Неточные совпадения
— Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, —
поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самым главным
вопросам, которые должны трогать душу всякого человека и всякого ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович, по единственному, кроме службы, интересовавшему его
вопросу — воспитанию сына.
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на
вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не
подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
Папа читал что-то и на
вопрос мой: «Бывают ли синие зайцы?», не
поднимая головы, отвечал: «Бывают, мой друг, бывают».
— Это
вопрос глубочайшего, общечеловеческого значения, — начинал он высоким, но несколько усталым и тусклым голосом; писатель Катин, предупреждающе
подняв руку и брови, тоже осматривал присутствующих взглядом, который красноречиво командовал...
В нежную минуту он решился наконец спросить ее о Дронове; он понимал, что обязан спросить об этом, хотя и чувствовал, что чем дальше, тем более
вопрос этот теряет свою обязательность и значение. В этом скрывалось нечто смущавшее его, нечистоплотное. Когда он спросил, Рита удивленно
подняла брови...
Макаров легко
поднял друга на ноги и увел его, а дьякон, на
вопрос Клима: что же сделал Васька Калужанин с неразменным рублем? — задумчиво рассказал...
О себе он наговорил чепухи, а на
вопрос о революции строго ответил, что об этом не говорят с женщиной в постели, и ему показалось, что ответ этот еще выше
поднял его в глазах Бланш.
Климу послышалось, что
вопрос звучит иронически. Из вежливости он не хотел расходиться с москвичом в его оценке старого города, но, прежде чем собрался утешить дядю Хрисанфа, Диомидов, не
поднимая головы, сказал уверенно и громко...
Сам Савелий отвез ее и по возвращении, на
вопросы обступившей его дворни, хотел что-то сказать, но только поглядел на всех,
поднял выше обыкновенного кожу на лбу, сделав складку в палец толщиной, потом плюнул, повернулся спиной и шагнул за порог своей клетушки.
«А что было мне делать?» — заключил он
вопросом и мало-помалу
поднимал голову, выпрямлялся, морщины разглаживались, лицо становилось покойнее.
— Только все-таки «за что ты его полюбила — вот
вопрос!» — подхватила, вдруг усмехнувшись шаловливо, как прежде, Лиза и ужасно похоже на меня произнесла «вот
вопрос!». И при этом, совершенно как я делаю при этой фразе,
подняла указательный палец перед глазами. Мы расцеловались, но, когда она вышла, у меня опять защемило сердце.
Быстроглазые тагалки, занятые чем-нибудь в хижинах или около, вдруг
поднимают на проезжих глаза и непременно что-нибудь высказывают ими: или
вопрос, или насмешку, или другое, но во всяком случае красноречиво.
Топоров
поднял голову и улыбнулся, как будто
вопрос Нехлюдова доставлял ему удовольствие.
Что-то было такое необыкновенное в выражении лица и страшное и жалкое в значении сказанных ею слов, в этой улыбке и в том быстром взгляде, которым она окинула при этом залу, что председатель потупился, и в зале на минуту установилась совершенная тишина. Тишина была прервана чьим-то смехом из публики. Кто-то зашикал. Председатель
поднял голову и продолжал
вопросы...
Дело было ясно, но товарищ прокурора, так же, как и вчера,
поднимая плечи, делал тонкие
вопросы, долженствовавшие уловить хитрого преступника.
Но смерть матери, наследство и необходимость распоряжения своим имуществом, т. е. землею, опять
подняли для него
вопрос об его отношении к земельной собственности.
— Именно? — повторила Надежда Васильевна
вопрос Лоскутова. — А это вот что значит: что бы Привалов ни сделал, отец всегда простит ему все, и не только простит, но последнюю рубашку с себя снимет, чтобы
поднять его. Это слепая привязанность к фамилии, какое-то благоговение перед именем… Логика здесь бессильна, а человек поступает так, а не иначе потому, что так нужно. Дети так же делают…
Зося
подняла на него свои чудные глаза, очевидно, не понимая
вопроса, а затем слабо улыбнулась и движением руки указала Лоскутову место рядом с собой.
Тут, конечно, прямо представляется, что в решении молодого человека идти ночью, почти в одиннадцать часов, в дом к совершенно незнакомой ему светской барыне,
поднять ее, может быть, с постели, с тем чтобы задать ей удивительный по своей обстановке
вопрос, заключалось, может быть, гораздо еще больше шансов произвести скандал, чем идти к Федору Павловичу.
Мы шли берегом моря и разговаривали о том, как могло случиться, что Хей-ба-тоу пропал без вести. Этот
вопрос мы
поднимали уже сотый раз и всегда приходили к одному и тому же выводу: надо шить обувь и возвращаться к староверам на Амагу.
Надобно
вопрос демократический и социальный
поднять на высоту предприятия европейской лиги.
Никто не соглашался со мной вполне, хотя некоторые находили, что я
поднял интересный
вопрос.
Говорили, что протоиерей — обруситель возбудил уже
вопрос о снятии богородицы — католички… Теперь опальная статуя, освещенная утренними лучами, реяла над шумной и пестрой бестолочью базара. Было в ней что-то такое, отчего я сразу остановился, а через минуту стоял на коленях, без шапки, и крестился,
подняв глаза на мадонну.
— Запомню, Вениамин Васильевич, — ответил я с волнением и затем, по внезапному побуждению,
поднял на него глаза, но не решился высказать вставший в уме
вопрос. Он, вероятно, понял, потянулся в кресле и быстро встал на ноги.
Англичанка на этот немой
вопрос поднимала свои сухие плечи и рыжие брови, а потом кивала головой с грацией фарфоровой куклы, что в переводе значило: мужик.
Но богословствование Хомякова имело свои границы, многих
вопросов, которые потом
поднимала русская религиозно-философская мысль, он не затрагивает, например, проблему космологическую.
Параша, смеясь, отвечала мне
вопросом: «Да зачем же ему падать?» Но у меня было готово неопровержимое доказательство: я возразил, что «сам видел, как один раз отец упал, а маменька его
подняла и ему помогла встать».
— Почему, Саша? — лукаво спросила Софья, вставая и подходя к ней.
Вопрос этот показался матери лишним и обидным для девушки, она вздохнула и,
подняв бровь, с упреком посмотрела на Софью.
Она ходила по комнате, садилась у окна, смотрела на улицу, снова ходила,
подняв бровь, вздрагивая, оглядываясь, и, без мысли, искала чего-то. Пила воду, не утоляя жажды, и не могла залить в груди жгучего тления тоски и обиды. День был перерублен, — в его начале было — содержание, а теперь все вытекло из него, перед нею простерлась унылая пустошь, и колыхался недоуменный
вопрос...
Я всегда боялся отца, а теперь тем более. Теперь я носил в себе целый мир смутных
вопросов и ощущений. Мог ли он понять меня? Мог ли я в чем-либо признаться ему, не изменяя своим друзьям? Я дрожал при мысли, что он узнает когда-либо о моем знакомстве с «дурным обществом», но изменить этому обществу, изменить Валеку и Марусе я был не в состоянии. К тому же здесь было тоже нечто вроде «принципа»: если б я изменил им, нарушив данное слово, то не мог бы при встрече
поднять на них глаз от стыда.
На допросах следователя он тоже был не похож на других арестантов: он был рассеян, не слушал
вопросов; когда же понимал их, то был так правдив, что следователь, привыкший к тому, чтобы бороться ловкостью и хитростью с подсудимыми, здесь испытывал чувство подобное тому, которое испытываешь, когда в темноте на конце лестницы
поднимаешь ногу на ступень, которой нету.
На
вопрос: для чего было сделано столько убийств, скандалов и мерзостей? — он с горячею торопливостью ответил, что «для систематического потрясения основ, для систематического разложения общества и всех начал; для того, чтобы всех обескуражить и изо всего сделать кашу и расшатавшееся таким образом общество, болезненное и раскисшее, циническое и неверующее, но с бесконечною жаждой какой-нибудь руководящей мысли и самосохранения, — вдруг взять в свои руки,
подняв знамя бунта и опираясь на целую сеть пятерок, тем временем действовавших, вербовавших и изыскивавших практически все приемы и все слабые места, за которые можно ухватиться».
Отношение хозяев к книге сразу
подняло ее в моих глазах на высоту важной и страшной тайны. То, что какие-то «читатели» взорвали где-то железную дорогу, желая кого-то убить, не заинтересовало меня, но я вспомнил
вопрос священника на исповеди, чтение гимназиста в подвале, слова Смурого о «правильных книгах» и вспомнил дедовы рассказы о чернокнижниках-фармазонах...
— Вам не интересно это? — вдруг услыхал Кожемякин тихий
вопрос, вздрогнул,
поднял голову и встретил серые, пытливо прищуренные глаза попадьи, наклонившейся к нему.
Этот
вопрос Пепки
поднял в моей памяти яркую картину нашего вчерашнего безобразия.
Но не из эгоизма поступаю я так: эгоисту было бы легче и спокойнее не
поднимать вовсе этого
вопроса. Да, требования мои тяжелы, и я не удивлюсь, если они тебя испугают. Тебе ненавистны люди, с которыми ты жить должна, ты тяготишься светом, но в силах ли ты бросить этот самый свет, растоптать венец, которым он тебя венчал, восстановить против себя общественное мнение, мнение тех ненавистных людей?
На десять лет замолчала Дума, пока какой-тo смелый главный опять не
поднял этого Аполлонова
вопроса об открытии пролета для удобства проезда. И снова получился такой же строгий оклик, хотя командующий войсками был другой генерал — Бреверн де ля Гарди.
Говорили о религии — ирония, говорили о философии, о смысле и целях жизни — ирония,
поднимал ли кто
вопрос о народе — ирония.
Обед приносили из ресторана, квартирного
вопроса Орлов просил не
поднимать впредь до возвращения из-за границы, а о путешествии говорил, что нельзя ехать раньше, чем у него отрастут длинные волосы, так как таскаться по отелям и служить идее нельзя без длинных волос.
— Вы
поднимаете очень важные
вопросы. Некоторые считают их детскими… Если они серьезно занимают вас — вам надо почитать книг… В них вы найдете немало ценных суждений о смысле жизни… Вы — читаете книги?
Вы
поднимаете такие
вопросы, что если б не уважение к иностранным гостям, то вас давно уж следовало бы отправить к мировому.
Я замялся и не ответил на ее
вопрос. В последнее время я совсем не видал Соколовых и не знал, что делается в кружке. Девушка вдруг перестала закидывать меня торопливыми
вопросами и как будто вглядывалась в темноте. Я
поднял ее чемодан, и мы пошли по дорожке.
Вы заметьте: когда при нем
поднимаешь какой-нибудь общий
вопрос, например, о клеточке или инстинкте, он сидит в стороне, молчит и не слушает; вид у него томный, разочарованный, ничто для него не интересно, все пошло и ничтожно, но как только вы заговорили о самках и самцах, о том, например, что у пауков самка после оплодотворения съедает самца, — глаза у него загораются любопытством, лицо проясняется, и человек оживает, одним словом.
Он нашел ее полуживую, под пылающими угольями разрушенной хижины; неизъяснимая жалость зашевелилась в глубине души его, и он
поднял Зару, — и с этих пор она жила в его палатке, незрима и прекрасна как ангел; в ее чертах всё дышало небесной гармонией, ее движения говорили, ее глаза ослепляли волшебным блеском, ее беленькая ножка, исчерченная лиловыми жилками, была восхитительна как фарфоровая игрушка, ее смугловатая твердая грудь воздымалась от малейшего вздоха… страсть блистала во всем: в слезах, в улыбке, в самой неподвижности — судя по ее наружности она не могла быть существом обыкновенным; она была или божество или демон, ее душа была или чиста и ясна как веселый луч солнца, отраженный слезою умиления, или черна как эти очи, как эти волосы, рассыпающиеся подобно водопаду по круглым бархатным плечам… так думал Юрий и предался прекрасной мусульманке, предался и телом и душою, не удостоив будущего ни единым
вопросом.
Как-то ночью я был разбужен осторожным шепотом и шагами каких-то мужиков.
Подняв голову, я узнал в мужиках приисковых штейгерей и переодетых казаков. Очевидно, произошло на прииске что-то очень важное, и Бучинский на мой
вопрос только приложил умоляюще палец к губам. Он был в высоких сапогах и торопливо прятал в карман штанов револьвер.
Петр. Мамаша! Каждый вечер вы
поднимаете сей роковой
вопрос —
вопрос о том, кому носить самовар. И поверьте, что
вопрос этот пребудет неразрешенным до поры, пока вы не наймете дворника…
Погруженный в свои мысли, Чечевицын ничего не ответил на этот
вопрос, а только сильно надул щеки и сделал такой вздох, как будто ему было очень жарко. Он еще раз
поднял глаза на Катю и сказал...
Мы видели, что даже в
вопросе об отношениях помещиков и крестьян сатира думала идти за великою монархинею, которая совсем и не намерена была
подымать этого
вопроса.
Почитаешь журнальные статейки, так иногда и в самом деле подумаешь, что литература у нас — сила, что она и
вопросы подымает и общественным мнением ворочает…
Припомните, кто и когда был основателем юридической беллетристики, кто
поднял в литературе
вопросы о злоупотреблениях чиновников.