Неточные совпадения
— Ну, я пойду в
полицию — представляться, — сказал Дмитрий. Айно
ушла с ним заказывать памятник на могилу.
Вечерами он
уходил с толстой палкой в руке, надвинув котелок на глаза, и, встречая его в коридоре или на улице, Самгин думал, что такими должны быть агенты тайной
полиции и шулера.
Самгин
ушел к себе, разделся, лег, думая, что и в Москве, судя по письмам жены, по газетам, тоже неспокойно. Забастовки, митинги, собрания, на улицах участились драки с
полицией. Здесь он все-таки притерся к жизни. Спивак относится к нему бережно, хотя и суховато. Она вообще бережет людей и была против демонстрации, организованной Корневым и Вараксиным.
— Нет, нет — что ты! Он? Такой… замороженный… Ты — куда? Пожалуйста — не
уходи! Макарову надобно идти в
полицию, я — немая, Алину нельзя оставлять, нельзя!
Нынче и на Восточном океане от
полиции не
уйдешь!
Если бы она не плакала, то, вероятно, ей просто дали бы отступного и она
ушла бы благополучно, но она была влюблена в молодого паныча, ничего не требовала, а только голосила, и потому ее удалили при помощи
полиции.
— А ничего. Никаких улик не было. Была тут общая склока. Человек сто дралось. Она тоже в
полицию заявила, что никаких подозрений не имеет. Но Прохор сам потом хвалился: я, говорит, в тот раз Дуньку не зарезал, так в другой раз дорежу. Она, говорит, от моих рук не
уйдет. Будет ей амба!
— Дети начали стыдиться родителей, говорю! — повторил он и шумно вздохнул. — Тебя Павел не постыдится никогда. А я вот стыжусь отца. И в дом этот его… не пойду я больше. Нет у меня отца… и дома нет! Отдали меня под надзор
полиции, а то я
ушел бы в Сибирь… Я бы там ссыльных освобождал, устраивал бы побеги им…
— Испугались, сволочи! — рычал Савка. — Кабы я
полиции не боялся, я бы не
ушёл… я бы-и…
Однажды ночью она выбрала все деньги из его карманов и
ушла, оставив записку на клочке бумаги, выдранном из поминанья, — просила не заявлять
полиции о краже: попросить у него денег не хватило смелости у неё, и не верила, что даст он.
— Ничего, — не сразу отозвался Дроздов. — Всё хорошо вышло. А то бы
полиция, туда, сюда, — расходы лишние. А так — дай мне завтра сколько не жаль, я
уйду, и — прощай!
Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил… (Шум на сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдем-ка, брат!», «Ах, черт!». «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда
полиции нет!» Толпа становится меньше.
Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.)
Василиса(появляясь). Что, Вася, мил друг? От судьбы — не
уйдешь…
Полиция! Абрам… свисти!
Однажды Перфишку вызвали в
полицию. Он
ушёл встревоженный, а воротился весёлый и привёл с собой Пашку Грачёва, крепко держа его за руку. Пашка был такой же остроглазый, только страшно похудел, пожелтел, и лицо у него стало менее задорным. Сапожник притащил его в трактир и там рассказывал, судорожно подмигивая глазом...
Горбун взглянул на него и засмеялся дребезжащим смехом. Он снова начал что-то говорить, но Илья уже не слушал его, вспоминая пережитое и думая — как всё это ловко и незаметно подбирается в жизни одно к другому, точно нитки в сети. Окружают человека случаи и ведут его, куда хотят, как
полиция жулика. Вот — думал он
уйти из этого дома, чтобы жить одному, — и сейчас же находится удобный случай. Он с испугом и пристально взглянул на дядю, но в это время раздался стук в дверь, и Терентий вскочил с места.
— Пашпорт! Что в нем?! За пашпорт нашему брату достается… Сегодня или деньги, али заявлю в
полицию, по этапу беспашпортного отправят…
Уходи!
Яичница. Ну, смотри, голубушка, это не пройдет тебе! Бот я тебя как сведу в
полицию, так ты у меня будешь знать, как обманывать честных людей. Вот ты увидишь! А невесте скажи, что она подлец! Слышишь, непременно скажи. (
Уходит.)
К ощущениям холода, пустоты и постоянного ровного страха свелась жизнь шайки, и с каждым днем таяла она в огне страданий: кто бежал к богатому и сильному, знающемуся с
полицией Соловью, кто
уходил в деревню, в город, неизвестно куда.
— Ну да, защиту! Как же, ведь это, небось, вам Англия здесь, чтобы находить в
полиции защиту! — заговорил, вспыхнув и суетясь, Ничипоренко. — Так вот сейчас палочку из-под сюртука вынет — фить — и оправдал… Вы это забудьте про вашу палочку, она в Лондоне осталась, а вы тут в России. У нас с
полициею не судятся; а полу от кафтана режут, если она схватит, да
уходят.
Я бы
ушла, не зная куда… в
полицию, бросилась бы в ноги к генерал-губернатору, сенаторам, я не знаю, что бы я сделала, если бы в самую минуту отъезда из деревни бывшей моей горничной не удалось передать мне письмо от Мишеля.
Крутицкий. Ай, ай, ай! Что я слышал-то, что я слышал! Что затевают! Что девают! Вот она, жизнь-то наша! Убить сбираются, ограбить! Уберег меня бог, уберег. А я вот услыхал, ну и спрячусь, сам-то и цел буду. Ну, и пусть их приходят, пусть замки ломают. Приходите, приходите! Милости просим! Немного найдете. Мы и дверей не запрем! Хорошо бы их всех, как в ловушку, а потом кнутиком. Иголочку бы с ниточкой мне поискать. Ну, да еще поспею. Приводи гостей, Петрович, приводи! А я пока вот в
полицию схожу. (
Уходит).
— Слугу царя и отечества в
полицию? — ревел солдат и уже лез на хозяина с кулаками. Тот
уходил, отплевываясь и взволнованно сопя. Это всё, что он мог сделать, — было лето, время, когда в приволжском городе трудно найти хорошего пекаря.
Булычов. Теперь в
полиции опасно служить, многие
уходят.
— Это само собою разумеется! — поклонился тот, вполне соглашаясь со своим гостем. — Но буде вы
уйдете из-под ареста, то рискуете быть арестованным Санкт-Петербургскою явною или тайною
полициею. Вам это желательно?
Счастливая стоянка в С.-Франциско близилась к концу. Все делали прощальные визиты — через три дня «Коршун» собирался
уходить; а между тем на корвете не досчитывались одного матроса — забулдыги и пьяницы Ковшикова, который, съехавши с первой вахтой на берег, не явился и словно бы в воду канул, несмотря на энергические розыски консула и
полиции.
— Следователя или
полицию.
Уходите. Коли надо будет куда-нибудь съездить, к адвокату, что ли, — дам вам знать; только не стесняйтесь… Прямо откажите.
Долго рассказывал Меркулов. В девятом часу он, под влиянием воспоминаний, заплакал и стал горько жаловаться на судьбу, загнавшую его в городишко, наполненный одними только купцами и мещанами. Городовой отвел уже двоих в
полицию, рассыльный
уходил два раза на почту и в казначейство и опять приходил, а он всё жаловался. В полдень он стоял перед дьячком, бил себя кулаком по груди и роптал...
— Как хотите… Идите тогда, ищите ее по дому, объявляйте всем о бегстве вашей дочери… Заявляйте
полиции… Впрочем, последнего, я вам делать не советую, для вас
полиция нож обоюдоострый. А я, я
уйду…