Втиснутый в металлический футляр, имея свободными только руки, Трама был лишен возможности передвигаться по дну собственными средствами. Он только приказывал по телефону, чтобы его перемещали вместе с паромом вперед, передвигали лебедкой в стороны, поднимали вверх и опускали. Не отрываясь от телефонной трубки, Рестуччи повторял его приказания спокойно и повелительно, и казалось, что паром, лебедка и все машины приводились в движение волей невидимого, таинственного
подводного человека.
Неточные совпадения
Не говорю уже о тех
подводных течениях, которые двинулись в стоячем море народа и которые ясны для всякого непредубежденного
человека; взгляни на общество в тесном смысле.
«Давно не касался я записей моих, занятый пустою надеждой доплыть куда-то вопреки течению; кружился-кружился и ныне, искалечен о
подводные камни и крутые берега, снова одинок и смотрю в душу мою, как в разбитое зеркало. Вот — всю жизнь натуживался
людей понять, а сам себя — не понимаю, в чём начало моё — не вижу и ничего ясного не могу сказать о себе».
Всей экспедицией руководил инженер Джузеппе Рестуччи — изобретатель особого
подводного аппарата, высокий, пожилой, молчаливый
человек, всегда одетый в серое, с серым длинным лицом и почти седыми волосами, с бельмом на одном глазу, — в общем, гораздо больше похожий на англичанина, чем на итальянца.
Сальваторе Трама был приветливый, лениво-веселый, доверчивый
человек, с наклонностью к апоплексическому удару. Странные, диковинные вещи рассказывал он иногда о своих
подводных впечатлениях.
Однажды этот
человек, работая над прокладкой телеграфного
подводного кабеля, должен был опуститься на дно, на сравнительно небольшую глубину. Но едва только он достиг ногами почвы и сигнализировал об этом наверх веревкой, как сейчас же на лодке уловили его новый тревожный сигнал: «Подымайте наверх! Нахожусь в опасности!»
Кто раньше подымал этот крик, тот и привлекал к себе общее благодарное внимание; кто прибавлял тут же полезные советы, как избавиться прибрежных мелей и
подводных камней, — на того смотрели с благоговением, а кто наставлял плавателей, как им воспользоваться всем, что найдут на предполагаемом берегу, тот мгновенно приобретал себе титло гения и великого
человека.
Это он хохочет, скачет, пляшет, веселится, что успел заманить не умевшего отчураться от его обаяний
человека; это он радуется, что завлек крещеную душу в холодную пучину своего синего
подводного царства…
Есть какая-то злость в самих этих
подводных лодках, которая принуждает их кусаться и разрушать даже без всякого смысла; дуреют, что ли, там
люди от темноты и духоты, отравляются ядами и теряют всякое человеческое сознание?
Теперь, в 1812-м году, для
человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти
подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Можно выдумать еще новые —
подводные, подземные, воздушные, надвоздушные снаряды для быстрейшего перенесения
людей с места в место и новые приспособления для распространения людских речей и мыслей, но так как переносимые из места в место
люди ничего другого, кроме зла, не хотят, не умеют и не могут делать, то и распространяемые ими мысли и речи ни к чему иному, как только к злу, не могут побуждать
людей.