Неточные совпадения
— Нет, как хотите, но я бы не мог жить здесь! — Он тыкал тросточкой вниз на оголенные поля в черных
полосах уже вспаханной земли, на избы по берегам мутной
реки, запутанной в кустарнике.
Клим знал, что на
реке арестантов ожидает рыжий пароход с белой
полосою на трубе, рыжая баржа; палуба ее покрыта железной клеткой, и баржа похожа на мышеловку.
Зари багряной
полосаОбъемлет ярко небеса.
Блеснули долы, холмы, нивы,
Вершины рощ и волны
рек.
Раздался утра шум игривый.
И пробудился человек.
Река Тахобе длиной около 68 км и имеет течение с запада на восток, с небольшим склонением к югу. По обе стороны ее на ширину до 200 м тянутся
полосы гальки, заваленной корчами и буреломом.
От устья Илимо Такема поворачивает на север и идет в этом направлении 6 или 7 км. Она все время придерживается правой стороны долины и протекает у подножия гор, покрытых осыпями и почти совершенно лишенных растительности. Горы эти состоят из глинисто-кремнистых сланцев и гранитного порфира. С левой стороны
реки тянется широкая
полоса земли, свободная от леса. Здесь можно видеть хорошо сохранившиеся двойные террасы. Деревья, разбросанные в одиночку и небольшими группами, придают им живописный вид.
Над землей, погруженной в ночную тьму, раскинулся темный небесный свод с миллионами звезд, переливавшихся цветами радуги. Широкой
полосой, от края до края, протянулся Млечный Путь. По ту сторону
реки стеной стоял молчаливый лес. Кругом было тихо, очень тихо…
Продукты разрушения горы в виде мелкого песка, выносимого
рекою, отлагаются там, где течение пресной воды ослабляется морским прибоем, поэтому около устья Билимбе образовалась
полоса мелководья — бар, которая, как барьером, преграждает доступ к
реке.
В долине
реки Адимил произрастают лиственные леса дровяного и поделочного характера; в горах всюду видны следы пожарищ. На релках и по увалам — густые заросли таволги, орешника и леспедецы. Дальше в горах есть немного кедра и пихты. Широкие
полосы гальки по сторонам
реки и измочаленный колодник в русле указывают на то, что хотя здесь больших наводнений и не бывает, но все же в дождливое время года вода идет очень стремительно и сильно размывает берега.
Следующий день был 15 августа. Все поднялись рано, с зарей. На восточном горизонте темной
полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около
реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться на правый берег
реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже в
реке воды будет больше и переправа труднее.
Выступили мы с
реки Нахтоху рано и пошли по намывной
полосе прибоя.
Выбрав место для ночевки, я приказал Захарову и Аринину ставить палатку, а сам с Дерсу пошел на охоту. Здесь по обоим берегам
реки кое-где узкой
полосой еще сохранился живой лес, состоящий из осины, ольхи, кедра, тальника, березы, клена и лиственницы. Мы шли и тихонько разговаривали, он — впереди, а я — несколько сзади. Вдруг Дерсу сделал мне знак, чтобы я остановился. Я думал сначала, что он прислушивается, но скоро увидел другое: он поднимался на носки, наклонялся в стороны и усиленно нюхал воздух.
Я переехал в Хабаровск, где Приамурский отдел Русского географического общества предложил мне организовать экспедицию для обследования хребта Сихотэ-Алинь и береговой
полосы в Уссурийском крае: от залива Ольги на север, насколько позволит время, а также верховьев
рек Уссури и Имана.
Если мы взглянем на этнографическую карту Уссурийского края и отыщем на ней гольдов, то увидим, что туземцы эти распределились узкой
полосой по долине
реки Уссури до устья Даубихе. Часть гольдов обитала ранее по
реке Улахе и ее притокам. Нас интересуют именно эти последние.
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на
реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой
полосой змеилась
река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
Эти протоки тянутся широкой
полосой по обе стороны
реки и образуют такой лабиринт, в котором очень легко заблудиться, если не держаться главного русла и польститься на какой-нибудь рукав в надежде сократить расстояние.
Пока земля прикрыта дерном, она может еще сопротивляться воде, но как только цельность дернового слоя нарушена, начинается размывание. Быстро идущая вода уносит с собой легкие частицы земли, оставляя на месте только щебень. От ила, который вместе с пресной водой выносится
реками, море около берегов,
полосой в несколько километров, из темно-зеленого становится грязно-желтым.
Свет от костров отражался по
реке яркой
полосой.
Полоса эта как будто двигалась, прерывалась и появлялась вновь у противоположного берега. С бивака доносились удары топора, говор людей и смех. Расставленные на земле комарники, освещенные изнутри огнем, казались громадными фонарями. Казаки слышали мои выстрелы и ждали добычи. Принесенная кабанина тотчас же была обращена в ужин, после которого мы напились чаю и улеглись спать. Остался только один караульный для охраны коней, пущенных на волю.
«Да, в центре бывшей пустыни; а теперь, как видишь, все пространство с севера, от той большой
реки на северо — востоке, уже обращено в благодатнейшую землю, в землю такую же, какою была когда-то и опять стала теперь та
полоса по морю на север от нее, про которую говорилось в старину, что она «кипит молоком и медом».
Я взял лодку и переехал на другую сторону
реки Улики. Перейдя через рощу, я вышел к намывной
полосе прибоя.
Подъезжая к ней, мы опять попали в урему, то есть в пойменное место, поросшее редкими кустами и деревьями, избитое множеством средних и маленьких озер, уже обраставших зелеными камышами: это была пойма той же
реки Белой, протекавшей в версте от Сергеевки и заливавшей весною эту низменную
полосу земли.
Вскоре пикник кончился. Ночь похолодела, и от
реки потянуло сыростью. Запас веселости давно истощился, и все разъезжались усталые. Недовольные, не скрывая зевоты. Ромашов опять сидел в экипаже против барышень Михиных и всю дорогу молчал. В памяти его стояли черные спокойные деревья, и темная гора, и кровавая
полоса зари над ее вершиной, и белая фигура женщины, лежавшей в темной пахучей траве. Но все-таки сквозь искреннюю, глубокую и острую грусть он время от времени думал про самого себя патетически...
Под нами сливались громадные
реки: Дунай и Сава, и долго еще в общем русле бежали две
полосы — голубая и желтая. Красота была поразительная, а за
рекой виднелись мост в Землин, поля и сады Венгрии.
Жарко. Все вокруг тихонько трясется, гудит, за железной стенкой каюты плещет водой и бухает колесо парохода, мимо иллюминатора широкой
полосой течет
река, вдали видна полоска лугового берега, маячат деревья. Слух привык ко всем звукам, — кажется, что вокруг тихо, хотя на носу парохода матрос заунывно воет...
Рассвет быстро яснел, и пока солнце умывалось в тумане за дымящимся бором, золотые стрелы его лучей уже остро вытягивались на горизонте. Легкий туман всполохнулся над
рекой и пополз вверх по скалистому берегу; под мостом он клубится и липнет около черных и мокрых свай. Из-под этого тумана синеет бакша и виднеется белая
полоса шоссе. На всем еще лежат тени полусвета, и нигде, ни внутри домов, ни на площадях и улицах, не заметно никаких признаков пробуждения.
Колеса ударили дружнее, и
полоса растянулась в десять — двадцать сажен, — а пароходик стал уменьшаться, убегая среди мглистого воздуха, под мутным небом, по мутной
реке…
Мальчик смотрел вдоль улицы, обильно заросшей травою, и представлял себе широкую синюю
полосу Волги. Улица —
река, а пёстрые дома в садах — берега её.
Миром веяло от сосен, стройных, как свечи, вытопившаяся смола блестела золотом и янтарём, кроны их, благословляя землю прохладною тенью, горели на солнце изумрудным пламенем. Сквозь волны зелени сияли главы церквей, просвечивало серебро
реки и рыжие
полосы песчаных отмелей. Хороводами спускались вниз ряды яблонь и груш, обильно окроплённых плодами, всё вокруг было ласково и спокойно, как в добром сне.
Солнце закатывалось, потемнела
река, пояснел песок, а тальники зеленые в черную
полосу слились.
Кругом болота, узкая песчаная
полоса берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая камышом и кугой, обнесенная валами песку со стороны моря, как бы краями чаши, такими высокими валами, что волны не поднимались выше их, а весь берег вправо и влево был низким местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах, на громадном пространстве на север до
реки Риона и далее до города Поти, были огромные озера-болота, место зимовки перелетных птиц.
В
реках средней
полосы России он не бывает и четырех вершков длины, но в Петербурге, в устье Невы, ловятся ерши необыкновенной величины: я сам видал их, с лишком в четверть длиною.
Глеб был в самом деле страшен в эту минуту: серые сухие кудри его ходили на макушке, как будто их раздувал ветер; зрачки его сверкали в налитых кровью белках; ноздри и побелевшие губы судорожно вздрагивали; высокий лоб и щеки старика были покрыты бледно-зелеными
полосами; грудь его колыхалась из-под рубашки, как взволнованная
река, разбивающая вешний лед.
В сверкающий иней одета,
Стоит, холодеет она,
И снится ей жаркое лето —
Не вся еще рожь свезена,
Но сжата, — полегче им стало!
Возили снопы мужики,
А Дарья картофель копала
С соседних
полос у
реки.
Они возились на узкой
полосе земли, вымощенной камнем, с одной стороны застроенной высокими домами, а с другой — обрезанной крутым обрывом к
реке; кипучая возня производила на Фому такое впечатление, как будто все они собрались бежать куда-то от этой работы в грязи, тесноте и шуме, — собрались бежать и спешат как-нибудь скорее окончить недоделанное и не отпускающее их от себя.
До Кумыша чусовское население можно назвать горнозаводским, за исключением некоторых деревень, где промышляют звериной или рыбной ловлей; ниже начинается сельская
полоса — с полями, нивами и поемными лугами. Несколько сел чисто русского типа, с рядом изб и белой церковью в центре, красиво декорируют
реку; иногда такое село, поставленное на крутом берегу, виднеется верст за тридцать.
При движении барки в
полосах воды разной скорости пользуются той силой инерции, какую барка получает от своего предыдущего движения по
реке.
Наконец, сверкнула
полоса воды — это была
река Мёша, не очень большая, но глубокая и чрезвычайно рыбная; по ней ходил довольно плохой плот на веревке.
Они пошли дальше вверх по
реке и скоро скрылись из виду. Кучер-татарин сел в коляску, склонил голову на плечо и заснул. Подождав минут десять, дьякон вышел из сушильни и, снявши черную шляпу, чтобы его не заметили, приседая и оглядываясь, стал пробираться по берегу меж кустами и
полосами кукурузы; с деревьев и с кустов сыпались на него крупные капли, трава и кукуруза были мокры.
По
реке ходили, ездили и скакали, как по сухому месту, и почти забыли про ее существованье, и вдруг — широкая
полоса этого твердого, неподвижного, снежного пространства пошевелилась, откололась и пошла…
А хороший мужик уже шагал по узкой
полосе песка, против течения
реки, и — вот он исчез в кустах.
Подошва горы, плоские песчаные берега, монастырь и отмели окутались уже тенью; одна только
река, отражавшая круглые облака, обагренные последними вспышками заката, вырезывалась в тени алой сверкающей
полосою.
Время от времени он изменял свое направление, и тогда слышались с
реки отрывистые крики народа, толпившегося на берегу и ожидавшего парома, который чуть видимою точкой чернелся на более и более бледневшей поверхности воды, влача за собою огненную, искристую
полосу света.
На солнозакате мы выбрались на берег
реки Ключевой, которая здесь была очень не широка — сажен пять в некоторых местах; летом ее вброд переезжают. Теперь на ней еще стоял лед, хотя на нем чернели широкие полыньи и от берегов во многих местах шли
полосы живой текучей воды. Место было порядочно дикое и глухое, хотя начали попадаться росчисти и покосы; тропа, наконец, вывела на деревенскую дорогу, по которой мы и въехали в Сосунки, когда все кругом начало тонуть в мутных вечерних сумерках.
Это
река сердито кидала в сковывавшие ее неподвижные ледяные укрепления свободно еще двигавшимися по ее стрежню льдинами, пробивала бреши, крошила лед в куски, в иглы, в снег, но затем опять в бессилии отступала, а через некоторое время оказывалось, что белая черта излома продвинулась еще дальше,
полоса льда стала шире, русло сузилось…
Ольга пошла в церковь и взяла с собою Марью. Когда они спускались по тропинке к лугу, обеим было весело. Ольге нравилось раздолье, а Марья чувствовала в невестке близкого, родного человека. Восходило солнце. Низко над лугом носился сонный ястреб,
река была пасмурна, бродил туман кое-где, но по ту сторону на горе уже протянулась
полоса света, церковь сияла, и в господском саду неистово кричали грачи.
Целую неделю я гляжу на
полосу бледного неба меж высокими берегами, на белые склоны с траурной каймой, на «пади» (ущелья), таинственно выползающие откуда-то из тунгусских пустынь на простор великой
реки, на холодные туманы, которые тянутся без конца, свиваются, развертываются, теснятся на сжатых скалами поворотах и бесшумно втягиваются в пасти ущелий, будто какая-то призрачная армия, расходящаяся на зимние квартиры.
А вокруг все замерло. Горный берег
реки, бедные юрты селения, небольшая церковь, снежная гладь лугов, темная
полоса тайги — все погрузилось в безбрежное туманное море. Крыша юрты, с ее грубо сколоченною из глины трубой, на которой я стоял с прижимавшеюся к моим ногам собакой, казалась островом, закинутым среди бесконечного, необозримого океана… Кругом — ни звука… Холодно и жутко… Ночь притаилась, охваченная ужасом — чутким и напряженным.
Я посмотрел в том же направлении. По широкой водной поверхности расходилась темными
полосами частая зыбь. Волны были темны и мутны, и над ними носились, описывая беспокойные круги, большие белые птицы вроде чаек, то и дело падавшие на
реку и подымавшиеся вновь с жалобно-хищным криком.
Река здесь делала излучину. Она лежала так глубоко, что белые пятна ледохода, казалось, стоят без движения на свинцово-синей
полосе стрежня. Шел редкий снег. Все казалось задумчивым, угрюмым и необычайно пустынным…
Недалеко от мельницы Назарова, на пути
реки Боломы, встал высокий холм —
река срезала половину его, обнажив солнцу и воздуху яркие
полосы цветных глин, отложила смытую землю в русло своё, наметала острый мыс и, круто обогнув его вершину, снова прижалась к пёстрому берегу.
Уже заходило солнце, синяя
полоса колыхалась над лесом и
рекою. Из-под ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от множества мух, слепней и ос. Сочно хрустела трава под ногою, в
реке отражались красноватые облака, он сел на песок, под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей
полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.