Неточные совпадения
Вот кругом него собрался
народ из крепости — он никого не замечал; постояли, потолковали и пошли назад; я
велел возле его положить деньги
за баранов — он их не тронул, лежал
себе ничком, как мертвый.
— Мы ведь все смекаем, знаем, что служили-то вы поневоле и что
вели себя не то, что другие, прости господи, чиновники, и
за нашего брата, и
за черный
народ заступались, вот я и рад, что потрафился случай сослужить службу.
Молодые чиновники уже имели руки, запачканные взятками, учители клянчили
за места и некоторые писали оды мерзавнейшим из мерзавнейших личностей; молодое дворянство секало людей и проматывало потовые гроши
народа; остальные
вели себя не лучше.
— Все, кому трудно живется, кого давит нужда и беззаконие, одолели богатые и прислужники их, — все, весь
народ должен идти встречу людям, которые
за него в тюрьмах погибают, на смертные муки идут. Без корысти объяснят они, где лежит путь к счастью для всех людей, без обмана скажут — трудный путь — и насильно никого не
поведут за собой, но как встанешь рядом с ними — не уйдешь от них никогда, видишь — правильно все, эта дорога, а — не другая!
Странно во всех делах
вел себя Еремей: созерцателем. Всюду таскался
за шайкой, ничему не мешал, но и не содействовал; и даже напивался как-то снисходительно. Но в одном он всех опережал: смотрел, позевывал — и, не ожидая приказу, рискуя поджечь своих, тащил коробок со спичками и запаливал; и запаливал деловито, с умом и расчетом, раньше принюхавшись к ветру. Если был поблизости
народ, то и пошучивал.
Просматривая историю человечества, мы то и дело замечаем, что самые явные нелепости сходили для людей
за несомненные истины, что целые нации делались жертвами диких суеверий и унижались перед подобными
себе смертными, нередко перед идиотами или сластолюбцами, которых их воображение превращало в представителей божества; видим, что целые
народы изнывали в рабстве, страдали и умирали с голоду ради того, чтобы люди, жившие их трудами, могли
вести праздную и роскошную жизнь.
И ворча про
себя,
повел народ Сухого Мартына на третий путь: на соседнюю казенную землю. И вот стал Мартын на прогалине, оборотясь с согнутою спиной к лесничьей хате, а лицом — к бездонному болоту, из которого течет лесная река; сорвал он с куста три кисти алой рябины, проглотил из них три зерна, а остальное заткнул
себе за ремешок старой рыжей шляпы и, обведя костылем по воздуху вокруг всего леса, топнул трижды лаптем по мерзлой груде и, воткнув тут костыль, молвил...
Целые годы
вел свою выгодную, но по тогдашнему времени, ввиду отсутствия полицейского городского благоустройства, почти безопасную линию дядя Тимоха,
вел и наживался. Он выстроил
себе целый ряд домов на Васильевском острове в городской черте. Его жена и дочь ходили в шелку и цветных каменьях.
За последней он сулил богатое приданое и готов был почать и заветную кубышку. А в кубышке той, как говорили в
народе, было «много тыщ».
Для довершения картины, среди
народа явилось и духовенство. Из-за забора глядел дьячок. Воевода
велел его привести и спросил зачем он там стоит. «Смотрю что делается» — отвечал тот. Он похвалил его
за спокойное поведение, советовал также
вести себя и впредь, объявил о совершенной веротерпимости при наступающей власти польского короля и подал дьячку, в знак высокой своей милости, свою воеводскую руку. Тема для донесения жонду и для вариаций европейской журналистики была богатая.
Религиозное оздоровление и возрождение русской интеллигенции и русского
народа должно
повести за собой и совершенно иное, более творческое и более ответственное отношение к жизни.