Неточные совпадения
«К Прейсу это не
идет, но
в нем сильно чувствуется чужой человек», — подумал Самгин, слушая тяжеловатые,
книжные фразы. Прейс говорил о ницшеанстве, как реакции против марксизма, — говорил вполголоса, как бы сообщая тайны, известные только ему.
Мы
пошли по улицам, зашли
в контору нашего банкира, потом
в лавки. Кто покупал книги, кто заказывал себе платье, обувь, разные вещи.
Книжная торговля здесь довольно значительна; лавок много; главная из них, Робертсона, помещается на большой улице. Здесь есть своя самостоятельная литература. Я видел много периодических изданий, альманахов, стихи и прозу, карты и гравюры и купил некоторые изданные здесь сочинения собственно о Капской колонии.
В книжных лавках продаются и все письменные принадлежности.
Книги он брал
в маленьких еврейских
книжных лавчонках и иной раз
посылал меня менять их.
— Нет, я учитель. Отец мой — управляющий заводом
в Вятке, а я
пошел в учителя. Но
в деревне я стал мужикам книжки давать, и меня за это посадили
в тюрьму. После тюрьмы — служил приказчиком
в книжном магазине, но — вел себя неосторожно и снова попал
в тюрьму, потом —
в Архангельск выслали. Там у меня тоже вышли неприятности с губернатором, меня заслали на берег Белого моря,
в деревушку, где я прожил пять лет.
Застенчивый Александров с той поры,
идя в отпуск, избегал проходить Ильинской улицей, чтобы не встретиться случайно глазами с глазами
книжного купца и не сгореть от стыда. Он предпочитал вдвое более длинный путь: через Мясницкую, Кузнецкий мост и Тверскую.
Изо всех
книжных мужиков мне наибольше понравился Петр «Плотничьей артели»; захотелось прочитать этот рассказ моим друзьям, и я принес книгу на ярмарку. Мне часто приходилось ночевать
в той или другой артели; иногда потому, что не хотелось возвращаться
в город по дождю, чаще — потому, что за день я уставал и не хватало сил
идти домой.
Вспомним и позднейшее изображение князя Игоря
в «Слове», мало подвергшемся
книжной порче: и он, подобно древним князьям, является храбрым и деятельным; он сам
идет во главе своего войска
в чужую землю, чтобы отомстить врагам за обиду земли Русской; он не смущается пред опасностями и говорит: «Лучше потяту быти, неже полонену быти…» Не таким является Владимир
в наших народных сказаниях.
— Что ты, сударыня?.. — с ужасом почти вскликнула Анисья Терентьевна. — Как сметь старый завет преставлять!.. Спокон веку водится, что кашу да полтину мастерицам родители
посылали… От сторонних
книжных дач не положено брать. Опять же надо ведь мальчонке-то по улице кашу
в плате нести — все бы видели да знали, что за новую книгу садится. Вот, мать моя, принялась ты за наше мастерство, учишь Дунюшку, а старых-то порядков по ученью и не ведаешь!.. Ладно ли так? А?
В начале сентября работа
в мастерской кипела. Наступил
книжный и учебный сезон,
в громадном количестве
шли партии учебников. Теперь кончали
в десять часов вечера, мастерскую запирали на ключ и раньше никого не выпускали. Но выпадали вечера, когда делать было нечего, а девушек все-таки держали до десяти: мастера за сверхурочные часы получали по пятнадцати копеек
в час, и они
в это время, тайно от хозяина, работали свою частную работу — заказ писчебумажного магазина на школьные тетради.
Он на это охотно
пошел и несколько месяцев занимался этим, хотя, сказать правду, слишком спешно.
Книжные магазины доставляли
в редакцию каждый месяц вороха новых книг. Лавров заезжал, пересматривал их, некоторые брал с собою и присылал свое обозрение.
Вообще, — продолжал он, — книги
идут у нас туго. Составить себе ими положение можно только
в исключительных случаях. Я это дело хорошо знаю, потому что сам был приказчиком
в книжном магазине. Два-три издания — вот все, на что может рассчитывать начинающий. Деньги дает роман только тогда, когда зайдет за 15000 экземпляров.