Неточные совпадения
— Никогда не спрашивал
себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он
показал на боковой карман, — и теперь я богатый
человек; а нынче поеду в клуб и, может быть, выйду нищим. Ведь кто со мной садится — тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
Левин чувствовал, что брат Николай в душе своей, в самой основе своей души, несмотря на всё безобразие своей жизни, не был более неправ, чем те
люди, которые презирали его. Он не был виноват в том, что родился с своим неудержимым характером и стесненным чем-то умом. Но он всегда хотел быть хорошим. «Всё выскажу ему, всё заставлю его высказать и
покажу ему, что я люблю и потому понимаю его», решил сам с
собою Левин, подъезжая в одиннадцатом часу к гостинице, указанной на адресе.
Это осуществление
показало ему ту вечную ошибку, которую делают
люди, представляя
себе счастие осуществлением желания.
Приезжий во всем как-то умел найтиться и
показал в
себе опытного светского
человека.
Против догадки, не переодетый ли разбойник, вооружились все; нашли, что сверх наружности, которая сама по
себе была уже благонамеренна, в разговорах его ничего не было такого, которое бы
показывало человека с буйными поступками.
Тащит к
себе,
показывает; надо хвалить, а то обидишь —
человек самолюбивый, завистливый.
Вожеватов. А ты полагал, в настоящий? Хоть бы ты немножко подумал. А еще умным
человеком считаешь
себя! Ну, зачем я тебя туда возьму, с какой стати? Клетку, что ли, сделать да
показывать тебя?
Аркадий с сожалением посмотрел на дядю, и Николай Петрович украдкой пожал плечом. Сам Павел Петрович почувствовал, что сострил неудачно, и заговорил о хозяйстве и о новом управляющем, который накануне приходил к нему жаловаться, что работник Фома «дибоширничает» и от рук отбился. «Такой уж он Езоп, — сказал он между прочим, — всюду протестовал
себя [Протестовал
себя — зарекомендовал,
показал себя.] дурным
человеком; поживет и с глупостью отойдет».
Но тут он почувствовал, что это именно чужие мысли подвели его к противоречию, и тотчас же напомнил
себе, что стремление быть на виду,
показывать себя большим
человеком — вполне естественное стремление и не будь его — жизнь потеряла бы смысл.
— Вчера там, — заговорила она,
показав глазами на окно, — хоронили мужика. Брат его, знахарь, коновал, сказал… моей подруге: «Вот, гляди,
человек сеет, и каждое зерно, прободая землю, дает хлеб и еще солому оставит по
себе, а самого
человека зароют в землю, сгниет, и — никакого толку».
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее.
Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо
показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
«Зачем она
показала мне это? Неужели думает, что я тоже способен кружиться, прыгать?» Он понимал, что думает так же механически, как ощупывает
себя человек, проснувшись после тяжелого сновидения.
Были часы, когда Климу казалось, что он нашел свое место, свою тропу. Он жил среди
людей, как между зеркал, каждый
человек отражал в
себе его, Самгина, и в то же время хорошо
показывал ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на
себя как на
человека умного, проницательного и своеобразного.
Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще не встречал.
Четырех дней было достаточно для того, чтоб Самгин почувствовал
себя между матерью и Варавкой в невыносимом положении
человека, которому двое
людей навязчиво
показывают, как им тяжело жить. Варавка, озлобленно ругая купцов, чиновников, рабочих, со вкусом выговаривал неприличные слова, как будто забывая о присутствии Веры Петровны, она всячески
показывала, что Варавка «ужасно» удивляет ее, совершенно непонятен ей, она относилась к нему, как бабушка к Настоящему Старику — деду Акиму.
— К тому же, подлинная-то искренность — цинична всегда, иначе как раз и быть не может, ведь человек-то — дрянцо, фальшивец, тем живет, что сам
себе словесно приятные фокусы
показывает, несчастное чадо.
Самгин мог бы сравнить
себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают
люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают,
показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
И так, один за другим, двигались под музыку военного оркестра тяжелые, уродливые
люди,
показывая себя безжалостно знойному солнцу.
Сумрак
показывал всех
людей уродливыми, и это очень совпадало с настроением Самгина, — он чувствовал
себя усталым, разбитым, встревоженным и опускающимся в бессмыслицу Иеронима Босха.
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет
себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на
людей за погубленную жизнь. Некоторые верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая
себя, дабы
показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
Потом Самгин ехал на извозчике в тюрьму; рядом с ним сидел жандарм, а на козлах, лицом к нему, другой — широконосый, с маленькими глазками и усами в стрелку. Ехали по тихим улицам, прохожие встречались редко, и Самгин подумал, что они очень неумело
показывают жандармам, будто их не интересует
человек, которого везут в тюрьму. Он был засорен словами полковника, чувствовал
себя уставшим от удивления и механически думал...
И, повернувшись лицом к нему, улыбаясь, она оживленно, с восторгом передала рассказ какого-то волжского купчика: его дядя, старик, миллионер, семейный
человек, сболтнул кому-то, что, если бы красавица губернаторша
показала ему
себя нагой, он не пожалел бы пятидесяти тысяч.
— Ты забыл, что я — неудавшаяся актриса. Я тебе прямо скажу: для меня жизнь — театр, я — зритель. На сцене идет обозрение, revue, появляются, исчезают различно наряженные
люди, которые — как ты сам часто говорил — хотят
показать мне, тебе, друг другу свои таланты, свой внутренний мир. Я не знаю — насколько внутренний. Я думаю, что прав Кумов, — ты относишься к нему… барственно, небрежно, но это очень интересный юноша. Это —
человек для
себя…
«Человек-то дрянцо, фальшивец, тем и живет, что сам
себе словесно приятные фокусы
показывает, несчастное чадо…»
— Я и в Париже так, скажу
человеку: нуте-ко,
покажите себя! Ему — лестно, он и постарается. Это — во всем!
Было скучно, и чувствовалось, что у этих
людей что-то не ладится, все они недовольны чем-то или кем-то, Самгин решил
показать себя и заговорил, что о социальной войне думают и что есть
люди, для которых она — решенное дело.
Он правильно заключил, что тесная сфера, куда его занесла судьба, поневоле держала его подолгу на каком-нибудь одном впечатлении, а так как Вера, «по дикой неразвитости», по непривычке к
людям или, наконец, он не знает еще почему, не только не спешила с ним сблизиться, но все отдалялась, то он и решил не давать в
себе развиться ни любопытству, ни воображению и
показать ей, что она бледная, ничтожная деревенская девочка, и больше ничего.
Это был
человек, который и тогда уже умел «
показать себя».
— Это я-то — главный
человек? — подхватил Стебельков, весело
показывая сам на
себя пальцем.
Потом вдруг, чтоб ободрить
себя и
показать, что ему нипочем, горланил: «
Люди добрые, внемлите».
Смех, которым ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что суд не имеет значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «общие вопросы»,
показали Нехлюдову, как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката смотрят на вещи, и как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует
себя от адвоката и
людей его круга.
— Дурак! — не мог удержаться не сказать Нехлюдов, особенно за то, что в этом слове «товарищ» он чувствовал, что Масленников снисходил до него, т. е., несмотря на то, что исполнял самую нравственно-грязную и постыдную должность, считал
себя очень важным
человеком и думал если не польстить, то
показать, что он всё-таки не слишком гордится своим величием, называя
себя его товарищем.
Привалов чувствовал
себя в этом царстве огня и железа совершенно чужим, лишним
человеком и молча осматривал все, что ему
показывали.
Idee fixe [Навязчивая идея (фр.)] Хионии Алексеевны была создать из своей гостиной великосветский салон, где бы молодежь училась хорошему тону и довершала свое образование на живых образцах,
люди с весом могли
себя показать, женщины — блеснуть своей красотой и нарядами, заезжие артисты и артистки — найти покровительство, местные таланты — хороший совет и поощрение и все молодые девушки — женихов, а все молодые
люди — невест.
Знаете, все-таки неловко молодому
человеку показать себя сразу неделикатным.
«Не годится,
показавши волю, оставлять
человека в неволе», и после этого думал два часа: полтора часа по дороге от Семеновского моста на Выборгскую и полчаса на своей кушетке; первую четверть часа думал, не нахмуривая лба, остальные час и три четверти думал, нахмуривая лоб, по прошествии же двух часов ударил
себя по лбу и, сказавши «хуже гоголевского почтмейстера, телятина!», — посмотрел на часы.
— Это значит, что вы еще не видывали страшных
людей, — с снисходительной улыбкой отвечал Кирсанов, думая про
себя: «
показать бы тебе Рахметова».
Дамы целуются; девицы удаляются в зал, обнявшись, ходят взад и вперед и шушукаются. Соловкина — разбитная дама, слегка смахивающая на торговку; Верочка действительно с горбиком, но лицо у нее приятное. Семейство это принадлежит к числу тех, которые, как говорится, последнюю копейку готовы ребром поставить, лишь бы
себя показать и на
людей посмотреть.
Месяц, остановившийся над его головою,
показывал полночь; везде тишина; от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян
показывали, что давно из него удалились
люди. Тут он разогнул свою руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед
собою на все стороны. В это мгновение послышался позади его шум.
Когда писарь вошел в поповскую горницу, там сидел у стола, схватившись за голову, Галактион. Против него сидели о. Макар и Ермилыч и молча смотрели на него. Завидев писаря, Ермилыч молча
показал глазами на гостя: дескать,
человек не в
себе.
— И будешь возить по чужим дворам, когда дома угарно. Небойсь стыдно перед детьми свое зверство
показывать… Вот так-то, Галактион Михеич! А ведь они, дети-то, и совсем большие вырастут. Вырасти-то вырастут, а к отцу путь-дорога заказана. Ах, нехорошо!.. Жену не жалел, так хоть детей бы пожалел. Я тебе по-стариковски говорю… И обидно мне на тебя и жаль. А как жалеть, когда сам
человек себя не жалеет?
Полуянов скромно отмахивался, как лицо заинтересованное. Выходило настоящее похмелье в чужом пиру. Да и так он не посоветовал бы посылать Ечкина для переговоров. Как раз он получит деньги, да
себе в карман и положит, как было с стеариновой фабрикой. Хороший
человек, а деньги
показывать нельзя.
Епиходов. Я развитой
человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при
себе револьвер. Вот он… (
Показывает револьвер.)
По-моему, для этого можно воспользоваться услугами грамотных ссыльных, которые, как
показал уже опыт, скоро приучаются самостоятельно вести наблюдения, и нужен только
человек, который взял бы на
себя труд руководить ими.]
Еще большую горячность
показывает утка к своим утятам: если как-нибудь застанет ее
человек плавающую с своею выводкой на открытой воде, то утята с жалобным писком, как будто приподнявшись над водою, — точно бегут по ней, — бросаются стремглав к ближайшему камышу и проворно прячутся в нем, даже ныряют, если пространство велико, а матка, шлепая по воде крыльями и оглашая воздух особенным, тревожным криком, начнет кружиться пред
человеком, привлекая все его внимание на
себя и отводя в противоположную сторону от детей.
— Проповедник Бурдалу, так тот не пощадил бы
человека, а вы пощадили
человека и рассудили меня по-человечески! В наказание
себе и чтобы
показать, что я тронут, не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мне только двадцать пять рублей, и довольно! Вот всё, что мне надо, по крайней мере на две недели. Раньше двух недель за деньгами не приду. Хотел Агашку побаловать, да не стоит она того. О, милый князь, благослови вас господь!
Варвара Павловна
показывала себя большой философкой: на все у ней являлся готовый ответ, она ни над чем не колебалась, не сомневалась ни в чем; заметно было, что она много и часто беседовала с умными
людьми разных разборов.
Подвыпивший Мыльников проявлял необыкновенную гордость. Он бил кулаками
себя в грудь и выкрикивал на всю улицу, что — погодите,
покажет он, каков есть
человек Тарас Мыльников, и т. д. Кабацкие завсегдатаи покатывались над Мыльниковым со смеху и при случае подносили стаканчики водки.
— Пожалеют балчуговские-то о Карачунском, — повторял секретарь. — И еще как пожалеют… В узде держал, а только с толком. Умный был
человек… Надо правду говорить. Оников-то
покажет себя…
— Да, да, да, и Бычков, и Красин, и я, и она, — высчитывала Бертольди,
показывая на
себя, на Лизу и на Белоярцева, — и там вон еще есть
люди, — добавила она, махнув рукой в сторону залы.
Мы должны были в последних главах
показать ее обстановку для того, чтобы не возвращаться к прошлому и, не рисуя читателю мелких и неинтересных сцен однообразной уездной жизни, выяснить, при каких декорациях и мотивах спокойная головка Женни доходила до составления
себе ясных и совершенно самостоятельных понятий о
людях и их деятельности, о
себе, о своих силах, о своем призвании и обязанностях, налагаемых на нее долгом в действительном размере ее сил.