Неточные совпадения
По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие
полосы из розового золота; изредка белели клоками легкие и прозрачные
облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам травы и чуть дотрогивался до щек.
Самгин вышел на крыльцо, оглянулся, прислушался, — пустынно и тихо, только где-то во дворе колют дрова. День уже догорал, в небе расположились
полосы красных
облаков, точно гигантская лестница от горизонта к зениту. Это напоминало безлюдную площадь и фигуру Дьякона, в красных лохмотьях крови на мостовой вокруг него.
Через вершины старых лип видно было синеватую
полосу реки; расплавленное солнце сверкало на поверхности воды; за рекою, на песчаных холмах, прилепились серые избы деревни, дальше холмы заросли кустами можжевельника, а еще дальше с земли поднимались пышные
облака.
Я бросился наверх, вскочил на пушку, смотрю: близко, в полуверсте, мчится на нас — в самом деле «бог знает что»: черный крутящийся столп с дымом, похожий, пожалуй, и на пароход; но с неба, из
облака, тянется к нему какая-то темная узкая
полоса, будто рукав; все ближе, ближе.
Во вторую половину ночи все небо покрылось тучами. От Дерсу я научился распознавать погоду и приблизительно мог сказать, что предвещают тучи в это время года: тонкие слоистые
облака во время штиля, если они лежат
полосами на небе, указывают на ветер, и чем дольше стоит такая тишь, тем сильнее будет ветер.
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые
облака на небе и дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой
полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
День выпал хороший и теплый. По небу громоздились массы кучевых
облаков. Сквозь них прорывались солнечные лучи и светлыми
полосами ходили по воздуху. Они отражались в лужах воды, играли на камнях, в листве ольшаников и освещали то один склон горы, то другой. Издали доносились удары грома.
Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные
облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом трава лежала
полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Солнце садилось великолепно. Наполовину его уж не было видно, и на краю запада разлилась широкая золотая
полоса. Небо было совсем чистое, синее; только немногие
облака, легкие и перистые, плыли вразброд, тоже пронизанные золотом. Тетенька сидела в креслах прямо против исчезающего светила, крестилась и старческим голоском напевала: «Свете тихий…»
Солнце, еще не скрытое
облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые
полосы, которые от нее идут до самого горизонта.
Над горизонтом моря, по которому дымилась
полоса черного дыма какого-то парохода, ползли длинные белые
облака, обещая ветер.
Был знойный летний день 1892 года. В высокой синева тянулись причудливые клочья рыхлого белого тумана. В зените они неизменно замедляли ход и тихо таяли, как бы умирая от знойной истомы в раскаленном воздухе. Между тем кругом над чертой горизонта толпились, громоздясь друг на друга, кудрявые
облака, а кое-где пали как будто синие
полосы отдаленных дождей. Но они стояли недолго, сквозили, исчезали, чтобы пасть где-нибудь в другом месте и так же быстро исчезнуть…
Точно небо с землею переслалось огнями; грянул трескучий удар, как от массы брошенных с кровли железных
полос, и из родника вверх целым фонтаном взвилось
облако брызг.
Я быстро зажигаю огонь, пью воду прямо из графина, потом спешу к открытому окну. Погода на дворе великолепная. Пахнет сеном и чем-то еще очень хорошим. Видны мне зубцы палисадника, сонные, тощие деревца у окна, дорога, темная
полоса леса; на небе спокойная, очень яркая луна и ни одного
облака. Тишина, не шевельнется ни один лист. Мне кажется, что все смотрит на меня и прислушивается, как я буду умирать…
Погода все разыгрывалась. Из серых
облаков, покрывавших небо, стал падать мокрыми хлопьями снег, который, едва касаясь земли, таял и увеличивал невылазную грязь. Наконец, показывается темная свинцовая
полоса; другого края ее не рассмотришь. Эта
полоса — Волга. Над Волгой ходит крепковатый ветер и водит взад и вперед медленно приподнимающиеся широкопастые темные волны.
Подошва горы, плоские песчаные берега, монастырь и отмели окутались уже тенью; одна только река, отражавшая круглые
облака, обагренные последними вспышками заката, вырезывалась в тени алой сверкающей
полосою.
Прямо над поляной легко и высоко стояло большое розовое
облако; как дым, тянулись по нем серые
полосы; на самом краю его, то показываясь, то исчезая, дрожала звездочка, а немного подалее виднелся белый серп месяца на слегка поалевшей лазури.
Уже заходило солнце, синяя
полоса колыхалась над лесом и рекою. Из-под ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от множества мух, слепней и ос. Сочно хрустела трава под ногою, в реке отражались красноватые
облака, он сел на песок, под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей
полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.
Небо было ясное, чистое, нежно-голубого цвета. Легкие белые
облака, освещенные с одной стороны розовым блеском, лениво плыли в прозрачной вышине. Восток алел и пламенел, отливая в иных местах перламутром и серебром. Из-за горизонта, точно гигантские растопыренные пальцы, тянулись вверх по небу золотые
полосы от лучей еще не взошедшего солнца.
Наступило молчание. Мелитон задумался и уставил глаза в одну точку. Ему хотелось вспомнить хоть одно место в природе, которого еще не коснулась всеохватывающая гибель. По туману и косым дождевым
полосам, как по матовым стеклам, заскользили светлые пятна, но тотчас же угасли — это восходившее солнце старалось пробиться сквозь
облака и взглянуть на землю.
Ничего кругом не видит она, неподвижно устремив взор на разгоравшийся золотистыми лучами восточный край небосклона и на тонкие
полосы перистых
облаков, сиявших вверху неба…
Видишь? — прибавила она, указывая на утренние перистые
облака, что розовыми
полосами с золотистыми краями подернули небесную глубь.
Заря потухла, и только вверху небосклона розовым светом сияют тонкие
полосы полупрозрачных перистых
облаков…
Час спустя телега уже въезжала в лес. Малое с приплюснутой церковью, поляна и
полосы ржи были уже позади и тонули в легком утреннем тумане. Солнце взошло, но не поднималось еще из-за леса и золотило только края
облаков, обращенные к восходу.
Солнце только что выплыло из-за горизонта, переливавшего золотисто-пурпурными цветами, и, ослепительное, медленно поднималось по голубому небосклону, то прячась в белоснежных перистых, быстро несущихся
облаках, то снова показываясь из-за них и заливая блеском
полосу моря, на котором сверкали зайчики. Ветер заметно стихал, и скоро на обоих спутниках-корветах, почти одновременно, поставили топселя и лиселя с одной стороны.
Медленно тускнут лучи дневного светила, полупрозрачные тени багряно-желтых
облаков темно-лиловыми пятнами стелются по зеркальной водной поверхности, а высокая зеленая слуда нагорного берега, отражаясь в прибрежных струях, кажется нескончаемой, ровно смоль черной,
полосою.
Солнце было на закате, над потухающим светилом разостлались длинные
полосы золотистых
облаков.
Длинной-предлинной
полосой растянутые на вос-точной стороне неба
облака серебром засверкали от всплывшего под ними светила, хлынули с небесной высоты золотые лучи и подернули чуть заметную рябь речного лона сверкающими переливами яркого света.
На другой день я не хотел рано будить своих спутников, но, когда я стал одеваться, проснулся Глегола и пожелал итти со мною. Стараясь не шуметь, мы взяли свои ружья и тихонько вышли из палатки. День обещал быть солнечным и морозным. По бледному небу протянулись высокие серебристо-белые перистые
облака. Казалось, будто от холода воздух уплотнился и приобрел неподвижность. В лесу звонко щелкали озябшие деревья. Дым от костров, точно туман, протянулся
полосами и повис над землей.
Ночь была тихая и теплая, по небу шли грядками слоистые
облака и заслоняли луну. Дождь, не разошедшийся с вечера, не расходился вовсе. На усыпанной дорожке против окна Ларисиной комнаты лежали три
полосы слабого света, пробивавшегося сквозь опущенные шторы.
Бледно догорала вечерняя заря; светлая
полоса перерезывалась узким неуклюжим
облаком, которое походило то на лодку, то на человека, окутанного в одеяло…
Уже светало. Млечный путь бледнел и мало-помалу таял, как снег, теряя свои очертания. Небо становилось хмурым и мутным, когда не разберешь, чисто оно или покрыто сплошь
облаками, и только по ясной, глянцевитой
полосе на востоке и по кое-где уцелевшим звездам поймешь, в чем дело.
Солнце уже село и оставило после себя красную, как пожарное зарево,
полосу, перерезанную кое-где
облаками; цвет этих
облаков не поймешь: края их красны, но сами они то серы, то лиловы, то пепельны.
Так тяжело дышат, что это густое дыхание их собирается
облаком и так и стоит в морозном воздухе
полосою.
Он поглядел на
полосу берез с их неподвижною желтизной, зеленью и белою корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы всё это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые
облака, и этот дым костров, всё вокруг преобразилось для него и показалось чем-то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.