Неточные совпадения
Потом подъехали к реке, поставили лошадей под березками и
пошли в купальню. Кучер Терентий, привязав к дереву отмахивающихся от оводов лошадей, лег, приминая траву, в тени березы и курил тютюн, а из купальни доносился до него неумолкавший детский
веселый визг.
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело
пошли к дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только
веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
По мосту, звонко и весело переговариваясь,
шла толпа
веселых баб со свитыми свяслами за плечами.
—
Иди, ничаво! — прокричал с красным лицом
веселый бородатый мужик, осклабляя белые зубы и поднимая зеленоватый, блестящий на солнце штоф.
Дети с испуганным и радостным визгом бежали впереди. Дарья Александровна, с трудом борясь с своими облепившими ее ноги юбками, уже не
шла, а бежала, не спуская с глаз детей. Мужчины, придерживая шляпы,
шли большими шагами. Они были уже у самого крыльца, как большая капля ударилась и разбилась о край железного жолоба. Дети и за ними большие с
веселым говором вбежали под защиту крыши.
Анна между тем, вернувшись в свой кабинет, взяла рюмку и накапала в нее несколько капель лекарства, в котором важную часть составлял морфин, и, выпив и посидев несколько времени неподвижно, с успокоенным и
веселым духом
пошла в спальню.
На другой день по своем приезде князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом
веселом расположении духа
пошел с дочерью на воды.
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками,
пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими,
веселыми голосами,
шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Ему казалось, что он понимает то, чего она никак не понимала: именно того, как она могла, сделав несчастие мужа, бросив его и сына и потеряв добрую
славу, чувствовать себя энергически-веселою и счастливою.
Анна
шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не
веселый, — он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи. Увидав мужа, Анна подняла голову и, как будто просыпаясь, улыбнулась.
Благословенье ли на победу над врагом и потом
веселый возврат на отчизну с добычей и
славой, на вечные песни бандуристам, или же?..
Выражение лица ее всегда было более серьезное, чем
веселое, вдумчивое; зато как же
шла улыбка к этому лицу, как же
шел к ней смех,
веселый, молодой, беззаветный!
Базаров
шел сзади ее, самоуверенно и небрежно, как всегда, но выражение его лица, хотя
веселое и даже ласковое, не понравилось Аркадию.
Я стал покупать шире и больше, — я брал все, что по моим соображениям, было нужно, и накупил даже вещи слишком рискованные, — так, например, нашему молодому кучеру Константину я купил наборный поясной ремень, а
веселому башмачнику Егорке — гармонию. Рубль, однако, все был дома, а на лицо бабушки я уж не смотрел и не допрашивал ее выразительных взоров. Я сам был центр всего, — на меня все смотрели, за мною все
шли, обо мне говорили.
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее. Люди
шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился
веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
Из павильона Северного края быстро
шел плотный, лысоватый человечек с белой бородкой и
веселым розовым лицом, —
шел и, смеясь, отмахивался от «объясняющего господина», лобастого и длинноволосого.
Возвратясь в Москву, он остановился в меблированных комнатах, где жил раньше,
пошел к Варваре за вещами своими и был встречен самой Варварой. Жестом человека, которого толкнули в спину, она протянула ему руки, улыбаясь, выкрикивая
веселые слова. На минуту и Самгин ощутил, что ему приятна эта девица, смущенная несдержанным взрывом своей радости.
Совершенно невозможно было представить, что такие простые, скромные люди, спокойно уверенные в своей силе, могут
пойти за
веселыми студентами и какими-то полуумными честолюбцами.
— Вечером на Монмартр, в какой-нибудь
веселый кабачок, —
идет?
Самгин
пошел к паровозу, — его обгоняли пассажиры, пробежало человек пять
веселых солдат; в центре толпы у паровоза стоял высокий жандарм в очках и двое солдат с винтовками, — с тендера наклонился к ним машинист в папахе. Говорили тихо, и хотя слова звучали отчетливо, но Самгин почувствовал, что все чего-то боятся.
Клим Самгин замедлил шаг, оглянулся, желая видеть лицо человека, сказавшего за его спиною нужное слово; вплоть к нему
шли двое: коренастый, плохо одетый старик с окладистой бородой и угрюмым взглядом воспаленных глаз и человек лет тридцати, небритый, черноусый, с большим носом и
веселыми глазами, тоже бедно одетый, в замазанном, черном полушубке, в сибирской папахе.
В ответ на этот плачевный крик Самгин пожал плечами, глядя вслед потемневшей, как все люди в этот час, фигуре бывшего агента полиции. Неприятная сценка с Митрофановым, скользнув по настроению, не поколебала его. Холодный сумрак быстро разгонял людей, они
шли во все стороны, наполняя воздух шумом своих голосов, и по
веселым голосам ясно было: люди довольны тем, что исполнили свой долг.
Варавка раскатисто хохотал, потрясая животом, а Дронов
шел на мельницу и там до полуночи пил пиво с
веселыми бабами. Он пытался поговорить с Климом, но Самгин встретил эти попытки сухо.
За нею, наклоня голову, сгорбясь,
шел Поярков, рядом с ним, размахивая шляпой, пел и дирижировал Алексей Гогин; под руку с каким-то задумчивым блондином прошел Петр Усов, оба они в полушубках овчинных; мелькнуло красное, всегда
веселое лицо эсдека Рожкова рядом с бородатым лицом Кутузова; эти — не пели, а, очевидно, спорили, судя по тому, как размахивал руками Рожков; следом за Кутузовым
шла Любаша Сомова с Гогиной;
шли еще какие-то безымянные, но знакомые Самгину мужчины, женщины.
Домой
пошли пешком. Великолепный город празднично шумел, сверкал огнями, магазины хвастались обилием красивых вещей, бульвары наполнял
веселый говор, смех, с каштанов падали лапчатые листья, но ветер был почти неощутим и листья срывались как бы
веселой силой говора, смеха, музыки.
— Работаю вчетвером: Ногайцев, Попов, инженер, — он тебя знает, — и Заусайлов, тоже инженер, «техническая контора Заусайлов и Попов». Люди — хоть куда! Эдакая, знаешь, богема промышленности,
веселый народ! А ты — земгусар? Ну, как на фронте, а? Слушай, —
идем ужинать! Поговорим, а?
— Странные характеры наблюдаю я у современной молодежи, — продолжала она, посыпая клубнику сахаром. — Мы жили проще,
веселее. Те из нас, кто
шел в революцию,
шли со стихами, а не с цифрами…
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы рабочих; в будни они были чумазы, растрепанны и злы, в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши,
шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с казармами. Однажды кучка таких
веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику...
На другой день после такой бессонной ночи Татьяна Марковна
послала с утра за Титом Никонычем. Он приехал было
веселый, радуясь, что угрожавшая ей и «отменной девице» Вере Васильевне болезнь и расстройство миновались благополучно, привез громадный арбуз и ананас в подарок, расшаркался, разлюбезничался, блистая складками белоснежной сорочки, желтыми нанковыми панталонами, синим фраком с золотыми пуговицами и сладчайшей улыбкой.
— Ах, как жаль! Какой жребий! Знаешь, даже грешно, что мы
идем такие
веселые, а ее душа где-нибудь теперь летит во мраке, в каком-нибудь бездонном мраке, согрешившая, и с своей обидой… Аркадий, кто в ее грехе виноват? Ах, как это страшно! Думаешь ли ты когда об этом мраке? Ах, как я боюсь смерти, и как это грешно! Не люблю я темноты, то ли дело такое солнце! Мама говорит, что грешно бояться… Аркадий, знаешь ли ты хорошо маму?
А по набережной там бульвар
идет, старые ракиты стоят, место
веселое.
— Александра Петровна Синицкая, — ты, кажется, ее должен был здесь встретить недели три тому, — представь, она третьего дня вдруг мне, на мое
веселое замечание, что если я теперь женюсь, то по крайней мере могу быть спокоен, что не будет детей, — вдруг она мне и даже с этакою злостью: «Напротив, у вас-то и будут, у таких-то, как вы, и бывают непременно, с первого даже года
пойдут, увидите».
— Ты-то безбожник? Нет, ты — не безбожник, — степенно ответил старик, пристально посмотрев на него, — нет,
слава Богу! — покачал он головой, — ты — человек
веселый.
Веселый господин кричал и острил, но дело
шло только о том, что Васина нет дома, что он все никак не может застать его, что это ему на роду написано и что он опять, как тогда, подождет, и все это, без сомнения, казалось верхом остроумия хозяйке.
Выйдя на улицу, я повернул налево и
пошел куда попало. В голове у меня ничего не вязалось.
Шел я тихо и, кажется, прошел очень много, шагов пятьсот, как вдруг почувствовал, что меня слегка ударили по плечу. Обернулся и увидел Лизу: она догнала меня и слегка ударила зонтиком. Что-то ужасно
веселое, а на капельку и лукавое, было в ее сияющем взгляде.
Часа в три пустились дальше. Дорога
шла теперь по склону, и лошади бежали
веселее. Ущелье все расширялось, открывая горизонт и дальние места.
Станция называется Маймакан. От нее двадцать две версты до станции Иктенда. Сейчас едем. На горах не оттаял вчерашний снег; ветер дует осенний; небо скучное, мрачное; речка потеряла
веселый вид и опечалилась, как печалится вдруг резвое и милое дитя.
Пошли опять то горы, то просеки, острова и долины. До Иктенды проехали в темноте, лежа в каюте, со свечкой, и ничего не видали. От холода коченели ноги.
От слободы Качуги
пошла дорога степью; с Леной я распрощался. Снегу было так мало, что он не покрыл траву; лошади паслись и щипали ее, как весной. На последней станции все горы; но я ехал ночью и не видал Иркутска с
Веселой горы. Хотел было доехать бодро, но в дороге сон неодолим. Какое неловкое положение ни примите, как ни сядьте, задайте себе урок не заснуть, пугайте себя всякими опасностями — и все-таки заснете и проснетесь, когда экипаж остановится у следующей станции.
Еще позади с своими брылами и апоплектической шеей, выпятив грудь,
шел князь Корчагин в дорожной фуражке и еще сзади — Мисси, Миша, двоюродный брат, и знакомый Нехлюдову дипломат Остен с своей длинной шеей, выдающимся кадыком и всегда
веселым видом и настроением.
Кораблиха налила ей полчашки. Маслова выпила, утерлась и в самом
веселом расположении духа, повторяя сказанные ею слова: «для смелости», покачивая головой и улыбаясь,
пошла зa надзирательницей по коридору.
После чая Василий Назарыч ходил с Нагибиным осматривать мельницу, которая была в полном ходу, и остался всем очень доволен. Когда он вернулся во флигелек, Веревкин был уже там. Он ползал по полу на четвереньках, изображая медведя, а Маня визжала и смеялась до слез.
Веселый дядя понравился ей сразу, и она доверчиво
шла к нему на руки.
Это он припомнил о вчерашних шести гривнах, пожертвованных
веселою поклонницей, чтоб отдать «той, которая меня бедней». Такие жертвы происходят как епитимии, добровольно на себя почему-либо наложенные, и непременно из денег, собственным трудом добытых. Старец
послал Порфирия еще с вечера к одной недавно еще погоревшей нашей мещанке, вдове с детьми, пошедшей после пожара нищенствовать. Порфирий поспешил донести, что дело уже сделано и что подал, как приказано ему было, «от неизвестной благотворительницы».
«Но что это, что это? Почему раздвигается комната… Ах да… ведь это брак, свадьба… да, конечно. Вот и гости, вот и молодые сидят, и
веселая толпа и… где же премудрый архитриклин? Но кто это? Кто? Опять раздвинулась комната… Кто встает там из-за большого стола? Как… И он здесь? Да ведь он во гробе… Но он и здесь… встал, увидал меня,
идет сюда… Господи!..
— Гром — это Агды. Когда черт долго держится в одном месте, то бог Эндули
посылает грозу, и Агды гонит черта. Значит, там, где разразилась гроза, был черт. После ухода черта (то есть после грозы) кругом воцаряется спокойствие: животные, птицы, рыбы, травы и насекомые тоже понимают, что черт ушел, и становятся жизнерадостными,
веселыми…
Был конец марта. Солнышко стояло высоко на небе и
посылало на землю яркие лучи. В воздухе чувствовалась еще свежесть ночных заморозков, в особенности в теневых местах, но уже по талому снегу, по воде в ручьях и по
веселому, праздничному виду деревьев видно было, что ночной холод никого уже запугать не может.
Возвращавшиеся с полевых работ стрелки говорили, что видели на дороге какого-то человека с котомкой за плечами и с ружьем в руках. Он
шел радостный,
веселый и напевал песню. Судя по описаниям, это был Дерсу.
Поговорив еще немного, мы повернули назад к нашему биваку. Я
шел радостный и
веселый. И как было не радоваться: Дерсу был особенно мне близок.
Через несколько минут на биваке закипела та
веселая и спешная работа, которая знакома всякому, кому приходилось подолгу бывать в тайге и вести страннический образ жизни. Развьюченные лошади были пущены на волю. Как только с них сняли седла, они сперва повалялись на земле, потом, отряхнувшись,
пошли на поляну кормиться.
С давнего времени это был первый случай, когда Лопухов не знал, что ему делать. Нудить жалко, испортишь все
веселое свиданье неловким концом. Он осторожно встал,
пошел по комнате, не попадется ли книга. Книга попалась — «Chronique de L'Oeil de Boeuf» — вещь, перед которою «Фоблаз» вял; он уселся на диван в другом конце комнаты, стал читать и через четверть часа сам заснул от скуки.
Вот комната, — в комнате лежат девушки, разбиты параличом: «вставайте» — они встают,
идут, и все они опять на поле, бегают, резвятся, — ах, как весело! с ними вместе гораздо
веселее, чем одной!