Неточные совпадения
Прощай же, старший товарищ, — здесь он закрепил истинное значение этого слова жутким, как тиски, рукопожатием, — теперь я буду
плавать отдельно,
на собственном
корабле».
— Можешь представить — Валентин-то? Удрал в Петербург. Выдал вексель
на тысячу рублей, получил за него семьсот сорок и прислал мне письмо: кается во грехах своих, роман зачеркивает, хочет наняться матросом
на корабль и
плавать по морям. Все — врет, конечно, поехал хлопотать о снятии опеки, Радомысловы научили.
— Ой, Климуша, с каким я марксистом познакомила-ась! Это, я тебе скажу… ух! Голос — бархатный. И, понимаешь, точно
корабль плавает… эдакий —
на всех парусах! И — до того все в нем определенно… Ты смеешься? Глупо. Я тебе скажу: такие, как он, делают историю. Он…
на Желябова похож, да!
Я
плавал на различных судах, а потому был убежден, что этот
корабль, по крайней мере при его постройке, не предназначался перевозить кофе или хлопок.
— Бились со мной, бились
на всех
кораблях и присудили меня послать к Фофану
на усмирение. Одного имени Фофана все, и офицеры и матросы, боялись. Он и вокруг света сколько раз хаживал, и в Ледовитом океане за китом
плавал. Такого зверя, как Фофан, отродясь
на свете не бывало: драл собственноручно, меньше семи зубов с маху не вышибал, да еще райские сады
на своем
корабле устраивал.
Она
плавала в глубине, видала, как в воду опускается столб лунного света, слышала
на берегах шум другой жизни; над головою ее пробегали
корабли, отрезавшие лунный свет от дна речного; но она ничего, решительно ничего не видала, кроме того, что там есть у них под водою.
Когда не знали магнита, по морю не
плавали далеко. Как выйдут далеко в море, что земли не видать, то только по солнцу и по звездам и знали, куда плыть. А если пасмурно, не видать солнца и звезд, то и не знают сами, куда плыть. А
корабль несет ветром и занесет
на камни и разобьет.
На корабле с нами было два мальчика. Мальчики первые попрыгали в воду, но им тесно было в парусе, они вздумали
плавать наперегонки в открытом море.
— Я, господа,
плаваю тридцать пять лет, кое-что видел в своей жизни, разбивался у берегов Африки, выдержал несколько ураганов, был
на горевшем
корабле, но все это ничто в сравнении с этими двумя днями…
Моряки ушли, а
на том месте, где раньше красовался
корабль, виднелась только большая промоина,
на ней
плавал лед и обгоревшие куски дерева.
В последние два года заточения узник читал чрезвычайно много, без всякого разбора. То он занимался естественными науками, то требовал Байрона или Шекспира. Бывали от него такие записки, где он просил прислать ему в одно и то же время и химию, и медицинский учебник, и роман, и какой-нибудь философский или богословский трактат. Его чтение было похоже
на то, как будто он
плавал в море среди обломков
корабля и, желая спасти себе жизнь, жадно хватался то за один обломок, то за другой!