— Гроб поставили в сарай… Завтра его отнесут куда следует. Нашлись люди. Сто целковых. Н-да! Алина как будто приходит в себя. У нее — никогда никаких истерик! Макаров… — Он подскочил на кушетке, сел, изумленно поднял брови. — Дерется как! Замечательно дерется, черт возьми! Ну, и этот… Нет, — каков Игнат, а? — вскричал он,
подбегая к столу. — Ты заметил, понял?
Я садился обыкновенно направо от входа, у окна, за хозяйский столик вместе с Григорьевым и беседовал с ним часами. То и дело
подбегал к столу его сын, гимназист-первоклассник, с восторгом показывал купленную им на площади книгу (он увлекался «путешествиями»), брал деньги и быстро исчезал, чтобы явиться с новой книгой.
— Я нарочно крикнул изо всей силы, чтобы вы успели приготовиться, — торопливо, с удивительною наивностью прошептал Петр Степанович,
подбегая к столу, и мигом уставился на пресс-папье и на угол письма.
Стоять в продолжение четырех-пяти часов около двери, следить за тем, чтобы не было пустых стаканов, переменять пепельницы,
подбегать к столу, чтобы поднять оброненный мелок или карту, а главное, стоять, ждать, быть внимательным и не сметь ни говорить, ни кашлять, ни улыбаться, это, уверяю вас, тяжелее самого тяжелого крестьянского труда.
— А это у вас коньяк?.. Коньячку я еще хвачу, — произносил он вдруг с робкою фамильярностью,
подбегал к столу, наливал, опрокидывал и опять убегал к огню все с тем же видом человека, испуганного внутренним ознобом.
Лакеи, давно уже привыкшие к кабацким катастрофам,
подбежали к столу и серьезно, хладнокровно, как хирурги во время операции, стали подбирать осколки.
Неточные совпадения
— Ага! попались! — закричал он, маленькими шажками
подбегая к Володе, схватил его за голову и начал тщательно рассматривать его макушку, — потом с совершенно серьезным выражением отошел от него, подошел
к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. — О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные… улетят, — заговорил он потом дрожащим от слез голосом, с чувством всматриваясь в Володю, и стал утирать рукавом действительно падавшие слезы.
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных
столов не было, фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел уйти, но
к нему, точно на коньках,
подбежал белый официант и ласково пригласил...
И другие встали из-за
стола. Марфенька
подбежала к Титу Никонычу и исполнила свое намерение.
Она не помнит, она помнит только, что
подбежала к нему, поцеловала его, но как они перешли через комнату, она не помнит, и он не помнит; они только помнят, когда они уже обходили мимо кресел, около
стола, а как они отошли от двери…
Он весь отдался во власть переполнившему его чувству, беспрестанно вскакивал с места,
подбегал к другим
столам, вмешивался в разговоры и вообще вел себя так, как будто совсем забыл о жене.
Ермилыч даже закрыл глаза, когда задыхавшийся под напором бешенства писарь ударил кулаком по
столу. Бродяга тоже съежился и только мигал своими красными веками. Писарь выскочил из-за
стола,
подбежал к нему, погрозил кулаком, но не ударил, а израсходовал вспыхнувшую энергию на окно, которое распахнул с треском, так что жалобно зазвенели стекла. Сохранял невозмутимое спокойствие один Вахрушка, привыкший
к настоящему обращению всякого начальства.
Еще за обедом Вася несколько раз выскакивал из-за
стола и
подбегал к окну. Мать строго на него смотрела и качала головой, но у мальчика было такое взволнованное лицо, что у ней не повертывался язык побранить непоседу. Когда смиренный Кирилл принялся обличать милостивцев, Вася воспользовался удобным моментом,
подбежал к Нюрочке и шепнул...
Иван Иваныч выскочил из-за
стола,
подбежал к Юпитеру и стал перед ним как лист перед травой. И Александр оробел, сам не зная отчего.
Аннинька выскочила из-за
стола, словно все время в паровой ванне высидела, и
подбежала к дяде, чтоб попрощаться с ним.
Лаевский то садился у
стола, то опять отходил
к окну; он то тушил свечу, то опять зажигал ее. Он вслух проклинал себя, плакал, жаловался, просил прощения; несколько раз в отчаянии
подбегал он
к столу и писал: «Матушка!»
— Ах, черт! — ахнул Коротков, потоптался и побежал вправо и через пять минут опять был там же. № 40. Рванув дверь, Коротков вбежал в зал и убедился, что тот опустел. Лишь машинка безмолвно улыбалась белыми зубами на
столе. Коротков
подбежал к колоннаде и тут увидал хозяина. Тот стоял на пьедестале уже без улыбки, с обиженным лицом.