Неточные совпадения
—
Враги есть, злобствуют на меня, ковы строят, как бы
погубить.
Давить и мучить я никого не хочу и не буду; но я знаю, что если б захотел
погубить такого-то человека,
врага моего, то никто бы мне в том не воспрепятствовал, а все бы подслужились; и опять довольно.
— Клевета — с, ваше — ство, — говорил Арепа, и его фигура изображала самое жалкое раболепие… —
Враги, ваше — ство… хотят меня
погубить в ваших глазах…
Я люблю его бесконечно, а между тем выходит, что я ему первый
враг; я
гублю его будущность.
— Это ты, негодяй, всё устроил! Ты на это и утро убил. Ты Ставрогину помогал, ты приехал в карете, ты посадил… ты, ты, ты! Юлия Михайловна, это
враг ваш, он
погубит и вас! Берегитесь!
— Благодарю преблагую и пресущест венную троицу, — сказал царь, подымая очи к небу, — зрю надо мною всемогущий промысел божий, яко в то самое время, когда теснят меня
враги мои, даже ближние слуги с лютостью умышляют
погубить меня, всемилостивый бог дарует мне верх и одоление над погаными и славное приращение моих государств! — И, обведя торжествующим взором бояр, он прибавил с видом угрозы: — Аще господь бог за нас, никто же на ны! Имеющие уши слышати да слышат!
Он говорил, как передал переводчик, что и прежде, когда он управлял Аварией, в 39-м году, он верно служил русским и никогда не изменил бы им, если бы не
враг его, Ахмет-Хан, который хотел
погубить его и оклеветал перед генералом Клюгенау.
В самом деле, правительства могут перебить, переказнить, перезапереть по тюрьмам и каторгам навечно всех своих
врагов, желающих насилием свергнуть их; могут засыпать золотом половину людей, которые им нужны, и подкупить их; могут подчинить себе миллионы вооруженных людей, готовых
погубить всех
врагов правительств.
«Нет, — думал он, — сегодня-то и надо крепиться. Сегодня все обнаружится, а пока еще
враги готовы много ему наслать всякой всячины, чтобы вернее
погубить».
Войницкий. Не замолчу! (Загораживая Серебрякову дорогу.) Постой, я не кончил! Ты
погубил мою жизнь! Я не жил, не жил! По твоей милости я истребил, уничтожил лучшие годы своей жизни. Ты мой злейший
враг!
— Вы уже знаете о новой хитрости
врагов, о новой пагубной затее, вы читали извещение министра Булыгина о том, что царь наш будто пожелал отказаться от власти, вручённой ему господом богом над Россией и народом русским. Всё это, дорогие товарищи и братья, дьявольская игра людей, передавших души свои иностранным капиталистам, новая попытка
погубить Русь святую. Чего хотят достигнуть обещаемой ими Государственной думой, чего желают достичь — этой самой — конституцией и свободой?
При первом взгляде на его вздернутый кверху нос, черные густые усы и живые, исполненные ума и веселости глаза Рославлев узнал в нем, несмотря на странный полуказачий и полукрестьянской наряд, старинного своего знакомца, который в мирное время — певец любви, вина и славы — обворожал друзей своей любезностию и добродушием; а в военное, как ангел-истребитель, являлся с своими крылатыми полками, как молния,
губил и исчезал среди
врагов, изумленных его отвагою; но и посреди беспрерывных тревог войны, подобно древнему скальду, он не оставлял своей златострунной цевницы...
Талантливости Истомина не отвергал никто, но одни находили, что талантливость эта все-таки не имеет того значения, которое придают ей; другие утверждали, что талант Истомина сам по себе велик, но что он принимает ложное направление; что деньги и покровительства
губят его, а в это время Истомин вышел в свет с другою работою, показавшею, что талант его не губится ни знакомствами, ни деньгами, и его завистники обратились в злейших его
врагов.
Оставь меня, о дух лукавый!
Молчи, не верю я
врагу…
Творец… Увы! я не могу
Молиться… гибельной отравой
Мой ум слабеющий объят!
Послушай, ты меня
погубишь;
Твои слова — огонь и яд…
Скажи, зачем меня ты любишь!
— У меня есть
враги, Крестьян Иванович, у меня есть
враги; у меня есть злые
враги, которые меня
погубить поклялись… — отвечал господин Голядкин боязливо и шепотом.
— Измаил,
Врагов отечества служитель,
Всю эту славу
погубилСвоим приездом? — и властитель,
Вчерашний гордый полубог,
Вниманья черни бестолковой
К себе привлечь уже не мог!
Знать, им не жаль ни крови христианской,
Ни душ своих. Какая им корысть!
Самим тепло, а братию меньшую
Пусть
враг сечет и рубит, да и души
Насильным крестным целованьем
губит.
Просил я их со многими слезами,
Какую ни на есть, придумать помощь, —
И слышать не хотят. Не их, вишь, дело!
Так чье же?
У него были
враги, которые поклялись
погубить его.
Само собой, водки я не пил, табаку не курил, соблюдал чистоту телесную, а такое направление жизни, известно, не нравится
врагу рода человеческого, и захотел он, окаянный,
погубить меня и стал омрачать мой разум, всё равно, как теперь у братца.
«Кто ты, змия? По льстивому напеву,
По красоте, по блеску, по глазам —
Я узнаю того, кто нашу Еву
Привлечь успел к таинственному древу
И там склонил несчастную к грехам.
Ты
погубил неопытную деву,
А с нею весь адамов род и нас.
Мы в бездне бед невольно потонули.
Не стыдно ли?»
«Попы вас обманули,
И Еву я не
погубил, а спас!»
«Cпас! от кого?»
«От бога»
«
Враг опасный!»
«Он был влюблен...
В огородах, окружавших со всех почти сторон каждую обитель, много было гряд с овощами, подсолнечниками и маком, ни единого деревца: великорус — прирожденный
враг леса, его дело рубить,
губить, жечь, но не садить деревья.
— Пустое городишь, Патап Максимыч, — сказал паломник. — Мало ль чего народ ни врет? За ветром в поле не угоняешься, так и людских речей не переслушаешь. Да хоть бы то и правда была, разве нам след за клады приниматься. Тут
враг рода человеческого действует, сам треклятый сатана… Душу свою, что ли,
губить! Клады — приманка диавольская; золотая россыпь — Божий дар.
То сатанино замышленье,
враг Божий тем позóрам людей научил, да
погубит их в вечной муке, в геенне огненной…
Не
врага рукой победной —
От руки ты пал своей…
Ах, и лучших из людей
Часто
губит гнев зловредный!
Люди могут избежать последствий злобы своих
врагов, но никогда не избегнут последствий своих грехов. Эта тень их будет преследовать по пятам до тех пор, пока не
погубит их.
— Уж вы, пожалуйста, Авдотья Марковна, не открывайте, о чем мы говорили. Больше тридцати лет здесь живу, привык… а ежели восстановлю их против себя, мое положение будет самое горькое. Из любви к вам говорил я, из сожаленья, а не из чего другого. Богом прошу, не говорите ничего… А Денисова бойтесь… Пуще всего бойтесь… Это такой
враг, каких немного бывает. Смотрите же, не
погубите меня, старика, со всей семьей моей…
Он сообщил ей свои затруднительные дела, открылся, что он претерпел в Париже, проговорился, в каких он отличался ролях и как в Петербурге был на волос от погибели, но спасен Глафирой от рук жены, а теперь вдруг видит, что все это напрасно, что он опять в том же положении, из какого считал себя освобожденным, и даже еще хуже, так как будет иметь
врагом Горданова, который всегда может его
погубить.
Не вдаваясь в подробные рассуждения о нашем предприятии, торжественно, пред лицом всего мира, возвестим о себе, о том, как похитили у нас корону, как хотели
погубить нас и как правосудный Бог чудесным образом исхитил нас из рук
врагов, посягавших на жизнь нашу.
— Я погиб, — сказал Малмека, — и не могу делать никаких дел, если нынче же не куплю воз лучшего риса для царской кухни. Есть в Бенаресе мой
враг банкир, который, узнав то, что я сделал условие с царским дворецким о том, что я доставлю ему сегодня утром воз риса, желая
погубить меня, скупил весь рис в Бенаресе. Царский дворецкий не освободит меня от условия, и завтра я пропал, если Кришна не пошлет мне ангела с неба.
Не могли ничего над ним и предостережения тайного друга, чтобы он берег себя более всего от себя ж. «Ваша любовь к княжне Лелемико
погубит вас, — писал к нему аноним, — она известна уж вашим
врагам и служит им важнейшим орудием против вас».
В переносном смысле: дар
врагу с целью
погубить его.], огромное изделье великого художника, и все-таки кусок дерева, пока управляющий им не отопрет ужасных сил, в нем заключающихся!
— Кому ж иному может служить русский? Иссуши, Матерь Божия, руку того, кто поднимет ее на помощь
врагам отечества! И ты, если истинный христианин, если любишь святую Русь, должен не
губить меня, а помогать мне.
Она будет клеветать и на себя: скажет, что еще до приезда в Петербург была порочна… что она неблагодарная, негодяйка, презренное орудие Бирона, избранное им для погибели его
врага; что, взявшись
погубить Волынского, невольно полюбила его и потом из любви решилась его спасти, доставив государыне бумагу с доносом на герцога.
Стал труслив, как заяц, не за себя — о! он до этого не дошел и не дойдет, я уверен в этом; но, сберегая честь и спокойствие молдаванки, дает над собою верх Бирону, попускает злейшему
врагу России грабить ее и
губить.
Враг наш идет, чтобы
погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей.