Неточные совпадения
А когда все это неистовое притихло, во двор
вошел щеголеватый помощник
полицейского пристава, сопровождаемый бритым человеком в темных очках,
вошел, спросил у Клима документы, передал их в руку человека в очках, тот посмотрел на бумаги и, кивнув головой в сторону ворот, сухо сказал...
Загнали во двор старика, продавца красных воздушных пузырей, огромная гроздь их колебалась над его головой; потом
вошел прилично одетый человек, с подвязанной черным платком щекою; очень сконфуженный, он, ни на кого не глядя, скрылся в глубине двора, за углом дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял в тени, за грудой ящиков со стеклами для ламп, и слушал ленивенькую беседу
полицейских с карманником.
Однажды, в будний день, поутру, я с дедом разгребал на дворе снег, обильно выпавший за ночь, — вдруг щеколда калитки звучно, по-особенному, щелкнула, на двор
вошел полицейский, прикрыл калитку спиною и поманил деда толстым серым пальцем. Когда дед подошел,
полицейский наклонил к нему носатое лицо и, точно долбя лоб деда, стал неслышно говорить о чем-то, а дед торопливо отвечал...
Среди русских интеллигентов, как уже многими замечено, есть порядочное количество диковинных людей, истинных детей русской страны и культуры, которые сумеют героически, не дрогнув ни одним мускулом, глядеть прямо в лицо смерти, которые способны ради идеи терпеливо переносить невообразимые лишения и страдания, равные пытке, но зато эти люди теряются от высокомерности швейцара, съеживаются от окрика прачки, а в
полицейский участок
входят с томительной и робкой тоской.
Стряпчий взял у него бумагу и ушел. Вихров остальной день провел в тоске, проклиная и свою службу, и свою жизнь, и самого себя. Часов в одиннадцать у него в передней послышался шум шагов и бряцанье сабель и шпор, — это пришли к нему жандармы и
полицейские солдаты; хорошо, что Ивана не было, а то бы он умер со страху, но и Груша тоже испугалась.
Войдя к барину с встревоженным лицом, она сказала...
— Николай был прав! — сказала Людмила
входя. — Его арестовали. Я посылала туда мальчика, как вы сказали. Он говорил, что на дворе полиция, видел
полицейского, который прятался за воротами. И ходят сыщики, мальчик их знает.
Священник села и попадья приняли Мисаила с большим почетом и на другой день его приезда собрали народ в церкви. Мисаил в новой шелковой рясе, с крестом наперсным и расчесанными волосами,
вошел на амвон, рядом с ним стал священник, поодаль дьячки, певчие, а у боковых дверей
полицейские. Пришли и сектанты — в засаленных, корявых полушубках.
В самом деле, всем показалось удивительным, с какой стати Балалайкин с вопросом о заравшанском университете обратился в интендантское управление? Даже в корчевское
полицейское управление — и то, казалось, было бы целесообразнее.
Полицейское управление представило бы куда следует, оттуда бы тоже написали куда следует, а в дороге оно бы и разрешилось. Но такой комбинации, в которую бы, с пользой для просвещения, могло
войти интендантское управление, даже придумать никто не мог.
Спустились, окруженные
полицейскими, этажом ниже и
вошли в кабинет. Налево стоял огромный медведь и держал поднос с визитными карточками. Я остановился и залюбовался.
У дверей стояли
полицейские солдаты,
входили разные люди, кланялись, покорно улыбались, вздыхали.
В «холодную» при
полицейском доме
вошел толстый смотритель.
— В квартале… Потому что мы, священники, что ж? Придем в дом со славой, пославим и уйдем; а
полицейский во всякое время вхож в дом и имеет право
войти.
Неожиданный случай помог мне. Однажды, когда я лежал на диване с каким-то глупым переводным французским романом и долежался до головной боли и отупения от разных моргов,
полицейских сыщиков и воскресений людей, которых смерти хватило бы на двадцать человек, отворилась дверь, и
вошел Гельфрейх.
Часу в шестом Вельчанинов
вошел наконец в один ресторан (весьма сомнительный, но французский) на Невском проспекте, у
Полицейского моста, сел в своем обычном углу за свой столик и спросил свой ежедневный обед.
Вошел полицейский чиновник красивой наружности, с бакенбардами не слишком светлыми и не темными, с довольно полными щеками, тот самый, который в начале повести стоял в конце Исакиевского моста.
— Ну, так вот знай, вот сейчас мы остановимся у вашего посольства; мне туда заходить никак нельзя, потому что я
полицейский чиновник и нам законом запрещено в посольские дома вступать, а ты
войди, и как ваши послы столь просты, что своих соотечественников во всякое время принимают, то добейся, чтобы тебя герцог сейчас принял, [В Петербурге в это время французским послом и полномочным министром находился, кажется, герцог де-Гиш, который заступил с 10-го (22-го) августа 1853 г. барона Бюринью де-Варень, бывшего поверенного по делам.] и все ему расскажи.
Комната, куда я
вошел, совсем не походила на канцелярию или деловой кабинет
полицейского заседателя (должность, соответствующая становому приставу).
Одного разбойника давно искали. Раз он переоделся и пришел в город. В городе его узнали
полицейские и погнались за ним. Разбойник бежал от них и прибежал к архиерейскому дому; ворота были открыты: он
вошел во двор.
Полицейские не посмели
войти к архиерею в дом, и разбойник остался у него ночевать.
У дверей торчали три-четыре
полицейских солдата и помощник пристава, которые
вошли сюда вместе со своим принципалом.
Полицейский офицер позвонил, и они одновременно
вошли в квартиру: офицер вперед, а Меридианов тихонько вполз за ним следом и юркнул в свою каморку.
Комиссар
вошел не один, а с целой ватагой агентов и
полицейских сержантов, которые всей гурьбой бросились к Николаю Герасимовичу и вцепились ему в руки, ноги и платье, как стая гончих собак в затравленного волка.
В кабинете раздели покойного и готовились обмывать его, а в гостиной письмоводитель пристава писал протокол осмотра трупа внезапно скончавшегося князя Владимира Яковлевича Баратова. По какой-то чисто
полицейской чуткости частный пристав
вошел в залу именно в тот момент, когда Карл Богданович, замахав руками, выронил деньги.
Не успел Николай Герасимович окончить беседу с Мадлен, как в дверь раздался стук и, не дождавшись даже разрешения
войти, ее отворили, и в комнате очутились два господина —
полицейский комиссар, опоясанный своим официальным шарфом, и мнимый чиновник статистического бюро — сыщик.
На другой день, в девять часов утра, когда Савин еще был в постели, в номер
вошел лакей и доложил, что его желает видеть
полицейский комиссар из Гааги.
К полиции Вишневский имел врожденную и непобедимую ненависть, и ни один
полицейский не смел отважиться
войти к нему во двор, не рискуя натерпеться всяческих обид, если только попадется на глаза Степану Ивановичу.