Неточные совпадения
В конце обеда стало еще веселее. Губернатор просил Вронского ехать в концерт в пользу
братии, который устраивала его жена, желающая
с ним
познакомиться.
— Да чего ты так… Что встревожился?
Познакомиться с тобой пожелал; сам пожелал, потому что много мы
с ним о тебе переговорили… Иначе от кого ж бы я про тебя столько узнал? Славный,
брат, он малый, чудеснейший… в своем роде, разумеется. Теперь приятели; чуть не ежедневно видимся. Ведь я в эту часть переехал. Ты не знаешь еще? Только что переехал. У Лавизы
с ним раза два побывали. Лавизу-то помнишь, Лавизу Ивановну?
— Мы
познакомились, отец! — воскликнул он
с выражением какого-то ласкового и доброго торжества на лице. — Федосья Николаевна, точно, сегодня не совсем здорова и придет попозже. Но как же ты не сказал мне, что у меня есть
брат? Я бы уже вчера вечером его расцеловал, как я сейчас расцеловал его.
— Скажи Николаю Васильевичу, что мы садимся обедать, —
с холодным достоинством обратилась старуха к человеку. — Да кушать давать! Ты что, Борис, опоздал сегодня: четверть шестого! — упрекнула она Райского. Он был двоюродным племянником старух и троюродным
братом Софьи. Дом его, тоже старый и когда-то богатый, был связан родством
с домом Пахотиных. Но
познакомился он
с своей родней не больше года тому назад.
Матвей, о котором я еще буду говорить впоследствии, был больше, нежели слуга: он был моим приятелем, меньшим
братом. Московский мещанин, отданный Зонненбергу,
с которым мы тоже
познакомимся, на изучение переплетного искусства, в котором, впрочем, Зонненберг не был особенно сведущ, он перешел ко мне.
Я
познакомился с ним в конце курса — и бывал иногда у него и у его
брата Ксенофонта.
Чувствуя, что скоро вернется
брат, я нервно глотал страницу за страницей,
знакомясь ближе
с друзьями и врагами Флоренсы…
— Не вините и меня. Как давно хотел я вас обнять как родного
брата; как много она мне про вас говорила! Мы
с вами до сих пор едва
познакомились и как-то не сошлись. Будем друзьями и… простите нас, — прибавил он вполголоса и немного покраснев, но
с такой прекрасной улыбкой, что я не мог не отозваться всем моим сердцем на его приветствие.
Бутлер
познакомился и сошелся также и
с мохнатым Ханефи, названым
братом Хаджи-Мурата. Ханефи знал много горских песен и хорошо пел их. Хаджи-Мурат, в угождение Бутлеру, призывал Ханефи и приказывал ему петь, называя те песни, которые он считал хорошими. Голос у Ханефи был высокий тенор, и пел он необыкновенно отчетливо и выразительно. Одна из песен особенно нравилась Хаджи-Мурату и поразила Бутлера своим торжественно-грустным напевом. Бутлер попросил переводчика пересказать ее содержание и записал ее.
— Ну, подожди же,
брат, я и
с тобой
познакомлюсь.
(Прим. автора.)] и чрез полтора года отправила их в Москву к А. Ф. Аничкову,
с которым через двоюродного его
брата, находившегося в Уфе,
познакомилась она заочно и вела постоянную переписку.
Этот тоже народник, точь-в-точь
брат. Я
с ним
познакомился в Туле, года три назад, когда его вернули из Сибири. Живет в имении у родственницы, под Тулой, близ Черни. Я был у него там в гостях… Помню только имя этой старой дамы — Елизавета Мардарьевна.
Когда Долинский случайно
познакомился где-то в cafe
с братом Веры Александровны Онучиной, Кириллом, и когда Кирилл Александрович сделал Долинскому визит и потом еще навестил его два или три раза, Дорушка не то что дулась, не то чтобы тяготилась этим знакомством, но точно как будто боялась его, тревожилась, находила себя в каком-то неловком, непрямом положении.
— Да, ее все так зовут. Необыкновенно интересное лицо; она ни
с кем не знакома, но ее все русские знают и никто ее иначе не называет, как une tete d'or. Мой
брат познакомился где-то
с Долинским, и он бывал у нас, а сестра ваша, кажется, совсем дикарка.
Меня поместили в одной комнате
с тремя
братьями Манасеиными,
с которыми я сейчас
познакомился хорошо.
Ночи мы проводили покойно, то есть со стороны
брата Петруся не было ни трубления в рога и никакого шума, как он и обещал; но все же не пришел
познакомиться с своею любезнейшею невесткою, как долг от него требовал, по респекту к прекрасному полу. Правда, ведь он не был в Санкт-Петербурге, как, например, хоть бы и я.
Николаев. Нет,
брат Иван, коли бы я тебя не любил
с детства, я бы ни за что не согласился быть на этой свадьбе. Только для тебя. Не люблю я этого барина. И что за манера? Два раза ждали, издали — носу не показал. Что это? Жених — и не приехал
с родными невесты
познакомиться! Что он, пренебрегает нами, что ль?
Николаев. Нет,
брат, не извиняй… Добро бы раз, а то вчера обедать ждали, ждали до шести часов… Так говорил бы, что я, мол, такой важный барин, что
с вами
знакомиться не хочу, так бы и знали, сели бы за стол в четыре; по крайней мере не ели бы подогретое… Нет, я,
брат, ждать никого не люблю.
Глядь, это все наши уездные богатые помещики, уездов
с трех, кажется, собраны, и когда он это успел объехать их и
познакомиться с ними, не понимаю, и так как, знаете, от нашего
брата, земского исправника, до этих больших бар большой скачок, так я и удалился в наугольную, где нахожу мою старушку сестрицу.
В эту-то семью постучалась Глафира
с целию помириться
с давно не виденным
братом;
познакомиться с его женой, о которой она имела довольно смутное понятие, и заставить Грегуара старшего тряхнуть его связями в пользу предпринятого ею плана положить к своим ногам Михаила Андреевича Бодростина и стать над ним во всеоружии силы, какую она теперь должна получить над ним, как женщина достойного почтения образа жизни, над мужем безнравственным, мотом и аферистом, запутанным в скандальную историю
с проходимкой, угрожающею ему уголовным судом за похищение ребенка.
«Перед отъездом из этого города в Рагузу, — продолжала она, — я
познакомилась с Монтегю и воспользовалась советами его благоразумия и прекрасного сердца; он одобрил мои намерения и сделал мне все, что мог бы сделать родной
брат.
Но сестра его, Теофила Моравская, жившая
с ним в Венеции и изучавшая Восток,
познакомившись со мной и узнав, что я имею много сведений о восточных государствах, упросила меня ехать
с нею и
братом ее до Константинополя, откуда мне было бы уже легко пробраться в Испагань к князю Гали, у которого я желала лично испросить согласие на брак
с князем Лимбургом и надеялась получить от него такое приданое,
с которым могла бы прилично выйти замуж за имперского владетельного князя.
У меня не было случая
с ним
познакомиться в те зимы, хотя я посещал один музыкальный салон, который держала учительница пения, сожигаемая также страстью к сцене и как актриса и как писательница. Она состояла в большой дружбе
с семейством Рубинштейна (по происхождению она была еврейка); у нее часто бывал его
брат, в форме военного врача; но Антон не заезжал.
На конгрессах «Мира и свободы»
знакомился я и
с другими молодыми эмигрантами, сверстниками Жуковского. Одного из них я помнил еще во время студенческих беспорядков в Петербургском университете, тотчас после моего кандидатского экзамена, осенью 1861 года. Это был Н.Утин, игравший и тогда роль вожака, бойкий, речистый, весьма франтоватый студент.
С братом его, Евгением, я позднее водил многолетнее знакомство.
Некрасова и Салтыкова я не встречал лично до возвращения из-за границы в 1871 году. Федора Достоевского зазнал я уже позднее. К его
брату Михаилу, уже издававшему журнал"Время", обращался всего раз, предлагал ему одну из пьес, написанных мною в Дерпте, перед переездом в Петербург.
С Тургеневым я
познакомился в 1864 году, когда был уже издателем"Библиотеки".
Впервые
познакомился я
с ним в коридорах Петербургского университета, когда мне привелось держать там экзамен на кандидата в сентябре 1861 года. Выходит, стало быть, что мы
с ним ближайшие сверстники, если не ровесники: он был, вероятно, помоложе меня года на два, на три. Я был раньше (в годы моего студенчества в Казани) товарищем его старшего
брата, Григория Ивановича, сделавшего потом блестящую судебную карьеру; он кончил ее званием сенатора.
Николай Курочкин тут только
познакомился со мною. Его
брат Василий был еще жив, и мы
с ним также видались.
С Лермонтовым я
познакомился рано. Одиннадцати — двенадцати лет я знал наизусть большие куски из «Хаджи-Абрека», «Измаил-Бея» и «Мцыри». В «Хаджи-Абреке» очень дивила меня несообразительность людская. Хаджи-Абрек, чтоб отомстить Бей-Булату за своего
брата, убил возлюбленную Бей-Булата, Лейлу, и сам ускакал в горы. Через год в горах нашли два окровавленные трупа, крепко сцепившиеся друг
с другом и уже разложившиеся.
Я
с нею
познакомился, помнится, в 1915 или 1916 году. На каком-то исполнительном собрании в московском Литературно-художественном кружке меня к ней подвел и познакомил журналист Ю. А. Бунин,
брат писателя. Сидел
с нею рядом. Она сообщила, что привезла
с собою из Нижнего свои воспоминания и хотела бы прочесть их в кругу беллетристов. Пригласила меня на это чтение — на Пречистенку, в квартире ее друга В. Д. Лебедевой, у которой Вера Николаевна остановилась.
Бывая у этого милого человека, я
познакомился с его родной сестрой, женщиной-врачом Верой Семеновной.
С первого же взгляда эта женщина поразила меня своим утомленным, крайне болезненным видом. Она была молода, хорошо сложена,
с правильным, несколько грубоватым лицом, но, в сравнении
с подвижным, изящным и болтливым
братом, казалась угловатой, вялой, неряшливой и угрюмой. Ее движения, улыбки и слова носили в себе что-то вымученное, холодное, апатичное, и она не нравилась, ее считали гордой, недалекой.
— Третьего дня
познакомился в доме друга моего, Ранеева,
с Владиславом Стабровским,
братом того гвардейского офицера, что бежал из П. полка.
— Он меня не посылал и посылать не мог. Я сам предложил исполнить эти поручения, а поездку предпринял, во первых, желая проехаться, а во-вторых, исполняя желание покойного князя,
познакомиться с его больным
братом, ныне тоже покойным, и племянницей.
Познакомился с нею наш командир в собрании через ее
брата, который служил у нас же корнетом, и через него же сделал ее родителям и предложение.
Благодаря ему мы
познакомились и
с его полковым командиром, полковником Юношей, и
с разжалованным или отданным в солдаты по политическим делам (не помню) А. М. Стасюлевичем, родным
братом известного редактора, служившем в этом же полку.