и в сердце Аграфены. На другом стуле заседала она сама.
Петр Степанович явился только в половине девятого. Быстрыми шагами подошел он к круглому
столу пред диваном,
за которым разместилась компания; шапку оставил в руках и от
чаю отказался. Вид имел злой, строгий и высокомерный. Должно
быть, тотчас же заметил по лицам, что «бунтуют».
Блаженствуя от мысли, что сопровождает барина, Антип Ильич в то же время страдал в смысле пищи, ибо он уже около трех лет совершенно не
ел мяса; но в Европе чем же ему оставалось питаться?
Чаю не
было, кофе он сам не
пил, горячие все
были мясные, — значит, только рыбкой, когда ее подавали к
столу, картофелем и пирожными с чем-нибудь сладеньким, да и те
были ему не по вкусу, так как Антип Ильич
был сластена великий, а варенья, подаваемые
за табльдотом,
были все какие-то кислые.
— Ну-ну! раскипятилась? пойдем-ка, стрекоза,
за добра ума,
чай пить! Самовар-то уж,
чай, давно хр-хр… да зз-зз… на
столе делает.
За столом около отвода
пьют чай повар Смурый, его помощник Яков Иваныч, кухонный посудник Максим и официант для палубных пассажиров Сергей, горбун, со скуластым лицом, изрытым оспой, с масляными глазами.
Поставив стул боком к
столу, — чтобы спинка стула не мешала горбу, — он спокойно
пьет чай, стакан
за стаканом, но вдруг настораживается, оглядывая дымную комнату, вслушиваясь в несвязный шум голосов, вскакивает и быстро исчезает.
Свекровь и сноха ругались каждый день; меня очень удивляло, как легко и быстро они ссорятся. С утра, обе нечесаные, расстегнутые, они начинали метаться по комнатам, точно в доме случился пожар: суетились целый день, отдыхая только
за столом во время обеда, вечернего
чая и ужина.
Пили и
ели много, до опьянения, до усталости,
за обедом говорили о кушаньях и ленивенько переругивались, готовясь к большой ссоре. Что бы ни изготовила свекровь, сноха непременно говорила...
— Да что же тут, Варнаша, тебе такого обидного? Молока ты утром
пьешь до бесконечности;
чаю с булкой кушаешь до бесконечности; жаркого и каши тоже, а встанешь из-за
стола опять весь до бесконечности пустой, — это болезнь. Я говорю, послушай меня, сынок…
Туберозов, отслужив обедню и возвратившись домой,
пил чай, сидя на том самом диване, на котором спал ночью, и
за тем же самым
столом,
за которым писал свои «нотатки». Мать протопопица только прислуживала мужу: она подала ему стакан
чаю и небольшую серебряную тарелочку, на которую протопоп Савелий осторожно поставил принесенную им в кармане просфору.
Сначала долго
пили чай, в передней комнате, с тремя окнами на улицу, пустоватой и прохладной; сидели посредине её,
за большим
столом, перегруженным множеством варений, печений, пряниками, конфетами и пастилами, — Кожемякину
стол этот напомнил прилавки кондитерских магазинов в Воргороде. Жирно пахло съестным, даже зеркало — казалось — смазано маслом, жёлтые потеки его стекали
за раму, а в средине зеркала
был отражён чёрный портрет какого-то иеромонаха, с круглым, кисло-сладким лицом.
Скоро Палага крикнула
пить чай.
За столом старик начал хвалить Пушкаря.
Утро; старик сидит
за чайным
столом и кушает
чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но мысль его блуждает инде; глаза, обращенные к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро
выпивает остатки молока и бежит к дверям.
Помню темный сентябрьский вечер. По программе мы должны
были заниматься литературой. Я писал роман, Пепко тоже что-то строчил
за своим
столом. Он уже целых два дня ничего не
ел, кроме
чая с пеклеванным хлебом, и впал в мертвозлобное настроение. Мои средства тоже истощились, так что не оставалось даже десяти крейцеров. В комнате
было тихо, и можно
было слышать, как скрипели наши перья.
Пить чай Гордей Евстратыч любил до страсти и
выпивал прямо из-под крана десять стаканов самого крепкого
чая, иначе не садился
за стол, даже в гостях, потому что не любил недоканчивать начатого дела.
— Нет, видно, не вышлют… — решил Зотушка, когда Михалко не торопясь
выпил два стакана
чаю и поднялся из-за
стола. — Вот тебе и утка с квасом!..
А между тем у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья
была обязана подавать самовар из секунды в секунду в известное время — утром в шесть часов и вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны
были собираться
за чайным
столом; в-третьих, каждый
пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания
чая, количество выпитых чашек, смотря по временам года и по значениям постных или скоромных дней, крепость и температура
чая — все
было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
И я плакала, слушая эту песню… (Басов: «Саша! дайте-ка пива… и портвейна…».) Хорошо я жила тогда! Эти женщины любили меня… Помню, вечерами, кончив работать, они садились
пить чай за большой, чисто вымытый
стол… и сажали меня с собою, как равную.