Неточные совпадения
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба! знакомые всё лица!
Дочь, Софья Павловна! страмница!
Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало, я с дражайшей
половинойЧуть врознь — уж где-нибудь с
мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла!
Нет! глупость на меня и слепота напала!
Всё это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном виде не могла понять, который из трех
мужчин ее муж.
Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
— Подумай:
половина женщин и
мужчин земного шара в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни тысяч рождаются для любви, сотни тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
Только не поняты, не признаны, не возделаны они ни ими самими, ни
мужчинами и подавлены, грубо затоптаны или присвоены мужской
половиной, не умеющей ни владеть этими великими силами, ни разумно повиноваться им, от гордости.
Значит, женщина проживает три с
половиною срока своего полного развития так же легко, как
мужчина почти только два с
половиною срока.
В таких разговорах проходит до
половины девятого. Наконец
мужчины начинают посматривать на часы, и между присутствующими происходит движение. Все одновременно снимаются с мест и прощаются.
Мужчины шли пешком, босые и полураздетые, и больше
половины их разбежалось дорогой.
Женщины в колонии все заняты, следовательно, другую
половину, то есть около трех тысяч душ, живущих одиноко, составляют одни
мужчины.
Чтобы объяснить некоторые события из жизни Еспера Иваныча, я ко всему сказанному об нем должен еще прибавить, что он принадлежал к деликатнейшим и стыдливейшим
мужчинам, какие когда-либо создавались в этой грубой
половине рода человеческого.
В одном месте он чуть не до
половины высунулся из окна, провожая взглядом быстро промелькнувшую пашню, на которой
мужчины и женщины вязали снопы пшеницы.
— Мелюдэ… Физиологи делают такой опыт: вырезают у голубя одну
половину мозга, и голубь начинает кружиться в одну сторону, пока не подохнет. И Мелюдэ тоже кружится… А затем она очень хорошо сказала относительно подлецов: ведь в каждом из нас притаился неисправимый подлец, которого мы так тщательно скрываем всю нашу жизнь, — вернее, вся наша жизнь заключается в этом скромном занятии. Из вежливости я говорю только о
мужчинах… Впрочем, я, кажется, впадаю в философию, а в большом количестве это скучно.
— Порфир Порфирыч, ваше высокоблагородие, — говорила Татьяна Власьевна, схватывая его благородие в тот самый момент, когда он только что хотел обнять Нюшу за талию. — Так нельзя, ваше высокоблагородие… У нас не такие порядки, чтобы чужим
мужчинам на девичью
половину ходить…
Мужчины в одних ситцевых рубашках занимали одну
половину длинного стола, женщины другую.
С Ефимом Федоровичем случилось явление, весьма часто повторяющееся между грубой
половиной человеческого рода —
мужчинами.
— Кто говорит! и я ошибаюсь;
мужчина тоже может ошибаться. Но знаете ли, какая разница между ошибкою нашего брата и ошибкою женщины? Не знаете? Вот какая:
мужчина может, например, сказать, что дважды два — не четыре, а пять или три с
половиною; а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свечка.
Со свечой в руке взошла Наталья Сергевна в маленькую комнату, где лежала Ольга; стены озарились, увешанные платьями и шубами, и тень от толстой госпожи упала на столик, покрытый пестрым платком; в этой комнате протекала
половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой… здесь ей снились часто молодые
мужчины, стройные, ласковые, снились большие города с каменными домами и златоглавыми церквями; — здесь, когда зимой шумела мятелица и снег белыми клоками упадал на тусклое окно и собирался перед ним в высокий сугроб, она любила смотреть, завернутая в теплую шубейку, на белые степи, серое небо и ветлы, обвешанные инеем и колеблемые взад и вперед; и тайные, неизъяснимые желания, какие бывают у девушки в семнадцать лет, волновали кровь ее; и досада заставляла плакать; вырывала иголку из рук.
Пошли старички и старушки между собою пересаживаться, а холостые, приношенные
мужчины, имеющие еще греховные помышления, склоняющие их к браку, те садились так, середка на
половине, к старикам не доходили и от молодых не отставали.
Удар ногою с треском растворил
Стеклянной двери обе
половины,
И ночника луч бледный озарил
Живой скелет вошедшего
мужчины.
Казалось, в страхе с ложа он вскочил, —
Растрепан, босиком, в одной рубашке, —
Вошел и строго обратился к Сашке:
«Eh bien, monsieur, que vois-je?» — «Ah, c'est vous!»
«Pourquoi ce bruit? Que faites-vous donc?» — «Je f<..>!»
И, молвив так (пускай простит мне муза),
Одним тузом он выгнал вон француза.
Когда мы входим в общество, мы видим вокруг себя людей в форменных и неформенных сюртуках или фраках; эти люди имеют пять с
половиной или шесть, а иные и больше футов роста; они отращивают или бреют волосы на щеках, верхней губе и бороде; и мы воображаем, что мы видим перед собой
мужчин.
Аркадий «причесывал и рисовал» одних актрис. Для
мужчин был другой парикмахер, а Аркадий если и ходил иногда на «мужскую
половину», то только в таком случае, если сам граф приказывал «отрисовать кого-нибудь в очень благородном виде». Главная особенность гримировального туше этого художника состояла в идейности, благодаря которой он мог придавать лицам самые тонкие и разнообразные выражения.
Но почему же нам не смешна женщина, стыдящаяся обнажить перед
мужчиною колено или живот, почему на балу самая скромная девушка не считает стыдным явиться с обнаженною верхнею
половиною груди, а та, которая обнажит всю грудь до пояса, — цинична?
Половина седьмого. Без четверти семь. Семь. Погода не чудная, погода, собственно, средняя, все небо в тучах, но, во всяком случае, дождя нет. Еще нет.
Половина восьмого. Он, конечно, задержался на рынке и сейчас, сейчас будет. И не может же герр Майер,
мужчина, эти несколько капель считать за дождь! Капли учащаются, сначала струи, потом потоки. В восемь часов явление младшей начальницы, фрейлейн Энни.
Еще
половины песни не пропели, как началось «раденье». Стали ходить в кругах друг зá другом
мужчины по солнцу, женщины против. Ходили, прискакивая на каждом шагу, сильно топая ногами, размахивая пальмами и платками. С каждой минутой скаканье и беганье становилось быстрей, а пение громче и громче. Струится пот по распаленным лицам, горят и блуждают глаза, груди у всех тяжело подымаются, все задыхаются. А песня все громче да громче, бег все быстрей и быстрей. Переходит напев в самый скорый. Поют люди Божьи...
«Я не могу выйти за вас замуж, — писала она ему. — Вы бедны, и я бедна. Бедность уже отравила одну
половину моей жизни. Не отравить ли мне и другую? Вы
мужчина, а
мужчинам не так понятны все ужасы нищеты, как женщинам. Нищая женщина — самое несчастное существо…Вы, Артур, напрасно заговорили о замужестве…Вы этим самым вызываете на объяснения, которые не могут пройти бесследно для наших теперешних отношений. Прекратим же эти тяжелые объяснения и будем жить по-прежнему».
— На курсы… в гимназию… — бормочет Сомов. — Это уж крайности, матушка! Что хорошего быть синим чулком? Синий чулок… чёрт знает что! Не женщина и не
мужчина, а так, середка на
половине, ни то ни сё… Ненавижу синих чулков! Никогда бы не женился на ученой…
Они перешли в последнюю залу, перед площадкой. Здесь по стульям сидели группы дам, простывали от жары хор и большой залы. Разъезд шел туго. Только
половина публики отплыла книзу, другая
половина ждала или"делала салон". Всем хотелось говорить.
Мужчины перебегали от одной группы к другой.
Стр. 146. Сейчас будет Пигасов из «Рудина» и его стеариновая свечка.–Имеется в виду рассуждение персонажа романа И. С. Тургенева «Рудин» (1855) Пигасова о разнице между ошибками
мужчин и женщин: «…
мужчина может, например, сказать, что дважды два — не четыре, а пять или три с
половиною; а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свечка».
— Я в свет не очень много езжу, — сказал он, — но кое-где бываю и в последнее время стал даже больше выезжать. У самых чопорных барынь я уже вижу на столе мой неприличный роман. Конечно, его не дают читать молодым девицам, но уже не считают ни скандальным, ни неприличным говорить о нем во всеуслышание. Я думаю, что
половиною успеха этот роман обязан все-таки женщинам; у нас
мужчины читают очень мало беллетристики.
— Вот тебе раз! Классная дама! — басит длинный, худой, молодой человек, с оливково-смуглым лицом и черными, гладко причесанными волосами. — А как же мы-то, мужская
половина? У нас,
мужчин, разве тоже будет классная дама?
В переднем отделении обширной ставки, с полумесяцем наверху, разделенной поперек на две
половины, сидел в деревянных складных креслах, какие видим еще ныне в домах наших зажиточных крестьян или в так называемых английских садах,
мужчина пожилых лет, высокого роста, сильно сложенный.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижно сидел немолодых уже лет
мужчина, с широкою бородою, закрывавшею
половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного водой.
Существует греческая легенда о Девкалионе и его жене Пирре, которые, спасшись от всемирного потопа с небольшим количеством людских пар, стали рубить их пополам: Девкалион —
мужчин, а Пирра — женщин и разбрасывать обе
половины в разные стороны. Из каждой
половины потом образовался отдельный
мужчина и женщина.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижимо сидел немолодых уже лет
мужчина, с широкой бородой, закрывавшей
половину его лица. Длинные волосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, пристально глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного водой.