Неточные совпадения
Сам он, совершенно неумышленно, отчасти, причиной
убийства был, но только отчасти, и как узнал про то, что он убийцам дал
повод, затосковал, задурманился, стало ему представляться, повихнулся совсем, да и уверил сам себя, что он-то и есть убийца!
«Оживлены
убийством», — вспомнил он слова Митрофанова — человека «здравого смысла», — слова, сказанные сыщиком по
поводу радости, с которой Москва встретила смерть министра Плеве. И снова задумался о Лидии.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по
поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в
убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Во время таганрогской поездки Александра в именье Аракчеева, в Грузине, дворовые люди убили любовницу графа; это
убийство подало
повод к тому следствию, о котором с ужасом до сих пор, то есть через семнадцать лет, говорят чиновники и жители Новгорода.
Дело об
убийстве табельщика странно заглохло. Два дня местная полиция спрашивала людей по этому
поводу и, допросив человек десять, утратила интерес к
убийству.
Когда случилось
убийство Петра Николаича и наехал суд, кружок революционеров уездного города имел сильный
повод для возмущения судом и смело высказывал его. То, что Тюрин ходил в село и говорил с крестьянами, было выяснено на суде. У Тюрина сделали обыск, нашли несколько революционных брошюр, и студента арестовали и свезли в Петербург.
— Это потому, — начал ему возражать Янсутский, — что
поводом к
убийству могут быть самые благородные побуждения; но мужчине оскорбить женщину — это подло и низко. В этом случае строгие наказания только и могут смягчать и цивилизовать нравы!
Одиннадцатого декабря 1900 года доктор медицины Антон Игнатьевич Керженцев совершил
убийство. Как вся совокупность данных, при которых совершилось преступление, так и некоторые предшествовавшие ему обстоятельства давали
повод заподозрить Керженцева в ненормальности его умственных способностей.
Но дуэль связана с
убийством и пролитием крови сплошь и рядом по пустячным
поводам и во имя ложных понятий о чести.
Тут же, в земской избе, по случайности, находился и труп, труп земского страхового агента Лесницкого, который три дня назад приехал в Сырню и, расположившись в земской избе и потребовав себе самовар, застрелился совершенно неожиданно для всех; и то обстоятельство, что он покончил с жизнью как-то странно, за самоваром, разложив на столе закуски, дало многим
повод заподозрить тут
убийство; понадобилось вскрытие.
Мы видели, что соображения графа по
поводу участия Татьяны Берестовой в
убийстве были совершенно близки к истине. Граф и сам в этом не сомневался. Слишком уж логически неоспоримыми являлись выводы из известных ему фактов. Граф остался доволен собой.
Любопытнее всего то, что в начале японский консул в Порт-Артуре Сегава-сан, по
поводу привлечения к суду нескольких японцев за
убийство японца, протестовал, доказывая, что они не подлежат русской юрисдикции, ввиду будто бы их экстерриториальности.
Я представил себе, что вместо тех народных ненавистей, которые под видом любви к отечеству внушаются нам, вместо тех восхвалений
убийства — войн, которые с детства представляются нам как самые доблестные поступки, я представил себе, что нам внушается ужас и презрение ко всем тем деятельностям — государственным, дипломатическим, военным, которые служат разделению людей, что нам внушается то, что признание каких бы то ни было государств, особенных законов, границ, земель, есть признак самого дикого невежества, что воевать, т. е. убивать чужих, незнакомых людей без всякого
повода есть самое ужасное злодейство, до которого может дойти только заблудший и развращенный человек, упавший до степени животного.