— Я враг Паткулю, не языком, а делом, — отвечала дипломатка. — Впрочем, вы знаете, что я люблю
политические споры. Не из возмущенного ли моря выплывают самые драгоценные перлы? Ловите их, ловите, почтеннейший генерал, как я это делаю, и простите благородной откровенности моих соотечественников, этих добрых детей природы, любящих своего государя, право, не хуже шведов.
Неточные совпадения
Он был верующий человек, интересовавшийся религией преимущественно в
политическом смысле, а новое учение, позволявшее себе некоторые новые толкования, потому именно, что оно открывало двери
спору и анализу, по принципу было неприятно ему.
Они не кричали, не
спорили, а вели серьезные беседы по вопросам
политической экономии, науки мало знакомой и не любимой Самгиным.
— Ну, господи! У нас, в России! Ты пойми: ведь это значит — конец
спорам и дрязгам, каждый знает, что ему делать, куда идти. Там прямо сказано о необходимости
политической борьбы, о преемственной связи с народниками — понимаешь?
«Он не сомневается в своем праве учить, а я не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная тревога: он понимал, что, если разгорится
спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал свое отношение к вопросам этого порядка — равнодушным и даже сам не поверил себе: так ли это?
Жизнь становилась все более щедрой событиями, каждый день чувствовался кануном новой драмы. Тон либеральных газет звучал ворчливей, смелее,
споры — ожесточенней, деятельность
политических партий — лихорадочнее, и все чаще Самгин слышал слова...
Спор ведется в плоскости, в которой исчезает религиозная проблема свободы и остается лишь
политическое озлобление.
— Я удивительно люблю все эти
споры и раздражения, князь, ученые, разумеется, — пробормотал между тем Келлер в решительном упоении и нетерпении ворочаясь на стуле, — ученые и
политические, — обратился он вдруг и неожиданно к Евгению Павловичу, сидевшему почти рядом с ним.
Беспаспортные угрюмо или уныло молчали, глядя исподлобья;
политические поднадзорные приходили гордо,
спорили, кричали и никогда не говорили никому ни здравствуйте, ни прощайте, ко всем относясь со спокойным презрением или явной враждебностью.
О дачниках нет и помину. Их точно и не было. Два-три хороших дождя — и смыта с улиц последняя память о них. И все это бестолковое и суетливое лето с духовой музыкой по вечерам, и с пылью от дамских юбок, и с жалким флиртом, и
спорами на
политические темы — все становится далеким и забытым сном. Весь интерес рыбачьего поселка теперь сосредоточен только на рыбе.
Никто, конечно, не
спорит, что
политические и общественные формы, выработанные Западной Европой, далеко не совершенны.
Он говорит, что «
политическая система государей московских заслуживала удивление своею мудростию, имея целию одно благоденствие народа», и что «народ, избавленный князьями московскими от бедствий внутреннего междоусобия и внешнего ига, не жалел о своих древних вечах и сановниках; довольный действием, не
спорил о правах.
В
спорах выяснилось, что у губернатора больше друзей, чем врагов, и даже многие из тех, кто в теории стоял за
политические убийства, для него находили извинения; и если бы произвести в городе голосование, то, вероятно, огромное большинство, руководясь различными практическими и теоретическими соображениями, высказалось бы против убийства, или казни, как называли ее некоторые.
— Возмутительнее всего эти инсинуации, на которых вы выезжаете!
Спор тут вовсе не о принципе, а только о факте. Как обстоит дело? По-вашему? Наш рабочий класс действительно уже горит ярким, сознательным революционным огнем? Действительно, он сознал, кто его классовые и
политические враги? Ну, и слава богу, это — самое лучшее, чего и мы хотим. Но только суть-то в том, что вы ошибаетесь.
Серьезных разговоров тут не поднималось,
споров не было, — была веселая болтовня интеллигентных людей, обмен
политическими и литературными новостями.
Все теоретические, идейные, философские
споры и все практические,
политические, экономические
споры в советской России стоят под знаком ортодоксии и ереси.
Большинство таких людей, считая себя нравственными и образованными людьми, будут серьезно говорить и
спорить о троичности бога, о божественности Христа, об искуплении, таинствах и т. п., или о том, какая из двух
политических партий имеет более шансов на успех, какой союз государств более желателен, чьи предположения более основательны: социал-демократов или социалистов-революционеров, — но и те и другие совершенно согласно убеждены в том, что о непротивлении злу насилием нельзя говорить серьезно.