Неточные совпадения
— Господин вы наш и
повелитель, позвольте вам пожелать всякого счастья и благополучья на все дни вашей жизни и позвольте мне напутствие на дорогу
сказать.
— Теперь довольно, —
сказал посол и поклонился Паше. Паша сделал то же самое. — О великий батырь Буздыхан и Кисмет, —
сказал посол, — мой владыко, сын солнца, брат луны,
повелитель царей, жалует тебе орден великого Клизапомпа и дает тебе новый важный титул. Отныне ты будешь называться не просто Берди-Паша, а торжественно: Халда, Балда, Берди-Паша. И знай, что четырехстворчатое имя считается самым высшим титулом в Ниневии. В знак же твоего величия дарую тебе два драгоценных камня: желчный и мочевой.
— Ну, вот я и подошла! —
сказала она, действительно подходя и став раболепно перед своим
повелителем.
— А качки вы все-таки не бойтесь, —
сказал он. — У Тарханкута вас действительно немного поваляет, но вы ложитесь заранее на койку, и все будет чудесно. Супругу и
повелителю поклон.
Скажите ему, что все мы с нетерпением ждем его брошюрку. Если здесь не удастся тиснуть, отпечатаем за границей… Соскучились небось? — спросил он, не выпуская ее руки и с фамильярным ласковым лукавством заглядывая ей в глаза.
—
Скажи ему, —
сказал Воронцов переводчику (он говорил «ты» молодым офицерам), — что наш государь так же милостив, как и могуществен, и, вероятно, по моей просьбе простит его и примет в свою службу. Передал? — спросил он, глядя на Хаджи-Мурата. — До тех же пор, пока получу милостивое решение моего
повелителя,
скажи ему, что я беру на себя принять его и сделать ему пребывание у нас приятным.
Он приказал узнать, кто там кричит голосом без радости, и ему
сказали, что явилась какая-то женщина, она вся в пыли и лохмотьях, она кажется безумной, говорит по-арабски и требует — она требует! — видеть его,
повелителя трех стран света.
Но
скажите ради бога, какая есть возможность в России сделаться бродягой
повелителю 3 т<ысяч> душ и племяннику 20 т<ысяч> московских тетушек.
Уж близко роковое поле.
Кому-то пасть решит судьба?
Вдруг им послышалась стрельба;
И каждый миг всё боле, боле,
И пушки голос громовой
Раздался скоро за горой.
И вспыхнул князь, махнул рукою:
«Вперед! — воскликнул он, — за мною!»
Сказал и бросил повода.
Нет! так прекрасен никогда
Он не казался!
повелитель,
Герой по взорам и речам,
Летел к опасным он врагам,
Летел, как ангел-истребитель;
И в этот миг,
скажи, Селим,
Кто б не последовал за ним?
Скажи ему, что священный лев Рамзиу-Миаммуна уже рычит и ломает прутья своей клетки, готовый ринуться в бой вслед за колесницей своего
повелителя.
— О-о! — произнесла в гневном возбуждении моя молоденькая тетка, — так нельзя! Так нельзя! Что она безумная, что ли, старая княгиня? Мучить так хорошенькую джаным! О-о! Стыд ей, старой княгине, стыд! Погоди, придет на днях к Гуль-Гуль
повелитель, все расскажет Кериму Гуль-Гуль, и освободит Керим Нину из замка. «Иди на свободу из замка, Нина, —
скажет он, — иди, куда хочешь».
Принцесса Елизавета, говоря в письме к
повелителю Османов, что она послала воззвание к русскому флоту, находившемуся в Ливорно,
сказала правду.
— Когда случилось то страшное дело, что ад был разрушен и отец и
повелитель наш удалился от нас, —
сказал он, — я пошел в те места, где проповедовалось то самое учение, которое чуть было не погубило нас.
— А мы делаем это, —
сказал дьявол с усами, величественно откидывая голову назад, — точно так же, как делал это наш отец и
повелитель при избрании Саула на царство.
— Благородный рыцарь, господин
повелитель мой, владетельный рыцарь Роберт Бернгард послал меня успокоить вас. Русские вчера обманули стражу нашу и вошли в замок в нашей одежде. Их немного, всего одиннадцать человек. Господин мой с рейтарами уже окружил их гораздо большим числом и просит вас не препятствовать ему в битве, хотя они упорно защищаются, но он один надеется управиться с ними, —
сказал рыцарям вошедший оруженосец.
Фюренгоф засуетился было искать свою перчатку, но
повелитель Лифляндии дал ему знак, чтобы он оставался на своем месте, и, зевая,
сказал Глику...
— Кстати, кто теперь ее
повелитель или, лучше
сказать, раб? Кажется, этот несчастный Гордеев, разоренный вконец, уезжает в Ташкент.