Неточные совпадения
— Ну, если нынче нельзя не танцовать, так пойдемте, — сказала она, не замечая поклона Вронского, и быстро
подняла руку
на плечо Корсунского.
Анна, покрасневшая в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила,
подняла с
плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его
на террасу и тотчас же вернулась.
Сомненья нет: увы! Евгений
В Татьяну, как дитя, влюблен;
В тоске любовных помышлений
И день и ночь проводит он.
Ума не внемля строгим пеням,
К ее крыльцу, стеклянным сеням
Он подъезжает каждый день;
За ней он гонится, как тень;
Он счастлив, если ей накинет
Боа пушистый
на плечо,
Или коснется горячо
Ее руки, или раздвинет
Пред нею пестрый полк ливрей,
Или платок
подымет ей.
Я смотрел через
плечо Катеньки, которая старалась
поднять червяка
на листочке, подставляя ему его
на дороге.
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного изобразило беспокойство. Он оглядывался
на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов взял его руки и, положив их себе около шеи,
поднял старика
на свои
плечи, а Юлай взял плеть и замахнулся, тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Она даже вздрогнула, руки ее безжизненно сползли с
плеч.
Подняв к огню лампы маленькую и похожую
на цветок с длинным стеблем рюмку, она полюбовалась ядовито зеленым цветом ликера, выпила его и закашлялась, содрогаясь всем телом, приложив платок ко рту.
Лютов видел, как еще двое людей стали
поднимать гроб
на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками, сжав кулаки, она ткнула Игната в лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб
на землю.
На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет
на пальцы правой руки.
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них, положил их
на голову себе близко ко лбу и, придерживая рукой, припал
на колено. Пятеро мужиков,
подняв с земли небольшой колокол, накрыли им голову кузнеца так, что края легли ему
на шапки и
на плечи, куда баба положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая колено от земли, встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу
на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы,
на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел
на виске, и левая нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски положив подбородок
на плечо Лютова,
подняв руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Встал Славороссов, держась за крест
на груди, откинул космы свои за
плечи и величественно
поднял звериную голову.
Сойдя с лестницы, она взяла повара поперек тела, попыталась
поднять его
на плечо и — не сладив, положила под ноги себе. Самгин ушел, подумав...
Одеваясь, он сердито
поднял с пола книгу; стоя, прочитал страницу и, швырнув книгу
на постель, пожал
плечами.
Самгин попробовал встать, но рука Бердникова тяжело надавила
на его
плечо, другую руку он
поднял, как бы принимая присягу или собираясь ударить Самгина по голове.
Чтоб избежать встречи с Поярковым, который снова согнулся и смотрел в пол, Самгин тоже осторожно вышел в переднюю,
на крыльцо. Дьякон стоял
на той стороне улицы, прижавшись
плечом к столбу фонаря, читая какую-то бумажку,
подняв ее к огню; ладонью другой руки он прикрывал глаза.
На голове его была необыкновенная фуражка, Самгин вспомнил, что в таких художники изображали чиновников Гоголя.
Лидия писала письмо, сидя за столом в своей маленькой комнате. Она молча взглянула
на Клима через
плечо и вопросительно
подняла очень густые, но легкие брови.
Она быстро обвила косу около руки, свернула ее в кольцо, закрепила кое-как черной большой булавкой
на голове и накинула
на плечи платок. Мимоходом
подняла с полу назначенный для Марфеньки букет и положила
на стол.
Его не стало, он куда-то пропал, опять его несет кто-то по воздуху, опять он растет, в него льется сила, он в состоянии
поднять и поддержать свод, как тот, которого Геркулес сменил. [Имеется в виду один из персонажей греческой мифологии, исполин Атлант, державший
на своих
плечах небесный свод. Геркулес заменил его, пока Атлант ходил за золотыми яблоками.]
Он наклонился к ней и, по-видимому, хотел привести свое намерение в исполнение. Она замахала руками в непритворном страхе, встала с кушетки,
подняла штору, оправилась и села прямо, но лицо у ней горело лучами торжества. Она была озарена каким-то блеском — и, опустив томно голову
на плечо, шептала сладостно...
И даже топнула
на него ногой. Затем дверь захлопнулась и уже заперлась
на замок. Стебельков, все еще держа меня за
плечо,
поднял палец и, раздвинув рот в длинную раздумчивую улыбку, уперся в меня вопросительным взглядом.
С любопытством смотрю, как столкнутся две кухарки, с корзинами
на плечах, как несется нескончаемая двойная, тройная цепь экипажей, подобно реке, как из нее с неподражаемою ловкостью вывернется один экипаж и сольется с другою нитью, или как вся эта цепь мгновенно онемеет, лишь только полисмен с тротуара
поднимет руку.
Наконец председатель кончил свою речь и, грациозным движением головы
подняв вопросный лист, передал его подошедшему к нему старшине. Присяжные встали, радуясь тому, что можно уйти, и, не зная, что делать с своими руками, точно стыдясь чего-то, один за другим пошли в совещательную комнату. Только что затворилась за ними дверь, жандарм подошел к этой двери и, выхватив саблю из ножен и положив ее
на плечо, стал у двери. Судьи поднялись и ушли. Подсудимых тоже вывели.
Из города донесся по воде гул и медное дрожание большого охотницкого колокола. Стоявший подле Нехлюдова ямщик и все подводчики одни за другими сняли шапки и перекрестились. Ближе же всех стоявший у перил невысокий лохматый старик, которого Нехлюдов сначала не заметил, не перекрестился, а,
подняв голову, уставился
на Нехлюдова. Старик этот был одет в заплатанный òзям, суконные штаны и разношенные, заплатанные бродни. За
плечами была небольшая сумка,
на голове высокая меховая вытертая шапка.
По лестнице в это время поднимались Половодовы. Привалов видел, как они остановились в дверях танцевальной залы, где их окружила целая толпа знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с женой, потом сдал ее с рук
на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел в буфет. Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и
поднял в знак удивления
плечи.
Он вышел и хлопнул дверью. Я в другой раз осмотрелся. Изба показалась мне еще печальнее прежнего. Горький запах остывшего дыма неприятно стеснял мне дыхание. Девочка не трогалась с места и не
поднимала глаз; изредка поталкивала она люльку, робко наводила
на плечо спускавшуюся рубашку; ее голые ноги висели, не шевелясь.
Как только мы вошли в лес, сразу попали
на тропинку. После недавних дождей в лесу было довольно сыро.
На грязи и
на песке около реки всюду попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз
подымали с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это вышло так неожиданно, что, пока я снимал ружье с
плеча и взводил курок, от него и след простыл.
Посмотри, посмотри! — продолжала она, положив голову
на плечо ему и
подняв глаза вверх, где необъятно синело теплое украинское небо, завешенное снизу кудрявыми ветвями стоявших перед ними вишен.
Минут через десять Заруцкий, с потемневшим лицом, поднялся с места. Казалось, что при этом
на своих
плечах он
поднимает тяжесть, давление которой чувствовалось всем классом.
А когда Славка,
подняв вместе с гробом
на плечи, понесли из комнаты
на двор, то мать его громко кричала и билась
на руках у людей, прося, чтобы и ее зарыли в землю вместе с сыном, и что она сама виновата в его смерти.
Англичанка
на этот немой вопрос
поднимала свои сухие
плечи и рыжие брови, а потом кивала головой с грацией фарфоровой куклы, что в переводе значило: мужик.
Дядья, в одинаковых черных полушубках, приподняли крест с земли и встали под крылья; Григорий и какой-то чужой человек, с трудом
подняв тяжелый комель, положили его
на широкое
плечо Цыганка; он пошатнулся, расставил ноги.
Карачунский с удивлением взглянул через
плечо на «здешнего хозяина», ничего не ответил и только сделал головой знак кучеру. Экипаж рванулся с места и укатил, заливаясь настоящими валдайскими колокольчиками. Собравшиеся у избы мужики
подняли Петра Васильича
на смех.
Началась настоящая русская громкая и непонятная бестолочь. Розовый, белокурый, миловидный Толпыгин играл
на пианино сегидилью из «Кармен», а Ванька-Встанька плясал под нее камаринского мужика.
Подняв кверху узкие
плечи, весь искособочившись, растопырив пальцы опущенных вниз рук, он затейливо перебирал
на месте длинными, тонкими ногами, потом вдруг пронзительно ухал, вскидывался и выкрикивал в такт своей дикой пляски...
Лихонин поспешно поднялся, плеснул себе
на лицо несколько пригоршней воды и вытерся старой салфеткой. Потом он
поднял шторы и распахнул обе ставни. Золотой солнечный свет, лазоревое небо, грохот города, зелень густых лип и каштанов, звонки конок, сухой запах горячей пыльной улицы — все это сразу вторгнулось в маленькую чердачную комнатку. Лихонин подошел к Любке и дружелюбно потрепал ее по
плечу.
— Что за чушь? — воскликнул Борис и
поднял кверху
плечи и фыркнул носом. — Какие очки? Почему очки? — Но машинально, двумя вытянутыми пальцами, он поправил дужку пенсне
на переносице.
Отчаянный крик испуганной старухи, у которой свалился платок и волосник с головы и седые косы растрепались по
плечам,
поднял из-за карт всех гостей, и долго общий хохот раздавался по всему дому; но мне жалко было бедной Дарьи Васильевны, хотя я думал в то же время о том, какой бы чудесный рыцарь вышел из Карамзина, если б надеть
на него латы и шлем и дать ему в руки щит и копье.
Он не договорил,
поднял ее и крепко обнял. Она судорожно прижалась к его груди и скрыла
на его
плече свою голову.
Вот однажды сижу я
на стене, гляжу вдаль и слушаю колокольный звон… вдруг что-то пробежало по мне — ветерок не ветерок и не дрожь, а словно дуновение, словно ощущение чьей-то близости… Я опустил глаза. Внизу, по дороге, в легком сереньком платье, с розовым зонтиком
на плече, поспешно шла Зинаида. Она увидела меня, остановилась и, откинув край соломенной шляпы,
подняла на меня свои бархатные глаза.
Подняв плечи, Луша вызывающе посмотрела
на набоба злыми глазами. Эта смелость испугала Раису Павловну, но набоб только улыбнулся и с ленивой улыбкой, играя своим стеклышком, проговорил...
— Перестаньте, Саша! — спокойно сказал Николай. Мать тоже подошла к ней и, наклонясь, осторожно погладила ее голову. Саша схватила ее руку и,
подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула в лицо матери. Та улыбнулась и, не найдя, что сказать Саше, печально вздохнула. А Софья села рядом с Сашей
на стул, обняла за
плечи и, с любопытной улыбкой заглядывая ей в глаза, сказала...
В окно тихо стукнули — раз, два… Она привыкла к этим стукам, они не пугали ее, но теперь вздрогнула от радостного укола в сердце. Смутная надежда быстро
подняла ее
на ноги. Бросив
на плечи шаль, она открыла дверь…
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то,
на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила с поля в улицу, дорогу ей перерезал извозчик.
Подняв голову, она увидала в пролетке молодого человека с светлыми усами и бледным, усталым лицом. Он тоже посмотрел
на нее. Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое
плечо у него было выше левого.
Он быстро подошел ко мне и положил мне
на плечо тяжелую руку. Я с усилием
поднял голову и взглянул вверх. Лицо отца было бледно. Складка боли, которая со смерти матери залегла у него между бровями, не разгладилась и теперь, но глаза горели гневом. Я весь съежился. Из этих глаз, глаз отца, глянуло
на меня, как мне показалось, безумие или… ненависть.
— А я его не узнал было, старика-то, — говорит солдат
на уборке тел, за
плечи поднимая перебитый в груди труп с огромной раздувшейся головой, почернелым глянцовитым лицом и вывернутыми зрачками, — под спину берись, Морозка, а то, как бы не перервался. Ишь, дух скверный!»
Александр все еще сидел, опершись головой
на руки. Кто-то дотронулся до его
плеча. Он
поднял голову: перед ним молодая, прекрасная женщина, в пеньюаре, в чепчике à la Finoise. [финского фасона (франц.)]
Иного вдруг
поднимет толпой,
плечи видно, значит, ноги его
на весу, не чуют земли…
Он
поднял глаза и, к удивлению, увидел пред собою одну даму — une dame et elle en avait l’air [она именно имела вид дамы (фр.).] — лет уже за тридцать, очень скромную
на вид, одетую по-городскому, в темненькое платье и с большим серым платком
на плечах.
На другой день ранним утром Катрин уехала в губернский город; Тулузов тоже поехал вместе с нею в качестве оборонителя
на тот случай, ежели Ченцов вздумает преследовать ее; едучи в одном экипаже с госпожою своей, Тулузов всю дорогу то заботливо
поднимал окно у кареты, если из того чувствовался хотя малейший ветерок, то поправлял подушки под раненым
плечом Катрин, причем она ласково взглядывала
на него и произносила: «merci, Тулузов, merci!».
Тулузов потом бросился к лежавшей
на полу Катрин. Кровотечение у нее из
плеча и шеи было сильное. Он велел ее
поднять и положить
на постель, где заботливо осмотрел ее ранки.
Носильщики в синих блузах
подняли с обеих сторон сходню
на плечи и отнесли ее в сторону. Под пароходом что-то забурлило и заклокотало.
— А, ерунда! Нельзя же человека разрубить с
плеча до сиденья, нельзя! И
на пику нельзя
поднять — переломится пика! Я ж сам солдат…