Неточные совпадения
Но люди, стоявшие прямо против фронта, все-таки испугались, вся масса их опрокинулась глубоко назад, между ею и солдатами тотчас образовалось пространство шагов пять, гвардии унтер-офицер нерешительно поднял руку к шапке и грузно повалился
под ноги солдатам, рядом с ним упало еще трое, из
толпы тоже, один за другим, вываливались люди.
Он видел, что
толпа, стискиваясь, выдавливает
под ноги себе мужчин, женщин; они приседали, падали, ползли, какой-то подросток быстро, с воем катился к фронту, упираясь в землю одной
ногой и руками; видел, как люди умирали, не веря, не понимая, что их убивают.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная
толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что
под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Само собою разумеется, что Витберга окружила
толпа плутов, людей, принимающих Россию — за аферу, службу — за выгодную сделку, место — за счастливый случай нажиться. Не трудно было понять, что они
под ногами Витберга выкопают яму. Но для того чтоб он, упавши в нее, не мог из нее выйти, для этого нужно было еще, чтоб к воровству прибавилась зависть одних, оскорбленное честолюбие других.
Не слышен здесь житейский шум,
Прохлада, тишина
И полусумрак… Строгих дум
Опять душа полна.
Святых и ангелов
толпойВверху украшен храм,
Порфир и яшма
под ногойИ мрамор по стенам…
Набат поднял весь завод на
ноги, и всякий, кто мог бежать, летел к кабаку. В общем движении и сумятице не мог принять участия только один доменный мастер Никитич, дожидавшийся
под домной выпуска. Его так и подмывало бросить все и побежать к кабаку вместе с народом, который из Кержацкого конца и Пеньковки бросился по плотине
толпами.
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества
ног в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это прошло мимо нас… и вскоре я увидел, что с крыльца, как будто на головах людей, спустился деревянный гроб; потом, когда тесная
толпа раздвинулась, я разглядел, что гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели
под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие на дворе, кланялись в землю.
Крики
толпы звучали умиротворяюще, просительно, они сливались в неясную суету, и все было в ней безнадежно, жалобно. Сотские повели Рыбина
под руки на крыльцо волости, скрылись в двери. Мужики медленно расходились по площади, мать видела, что голубоглазый направляется к ней и исподлобья смотрит на нее. У нее задрожали
ноги под коленками, унылое чувство засосало сердце, вызывая тошноту.
Там, наверху, над головами, над всеми — я увидел ее. Солнце прямо в глаза, по ту сторону, и от этого вся она — на синем полотне неба — резкая, угольно-черная, угольный силуэт на синем. Чуть выше летят облака, и так, будто не облака, а камень, и она сама на камне, и за нею
толпа, и поляна — неслышно скользят, как корабль, и легкая — уплывает земля
под ногами…
Ров, этот ужасный ров, эти страшные волчьи ямы полны трупами. Здесь главное место гибели. Многие из людей задохлись, еще стоя в
толпе, и упали уже мертвыми
под ноги бежавших сзади, другие погибли еще с признаками жизни
под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили в драке, около будочек, из-за узелков и кружек. Лежали передо мной женщины с вырванными косами, со скальпированной головой.
С пеной у рта, с сверкающими очами, с подъятым копьем, он стиснул коня
ногами, налетел вскачь на
толпу осужденных, так что искры брызнули из-под конских подков, и пронзил первого попавшегося ему
под руку.
Через час листы уже летели в
толпу мальчишек, которые тотчас же ринулись во все стороны. Они шныряли
под ногами лошадей, вскакивали на ходу в вагоны электрической дороги, через полчаса были уже на конце подземной дороги и в предместьях Бруклина, — и всюду раздавались их звонкие крики...
Продолжая говорить, Верига встал и, упруго упираясь в край стола пальцами правой руки, глядел на Передонова с тем безразлично-любезным и внимательным выражением, с которым смотрят на
толпу, произнося благосклонно-начальнические речи. Встал и Передонов и, сложа руки на животе, угрюмо смотрел ка ковер
под хозяиновыми
ногами. Верига говорил...
Она говорила, рыдая и взвизгивая, окруженная
толпой своих приживалок и мосек, что скорее будет есть сухой хлеб и, уж разумеется, «запивать его своими слезами», что скорее пойдет с палочкой выпрашивать себе подаяние
под окнами, чем склонится на просьбу «непокорного» переехать к нему в Степанчиково, и что
нога ее никогда-никогда не будет в доме его!
Тогда Лунёв выбрался из
толпы и сел на ступени часовни, внутренно посмеиваясь над людьми. Сквозь шорох снега
под ногами и тихий говор до него долетали отдельные возгласы...
Сказал и, сплюнув
под ноги себе, равнодушно отошел от Фомы, войдя в
толпу, как клин в дерево. Его речь окончательно пришибла Фому; он чувствовал, что мужики считают его глупым и смешным. И, чтобы спасти свое хозяйское значение в их глазах, чтобы снова привлечь к себе уже утомленное внимание мужиков, он напыжился, смешно надул щеки и внушительным голосом бухнул...
Толпы ребятишек в синих, красных и белых рубашках, стоя на берегу, провожают громкими криками пароход, разбудивший тишину на реке, из-под колес его к
ногам детей бегут веселые волны.
Фома видел среди
толпы знакомые ему лица: вот отец ломит куда-то, могуче расталкивая и опрокидывая всех на пути своем, прет на все грудью и громогласно хохочет… и исчезает, проваливаясь
под ноги людей.
Один молодцеватый, с окладистой темнорусой бородою купец, отделясь от
толпы народа, которая теснилась на мосту, взобрался прямой дорогой на крутой берег Москвы-реки и, пройдя мимо нескольких щеголевато одетых молодых людей, шепотом разговаривающих меж собою, подошел к старику, с седой, как снег, бородою, который, облокотясь на береговые перила, смотрел задумчиво на
толпу, шумящую внизу
под его
ногами.
И, дружески взяв горбуна
под руку, он пошёл с ним за
толпою, притопывая
ногами и этим, должно быть, надеясь умерить боль.
Через несколько минут Изумруда, уже распряженного, приводят опять к трибуне. Высокий человек в длинном пальто и новой блестящей шляпе, которого Изумруд часто видит у себя в конюшне, треплет его по шее и сует ему на ладони в рот кусок сахару. Англичанин стоит тут же, в
толпе, и улыбается, морщась и скаля длинные зубы. С Изумруда снимают попону и устанавливают его перед ящиком на трех
ногах, покрытым черной материей,
под которую прячется и что-то там делает господин в сером.
Но эта маленькая ссора
Имела участь нежных ссор:
Меж них завелся очень скоро
Немой, но внятный разговор.
Язык любви, язык чудесный,
Одной лишь юности известный,
Кому, кто раз хоть был любим,
Не стал ты языком родным?
В минуту страстного волненья
Кому хоть раз ты не помог
Близ милых уст, у милых
ног?
Кого
под игом принужденья,
В
толпе завистливой и злой,
Не спас ты, чудный и живой?
А в самом центре этой
толпы, чуть мелькая среди моря голов, виднелось смуглое лицо Басиной внучки и рядом, поддерживаемый
под руки, нетвердый на
ногах, «как травинка», выступал молодой человек с нездоровым бледным лицом и длинными пейсами.
Под солнцем, высоко над головами
толпы, он увидел Иисуса, окровавленного, бледного, в терновом венце, остриями своими вонзавшемся в лоб, у края возвышения стоял он, видимый весь с головы до маленьких загорелых
ног, и так спокойно ждал, был так ясен в своей непорочности и чистоте, что только слепой, который не видит самого солнца, не увидел бы этого, только безумец не понял бы.
Страшно! — Это призрак над мертвецом! Ветер насылает привидения! — Слухи весь день носились в пыли! — Маленькие вертелись
под ногами, красные кричали в уши, пыльные разносили тревогу! — Слухи овладели
толпой! — Это один из них! — Смотрите, как разнесло его к ночи! — Ночь близка! — Это голос народа, это молва! Ветер несет ее по всей земле! Внимайте, внимайте!
Ардальон Полояров, бледный, дрожащий, перепуганный, суетился чуть ли не более всех и, усердно работая руками и
ногами, как можно скорее искал себе выхода из
толпы и, наконец прорвавшись кое-как к тротуару, впопыхах опрокинул какую-то торговку с яблоками, рассыпал весь ее товар и, словно заяц
под кочку, дал поскорее стрекача в первый попавшийся подъезд, в котором и скрылся благополучно за стеклянною дверью.
Толпа огулом накидывается на все эти блага, давит их
под ногами и в один миг расхищает все, что лишь возможно расхитить.
Глухой, медленный топот
ног донесся от дороги и сдержанный говор. Пищальников выполз на край оврага и наблюдал из-под пушистого куста тамариска. Все новые проходили
толпы, с тем же темным топотом.
Ворвавшись в Чудов монастырь,
толпа начала бить и рвать все попадавшееся ей
под руку, не останавливаясь даже перед страшным кощунством, — мятежники срывали иконы, ломали их, топтали
ногами.
Он долго лежал, и тьма стала гуще и чернее, когда далеко впереди послышались голоса, смех, хрустение сучков
под ногами, и ясно стало, что идет много молодого и веселого народа. И все это надвигалось
толпою веселых звуков и стало совсем близко.