Неточные совпадения
Наконец, слава Богу, вошли почти в город. Вот
подходим к пристани,
к доку, видим уже трубу нашей шкуны; китайские ялики снуют взад и вперед. В куче судов видны клиппера, поодаль стоит, закрытый излучиной, маленький, двадцатишестипушечный английский фрегат «Spartan», еще далее французские и английские пароходы. На
зданиях развеваются флаги европейских наций, обозначая консульские дома.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом,
подходила с своими конвойными
к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками на груди, курил папиросу. Он остановившимися глазами смотрел перед собой и думал о том, что предстоит ему нынче сделать и что было вчера.
Он хотел
подойти к двери огромного мрачного
здания, но часовой не пустил его, а только позвонил.
Особенным звуком звенит в моих ушах частый колокол, и я знаю: это старик сторож из кантонистов
подошел к углу гимназического
здания, где на двух высоких столбах укреплен качающийся колокол, и дергает за длинную веревку.
Своей медвежеватой походкой он
подошел к одному из классов, щелкнул ключом, и в ту же минуту оттуда понесся по всему
зданию отчаянный рев.
Прежде всего он
подошел к университету и остановился перед старым
зданием.
Вечереет. Снежок порошит.
Подходим к заводу. Это ряд обнесенных забором по берегу Волги, как раз против пароходных пристаней, невысоких
зданий.
Климков согнулся, пролезая в маленькую дверь, и пошёл по тёмному коридору под сводом
здания на огонь, слабо мерцавший где-то в глубине двора. Оттуда навстречу подползал шорох ног по камням, негромкие голоса и знакомый, гнусавый, противный звук… Климков остановился, послушал, тихо повернулся и пошёл назад
к воротам, приподняв плечи, желая скрыть лицо воротником пальто. Он уже
подошёл к двери, хотел постучать в неё, но она отворилась сама, из неё вынырнул человек, споткнулся, задел Евсея рукой и выругался...
Париж, освещенный полдневным солнцем, блистал белизною своих
зданий.
К театру Большой Оперы
подходили с противоположных сторон два человека и, сойдясь у переднего фаса, они оба произнесли на русском языке довольно радостные восклицания.
Наконец, мы
подошли к дому. Это было большое одноэтажное
здание с мезонином, пристроенным на плоской кровле, с высокой башней, как-то нелепо торчащей у самой стены, примыкавшей
к горам… И днем здесь, по-видимому, было темно и мрачно, в этом каменном гнезде, оцепленном со всех сторон горами, а ночью оно производило удручающее впечатление.