Неточные совпадения
— Ничего, это все ничего, ты слушай, пожалуйста. Вот я
пошла. Ну-с, прихожу в большой страшеннейший
магазин; там куча народа. Меня затолкали; однако я выбралась и подошла
к черному человеку в очках. Что я ему сказала, я ничего не помню; под конец он усмехнулся, порылся в моей корзине, посмотрел кое-что, потом снова завернул, как было, в платок и отдал обратно.
Этого он не мог представить, но подумал, что, наверное, многие рабочие не
пошли бы
к памятнику царя, если б этот человек был с ними. Потом память воскресила и поставила рядом с Кутузовым молодого человека с голубыми глазами и виноватой улыбкой; патрона, который демонстративно смахивает платком табак со стола; чудовищно разжиревшего Варавку и еще множество разных людей. Кутузов не терялся в их толпе, не потерялся он и в деревне, среди сурово настроенных мужиков, которые растащили хлеб из
магазина.
Прошло более недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону, приглашая в
магазин. Самгин одел новый фланелевый костюм и
пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся в суд на сложно запутанный процесс. В
магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
Встретится ему знакомый на улице. «Куда?» — спросит. «Да вот
иду на службу, или в
магазин, или проведать кого-нибудь». — «
Пойдем лучше со мной, — скажет тот, — на почту, или зайдем
к портному, или прогуляемся», — и он
идет с ним, заходит и
к портному, и на почту, и прогуливается в противуположную сторону от той, куда
шел.
— Вообразите, — сказала она, выходя из
магазина, — каждый день бывал у нас, потом вдруг пропал. Мы собрались за границу; я
послала к нему — сказали, что болен, не принимает: так и не видались.
Мы имели время рассмотреть все, потому что в
магазине никого не было и никто не
шел к нам.
Мы, шагая по стружкам, выбрались и
пошли к Фогу, а потом отправились отыскивать еще
магазин, французский, о существовании которого носились темные слухи и который не давался нам другой день.
Шел я медленно, порой останавливаясь за углами, жадно следя за событиями, пока не подходил
к книжному
магазину.
Билеты-то я продал, деньги взял, а
к Андреевым в контору не заходил, а
пошел, никуда не глядя, в английский
магазин, да на все пару подвесок и выбрал, по одному бриллиантику в каждой, эдак почти как по ореху будут, четыреста рублей должен остался, имя сказал, поверили.
Кроме всего этого,
к кабаку Ермошки каждый день подъезжали таинственные кошевки из города. Из такой кошевки вылезал какой-нибудь пробойный городской мещанин или мелкотравчатый купеческий брат и для отвода глаз сначала
шел в
магазин, а уж потом, будто случайно, заводил разговор с сидевшими у кабака старателями.
— У
магазин пойдем к бисову сыну!.. Отто выворотень!..
Между тем дела Евгения Михайловича
шли всё хуже и хуже.
Магазин был заложен. Торговля не
шла. В городе открылся другой
магазин, а проценты требовали. Надо было занимать опять за проценты. И кончилось тем, что
магазин и весь товар был назначен
к продаже. Евгений Михайлович и его жена бросались повсюду и нигде не могли достать тех 400 рублей, которые нужны были, чтобы спасти дело.
Жена продавца фотографических принадлежностей села с хозяином, офицером и старой, глухой дамой в парике, вдовой содержателя музыкального
магазина, большой охотницей и мастерицей играть. Карты
шли к жене продавца фотографических принадлежностей. Она два раза назначила
шлем. Подле нее стояла тарелочка с виноградом и грушей, и на душе у нее было весело.
— Да, но без работы скверно; не знаешь, куда деваться. В нумере у себя сидеть, сложивши руки, — тоска! На улицу выйдешь — еще пуще тоска! Словно улица-то новая; в обыкновенное время
идешь и не примечаешь, а тут вдруг…
магазины, экипажи, народ…
К товарке одной — вместе работаем — иногда захожу, да и она уж одичала. Посидим, помолчим и разойдемся.
Сложив и запечатав эту записку, Санин хотел было позвонить кельнера и
послать ее с ним… «Нет! этак неловко… Через Эмиля? Но отправиться в
магазин, отыскивать его там между другими комми — неловко тоже. Притом уже ночь на дворе — и он, пожалуй, уже ушел из
магазина». Размышляя таким образом, Санин, однако, надел шляпу и вышел на улицу; повернул за угол, за другой — и,
к неописанной своей радости, увидал перед собою Эмиля. С сумкой под мышкой, со свертком бумаги в руке, молодой энтузиаст спешил домой.
Выходя из
магазина к дрожкам, я увидел Семенова, который в штатском сюртуке, опустив голову, скорыми шагами
шел по тротуару.
— Ну, стыд не велик. Я еще твоя должница. В прошлом году ты мне шевровые башмаки подарил. Но
к чему мне шевро? Я не модница. Стара стала. Я
пошла в этот
магазин, где ты покупал, и там хорошие прюнелевые ботинки присмотрела и разницу себе взяла. Ну, что же, пяти целковых тебе довольно? Хватит?
Мысль ехать самой начинала мелькать в голове ее; она хотела уже
послать за соседом, отставным артиллерии капитаном,
к которому обращалась со всеми важными юридическими вопросами, например, о составлении учтивого объяснения, почему нет запасного
магазина, и т. п.; она хотела теперь выспросить у него, где берут заграничные паспорты, в казенной палате или в уездном суде…
На другой день, после первых опытов, я уже не ходил ни по
магазинам, ни по учреждениям… Проходя мимо пожарной команды, увидел на лавочке перед воротами кучку пожарных с брандмейстером,
иду прямо
к нему и прошу места.
— Трудно? Тебе? Врёшь ты! — вскричал Илья, вскочив с кровати и подходя
к товарищу, сидевшему под окном. — Мне — трудно, да! Ты — что? Отец состарится — хозяин будешь… А я?
Иду по улице, в
магазинах вижу брюки, жилетки… часы и всё такое… Мне таких брюк не носить… таких часов не иметь, — понял? А мне — хочется… Я хочу, чтобы меня уважали… Чем я хуже других? Я — лучше! А жулики предо мной кичатся, их в гласные выбирают! Они дома имеют, трактиры… Почему жулику счастье, а мне нет его? Я тоже хочу…
Через минуту Зинаида Федоровна уже не помнила про фокус, который устроили духи, и со смехом рассказывала, как она на прошлой неделе заказала себе почтовой бумаги, но забыла сообщить свой новый адрес и
магазин послал бумагу на старую квартиру
к мужу, который должен был заплатить по счету двенадцать рублей. И вдруг она остановила свой взгляд на Поле и пристально посмотрела на нее. При этом она покраснела и смутилась до такой степени, что заговорила о чем-то другом.
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался
к дяде. Хлопали двери
магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди
шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
Он немедля приказал их взять
к черту,
послал в
магазин и велел оттуда принести прежде еще им виденные там четыре очень дорогие, из белой бронзы, многосвечные шандалы и купил их — с тем, чтобы после отпразднования они были отправлены
к m-me Меровой.
Вечером в тот же день я зашел
к Норкам и застал в
магазине одну
Иду Ивановну.
Токарное производство мужа после его смерти у Софьи Карловны не прекратилось и
шло точно так же, как и при покойнике, а на другом окне
магазина, в pendant [Т. е. в пару (франц.).]
к вывеске о зонтиках, выступила другая, объявлявшая, что здесь чистят и переделывают соломенные шляпы, а также берут в починку резиновые калоши и клеят разбитое стекло.
Стиснув челюсти, покорно Артамонов старший
шёл за братом
к парикмахеру, — Алексей строго и точно объяснял, насколько надо остричь бороду и волосы на голове; в
магазине обуви он сам выбрал Петру сапоги.
Иван Иванович только после обеда лежит в одной рубашке под навесом; ввечеру же надевает бекешу и
идет куда-нибудь — или
к городовому
магазину, куда он поставляет муку, или в поле ловить перепелов.
Кончив разносить булки, я ложился спать, вечером работал в пекарне, чтоб
к полуночи выпустить в
магазин сдобное, — булочная помещалась около городского театра, и после спектакля публика заходила
к нам истреблять горячие слойки. Затем
шел месить тесто для весового хлеба и французских булок, а замесить руками пятнадцать-двадцать пудов — это не игрушка.
Весь город взволнован: застрелилась, приехав из-под венца, насильно выданная замуж дочь богатого торговца чаем. За гробом ее
шла толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция разгоняла их. В маленьком
магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за
магазином набита студентами,
к нам, в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
— Только я
к нему в
магазин не
пойду, а нельзя ли так… где-нибудь в щелочку, чтобы он меня не видал, а я бы его видел?
А вот —
пойти к его превосходительству на бал, да польку там отхватать, да по утрам вместо дела-то по
магазинам разъезжать — его супруги комиссии исполнять — вот это дело, вот с этим и в честь попадешь…
Выйдя от Доминика, Хвалынцев
пошел по направлению
к Полицейскому мосту. Не доходя голландской церкви, близ
магазина Юнкера, он почувствовал, что кто-то легонько дотронулся сзади до его локтя, обернулся и вдруг онемел от неожиданного радостного изумления. Перед ним стояла Татьяна Николаевна Стрешнева. Лицо ее улыбалось и радовалось.
Завидев этих грозных, хотя не воюющих воинов, мужики залегли в межу и, пропустив жандармов, встали, отряхнулись и
пошли в обход
к господским конюшням, чтобы поразведать чего-нибудь от знакомых конюхов, но кончили тем, что только повздыхали за углом на скотном дворе и повернули домой, но тут были поражены новым сюрпризом: по огородам, вокруг села, словно журавли над болотом, стояли шагах в двадцати друг от друга пехотные солдаты с ружьями, а посреди деревни, пред запасным
магазином,
шел гул: здесь расположился баталион, и прозябшие солдатики поталкивали друг друга, желая согреться.
Моряк поклонился Александре Михайловне. Это был жених Тани, Журавлев. Они
пошли под руку через улицу
к колониальному
магазину. Александра Михайловна смотрела вслед, смотрела, как они тесно прижимались друг
к другу, и еще сильнее чувствовала свое одиночество.
Он выписал гимнастические гири, крокет, триктрак, детский бильярд, садовые инструменты для детей и десятка два очень умных, рациональных игр. Потом обыватели, проходя мимо его
магазина,
к великому своему удовольствию увидели два велосипеда: один большой, другой поменьше. И торговля
пошла на
славу. Особенно хороша была торговля перед Рождеством, когда Андрей Андреевич вывесил на окне объявление, что у него продаются украшения для елки.
— Мы видим из речей ваших, — перебили его поселяне, — что вы еще ничего не знаете и имеете простую душу; посмотрите, как нас морят; в
магазине, верно, весь хлеб отравлен; нет места, где бы не было положено яду. Страшно подойти
к колодцам; куда ни
пойдешь, везде думай о смерти — и от кого? От начальников, ведь нам все открыл Богоявленский.
Николай Павлович, несколько успокоившись и усевшись в кресло, рассказал им, что
идя к ним, они с Кудриным проходили по Кузнецкому мосту; вдруг у одного из
магазинов остановились парные сани и из них вышла молодая дама, которая и прошла мимо них в
магазин. Эту даму Николай Павлович разглядел очень пристально, так как свет из окон
магазина падал прямо на ее лицо и готов прозакладывать голову, что это была не кто иная, как Екатерина Петровна Бахметьева.
По переулкам Хамовников пленные
шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя
к провиантским
магазинам, они попали в средину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.